Искатель. 1989. Выпуск № 04 - Страница 41

Слезы, рыданья, сожмите петлею мне горло! Мгла, затяни поскорее роскошные эти покои, где не дождаться мне счастья! Смерть, человека удел, поспеши, ляг со мною на ложе печали…

Долго Нирбию слезы томили, пока не повергли в сон тяжкий. Сон — а во сне сновиденья…

— Ну, довольна? Получила во сне все, что хотела? Эпоху, страну, религию, предрассудки, войну, жертвоприношение, мифологию? «Сновидец» четко сработал.

— Но ведь и ты согласился принять участие в этом сне. И даже сделал его сном в стихах!

— По-твоему, стилизация не удалась? Так ведь маловато материала… Хрестоматия по истории древнего Востока, несколько стихотворений, эпос этот, «О все видавшем», еще немножко из Геродота… Больше-то не найдешь в наших библиотеках. А что до стихов, так это скорее ритмическая проза. Да и разве я не имею права увидеть сон хотя бы… гекзаметром? Однако сюжет навязала ты!

— Можно подумать, тебе неприятно, что эта особа тут разлеглась пред тобою! Если б она тебя увидала, пожалуй, решила б, что ты и есть господин Южный Ветер!

— Знакомый ритм, а? Стихосон и на тебя произвел впечатление? И вдобавок ревнуешь? Ну, милая, ревновать ко сну, да еще который ты сама вынудила смотреть…

— Да, я. Зато «ужаса луч», да и изменчивость очертаний храма — это уж твои игры. Не можешь обойтись без технических эффектов. И, между прочим, жену для Южного Ветра выбрал ты, именно эту, вот ее! Мне-то было все равно, которая из них придет сюда. А она тебе понравилась, не отрицай!

— Просто она совсем другая, чем эти черноокие красотки, и очень выделялась из всех, хотя там ее не считали красивой. И еще мне показалось, что она похожа на тебя. Ты присмотрись.

— Спасибо, ничего себе — комплимент!

— Ну уймись, хватит злиться. Лучше подумай, как теперь быть с нею.

— А что такое?

— Ты видела — она ведь плакала, пока не уснула.

— Господи, женские слезы!.. Нашел, на что обращать внимание. У всех у нас слезы, как на колесиках, — чуть голову наклонишь, катятся.

— А теперь представь: вот она откроет глаза и увидит, что ничего нет: ни каменного сада, ни храма, ни надежды — и она больше не избранница Южного Ветра, а просто…

— Это же сон! Сон, нереальность, конструкция подкорки, выдумка! Ты жалеешь бесплотный призрак: голограмма и то более реальна, чем Нирбия. Мы проснемся — и все это исчезнет, и она в том числе. Вся ее память, все страдания, поступки вызваны к жизни нами. Нет мысли о ней — нет ее. Меня интересовала женщина, обманутая в лучших своих ожиданиях. Теперь все ясно — и можно просыпаться.

— Иногда ты бываешь просто жестокой. Я понимаю, что вся эта история тебе пригодится, ты ее напишешь… и никто не узнает, что ты увидела это во сне, что ты не просто выдумала Нирбию и Южный Ветер, а как бы вызвала к жизни… заставила дышать, плакать, надеяться, а теперь исследуешь. Тебе никогда не казалось, будто ты в живом ковыряешься, будто твоим фантазиям больно, пока ты ими тешишься?

— Друг мой, ты что? Не волнуйся, ради бога, а то еще проснешься раньше меня! Знаешь ведь, что, если в коллективном сновидении партнеры просыпаются в разное время, «Сновидец» может выйти из строя. А ремонт влетит в копеечку — ой-ой!

— «Сновидец»! Раньше сходили с ума по телевизорам, потом по видеомагам, потом по индвидам, теперь тратят бешеные деньги на «Сновидцы». Театры себе по ночам устраивают! Сколько нам еще спать осталось?

— Девятнадцать минут сорок секунд.

— Все, хватит с меня. Хватит. Давай-ка просыпаться. И никогда не бери меня больше в свои сны, поняла? Прошу тебя. Уж постарайся конструировать их без моего участия.

— Ну хорошо, пожалуйста, если ты так… Сейчас, сейчас начнем просыпаться… Погоди-ка, еще раз взгляну на нее. Я и не задумывалась раньше! Вот она, вот храм Южного Ветра, там, дальше, пустыня, войско Уртасарана, безумный жрец, город Ворота Богов… Целый мир, который исчезнет, едва мы откроем глаза! Он казался реальным, живым. А сколько этих миров мною уже рождено — и убито? А если ты прав? Если они остаются? Если мечутся где-то планеты, и звезды, и судьбы, и люди, что я создала — и забыла? И Нирбия встанет живая с песка, и тогда… что случится? Может быть, мы — мы исчезнем, как сон мимолетный и дикий, что Нирбии снился? Может быть, мы — дети дремоты ее?

