Искатель. 1985. Выпуск №6 - Страница 32

— В коридоре чтоб никакой крови. Отдайте его Марку в подвале…

— Слушайте, Дрейк! — произносит Ларкин уже не таким спокойным тоном. — Вы угадали: я действительно из ЦРУ!

— Знаю, знаю! — соглашается рыжий. — Но что делать, когда все люди смертны, не исключая и тех кто работает в ЦРУ.

Гориллы хватают американца, и в этот момент, оставив свое ледяное бесстрастие, он пронзительно кричит и пытается вырваться, но Боб сильно бьет его кулаком в зубы, а Ал выкручивает руку, в то время как Дрейк отечески наставляет:

— Спокойно, ребята, я же сказал вам, здесь не надо крови…

…Марк и на этот раз отлично справился со своей задачей. Прекрасный работник этот Марк. Посол смерти, проникшийся полным сознанием ответственности за выполняемую миссию.

Прошло уже несколько дней после ликвидации Ларкина, когда однажды вечером, направляясь к Линде, я заметил, что за мною следят. А так как у меня есть все основания думать, что слежка ведется не по инициативе Дрейка, то становится совершенно ясно, кто еще может заинтересоваться моей скромной персоной. Тем более что наблюдение ведется из автомобиля. Ни водителя, ни сидящих на заднем сиденье мужчин я раньше нигде не встречал.

— Черный «форд» упорно тащится за мной от Пиккадилли до Чаринг-кросс. Это вынуждает меня юркнуть в маленькую улочку, куда запрещен въезд автомашин, затем свернуть в другую и, наконец, в третью. Пусть теперь эти типы объезжают квартал, раз у них нет других дел.

Они, однако, не объезжают. Они просто подкарауливают меня. Им, очевидно, хорошо известны мои привычки, потому что, едва свернув за угол к подъезду Линды, я наталкиваюсь на застывшую у тротуара черную машину. По-видимому, я замешкался на секунду, соображая, войти в дом или вернуться. Не делаю, однако, ни того, ни другого. Со мной делают третье: выскочившие из машины здоровяки заламывают мне за спину руки и быстро заталкивают в черный «форд».

— Кто вы такие? Что вам нужно? — спрашиваю я возмущенно.

Никакого ответа. Точнее, вместо ответа водитель стремительно трогает с места и едет в неизвестном направлении. Один из стражей, все еще удерживающий за руки, цедит сквозь зубы:

— Не делайте глупостей. Иначе придется бросить вас на пол и легонько придушить.

Своевременное предупреждение, потому что, дважды свернув, машина выскакивает на ярко освещенную и особенно людную в эту пору суток Чаринг-кросс, а когда вынужденный рейс совершается по такой оживленной улице и в метре от себя ты видишь спокойные лица добропорядочных граждан и величественные фигуры полицейских, у тебя возникает сильное желание привести в действие свои голосовые связки.

Конечно, я молчу. Тем более что мои спутники по внешнему виду напоминают Ала и, возможно, лишь на один—два шажка стоят ближе к человеку, чем к обезьяне.

Машина въезжает на Оксфорд-стрит, заворачивает налево, движется до Марбл-Арч, затем вдоль Гайд-парка и, наконец, сворачивает на Гайд-парк-стриг. Знакомый маршрут Так что я не слишком удивляюсь, когда мы оказываемся перед кирпичным фасадом здания, в английском дворе которого не так давно я наслаждался тихой лондонской ночью.

Подталкиваемый одной из горилл и поддерживаемый другой, выхожу из машины, в то время как человек, сидящий рядом с водителем, встает за моей спиной, чтобы упереть мне между лопатками некий предмет, конфигурацию которого, а равно и предназначение нетрудно угадать.

После трех коротких звонков дверь открывается, и в ней вырастает новая горилла. Причем гостеприимство распространяется только на меня. Что же касается сопровождающих меня господ, то они возвращаются обратно к машине.

— Отдайте оружие! — предлагает человекообезьяна, закрыв дверь.

— У меня нет оружия.

Правдивость моего утверждения, понятно, тщательнейшим образом проверяется. После чего следует новое распоряжение.

— Идите за мной.