— Так, теперь ты о том же! Хватит, говорю, фантазий! Готова? Даю «Сновидцу» сигнал о досрочном пробуждении.

Развеялся сон. Тяжелые, влажные веки Нирбия вновь подняла, огляделась… Что ж видит?! Нет ничего ни перед ней, ни вокруг, ни над нею! Куполом небо ночное в сиянии звезд, а вместо роскошного ложа — пустыни песок безучастный. И не звенит измарагдовый лист, не цветут сердолики.

О боги, вы, что даруете сны человеку! Жестоки бывают чудачества ваши! Как же умеете душу вы в руки принять — и тут же отбросить, будто ребенок игрушку… Чьи это игры, чьи шалости и чьи забавы Нирбию ввергли в пустыню, лишили надежды на счастье, мечту отобрали? Чьи снились ей голоса? О чем говорили они меж собою?

— Сон, только сон! Во сне целовать я хотела светлые губы, во сне ожидала любви. О скорее, скорее отсюда, из царства обмана!

Скорее отсюда?.. Где-то за стенами ночи Уртасарана полки весть о женитьбе Южного Ветра в город несут. Весть о покое и мире… И спокойно люди уснут — за месяцев много впервые, на Нирбию слепо надеясь. И вдруг… появиться в Воротах Богов? Не избранницей бога — блудницей, которую выгнал сожитель? Венец новобрачной совлечь и к ногам Эсагилкиниуббиба кинуть? Дать себя растоптать, вновь низвергнуть во блуд, прозябать без любви? Не-ет… Не валяться в грязи придорожной — взлететь, даже если придется разбиться!

Скоро утро. О Иштар, госпожа и хозяйка восхода! Путь укажи мне к тому, чья глава, как у тура, гордо подъята, и кто выбрал меня. Где бы он ни был — я дойду до него по песку или камню, по реке иль болоту. Даже если над пропастью будет висеть мост из гадов ползучих, я этот мост перейду, чтоб достигнуть… Нет, милый, лёт свой тебе не надо смирять! Пусть хранит тебя бог и вперед увлекает. Я понесу свою душу птицей вослед за тобой. Вихрем косы свои до небес подниму и ветер тебе подарю, если крылья устанут. Как бы далек ни был путь, я с него не сойду, пока мечется сердце. А умру, тень моя за тобою потянется следом. Иссушит солнцем ее — будет реять в воздухе нежность. Мимолетной прохладой усталый твой лоб осенит и напомнит о том, чего никогда не бывало… Лети! Я иду за тобою.

Шамаш с небес пылающим оком взирал на пустыню. Цепочка мелких следов за горизонт протянулась. Дымился под ветром песок — и скрывал их навеки.

НИКОЛАЙ БАЛАЕВ (1930–1988). Родился в селе Климентьево Московской области. Учился в МГУ, работал геологоразведчиком на Чукотке, в редакциях газет «Полярная звезда» и «Золотая Чукотка». Автор книг «Туманная страна Паляваам» и «Ураган «Homo sapiens». Печатался в журнале «Вокруг света». Повесть «Живущие-на-Землс» писатель принес в «Искатель» незадолго до своей скоропостижной кончины.

Известный польский писатель СТАНИСЛАВ ЛЕМ родился в 1921 году. Автор многочисленных произведений в жанре научно-философской фантастики. Наиболее известны такие его произведения, как «Солярис», «Эдем», «Непобедимый», «Маска», автобиографический роман «Высокий замок». Им написаны книги по проблемам кибернетики, космонавтики футурологии. В «Искателе» неоднократно печатались его рассказы.

ВИТАЛИЙ ПИЩЕНКО родился в 1952 году в Новосибирске. По окончании Новосибирского сельскохозяйственного института работал преподавателем в этом институте, затем ответственным секретарем журнала «Сибирские огни». Автор ряда книг, публикаций в периодике. В этом году выходит из печати книга фантастики В. Пищенко.

АЛЕКСАНДР БУШКОВ родился в городе Минусинске Красноярского края. После окончания средней школы работал в геологоразведочной экспедиции. Автор книги «Стоять в огне». Публиковался в журналах «Енисей», «Урал», «Уральский следопыт». Организатор клуба любителей фантастики в Абакане.