Путь оказывается недолгим: дверь находится в конце коридора. Горилла, которая, судя по жилетке в черную и серую полоску, выполняет роль лакея, постучав, просовывает голову и докладывает:

— Он здесь.

Затем открывает мне дверь и исчезает.

Я оказываюсь в кабинете со спущенными шторами, как и в берлоге Дрейка, правда, он гораздо светлее и обставлен более изысканно. Хозяин восседает в одном из двух кресел у камина, в котором горят настоящие поленья. Едва ли нужно пояснять, что это сам Мортон.

— Мистер Питер?

Утвердительно киваю.

— Прошу вас, садитесь.

В громовом голосе сквозят почти что ласковые нотки, только я давно вышел из возраста, когда человек доверяется видимости. Все же сажусь, ибо в ногах правды нет и поскольку понимаю, что даже если меня ждет экзекуция, то все равно ей будет предшествовать дружеская беседа.

— Сигару?

— Благодарю, предпочитаю сигареты.

Мортон учтиво ждет, пока я закурю, сбрасывает пепел своей сигары в камин и переходит к сути вопроса:

— Скажите, как это случилось?

— Не знаю, что вас интересует…

— Убийство Ларкина…

— Должен вам сказать, что не имел возможности на нем присутствовать.

— Вы были там, мистер Питер, — произносит хозяин, красноречиво ставя ударение на слове «там».

— Если быть до конца точным, я был наверху, сэр. А убийство, если таковое имело место, было совершено в подвале.

— Хорошо, пусть так, — уступает Мортон. — Тогда поставим вопрос иначе: расскажите мне подробно обо всем, что случилось до убийства.

— Мистер Дрейк вызвал меня к одиннадцати часам, чтобы сообщить, что он получил неопровержимые доказательства предательства Ларкина. И поскольку я позволил себе выразить некоторые сомнения…

— …Потому что верили Ларкину, — подсказывает хозяин.

— Я никому не верю, сэр. Я не из тех, кто верит. Просто я не мог допустить, что Ларкин хочет провалить операцию, из которой он извлекает порядочный куш.

И поскольку я умолкаю, хозяин просит:

— Говорите! Что же вы остановились?

— Жду вашего следующего замечания.

— У меня нет замечаний. И не будет, раз это вас смущает.

— Так вот, поскольку я выразил сомнение, мистер Дрейк поспешил представить мне доказательства. — Речь идет о записи одного разговора Ларкина.

— Какого разговора?

Коротко отвечаю ему, чтобы услышать вопрос:

— А кто сделал запись?

— Не имею понятия.

— В сущности, сейчас это неважно. Продолжайте.

Продолжаю, излагая события с относительной точностью и незначительными сокращениями.

— И вы не видели, что произошло внизу? — спрашивает Мортон, когда я заканчиваю

— Не имел возможности видеть. Могу только предполагать.

— А что вам дает основание предполагать?

— Мистер Дрейк сказал: «Оставьте его Марку». Марк — наемный убийца.

— Ваши предположения верны, — осведомляет меня после короткого молчания хозяин. — Сегодня утром тело Ларкина было выловлено в Темзе. С двумя пулями в сердце.

Он берет длинные каминные щипцы и ворошит уголья, рассеянно наблюдая за фейерверком искр. После чего заявляет:

— Думаю, Ларкин вам был слишком антипатичен, чтобы вступиться за него.

— По-моему, он действительно не из тех, кто вызывает симпатию. Но я не могу сказать, что он был мне антипатичен. Скорее безразличен, если быть совершенно откровенным, говоря о покойнике. И все же я попытался бы его защитить, если бы имел такую возможность.

— Почему попытались бы?

— Но это же абсолютная глупость — выступать против ЦРУ…

— Хм… — мычит Мортон. — А почему не попытались?

— Вы не знаете Дрейка.

Мортон смотрит на меня задумчивыми темными глазами. Осторожный и сообразительный полицейский, но не из простейших типа Ларкина и не с его отталкивающей внешностью.

— Я достаточно хорошо знаю Дрейка, — возражает хозяин. — Это старый дурак… Из тех, что считают себя хитрецами… И даже ухитряются создать впечатление, что хитры… Но все же он старый дурак. И убийство Ларкина — последняя глупость, которой ему суждено закончить жизнь.