Искатель. 1985. Выпуск №6 - Страница 29

— Это решает дело. Если не считать двух—трех мелких приспособлений, которые помогут мне раскрыть вам глаза.

— Я должен предупредить вас, однако, что вы должны быть внимательны, — произносит шеф. — Американец ни в коем случае не должен понять, что за ним следят. Я думаю даже, что если придется за ним следить, то лучше это сделать кому-нибудь другому; а не вам, Питер.

— Зря беспокоитесь, — говорю я. — И не нужно возлагать на другого задачу, ради которой я готов сложить голову!

— Голову! Вы обижаете меня, переходя всякие границы, — обрывает Дрейк. — У меня нет желания посягать на вашу голову. Особенно теперь. Пока ваш канал функционирует, можете быть уверены, что вы сам будете функционировать, Питер.

— В таком случае я думаю, все в порядке.

— Действуйте, дорогой, действуйте, — подбадривает меня шеф не без тени известной иронии. — Идите к управляющему «Сплендидом» Стентону, он все устроит.

Но перед тем как мне уйти, добавляет:

— А что касается тех маленьких приспособлений, не думайте, что я не читаю разные книжки. Если бы Ларкин вел какой-то интересный разговор в «Сплендиде», это уже было бы известно старому Дрейку.

Должен признаться, последняя реплика до некоторой степени охладила мой энтузиазм. Но только до некоторой степени.

Шеф, чья врожденная недоверчивость действительно не нуждается в допинге, еще в самом начале организовал слежку за Ларкином, включающую в себя, по всей видимости, наблюдение за его передвижениями по улицам и прослушивание в номере. К Ларкину были применены те же элементарные трюки, что и к моей особе. Но только подобные трюки совершенно неэффективны по отношению к такому типу, как Ларкин, достаточно опытному, чтобы их предвидеть.

Вообще сам по себе факт, что шеф оборудовал подслушивающей аппаратурой номер американца, еще не означает, что он его действительно прослушивал. Настоящее прослушивание должен осуществлять я и непременно добиться нужного результата, раз уж я торжественно обещал изобличить Ларкина. И если я провалюсь, мне несдобровать.

Стентон устраивает мне комнату в отеле рядом с комнатой интересующего меня объекта. Я, естественно, зарегистрирован под вымышленным именем. Заручившись рекомендательным письмом того же Стентона, я отправляюсь в торговую фирму специальной аппаратуры, где и получаю необходимую мне мини-установку. К сожалению, предприятие пока не располагает средством становиться невидимым. А для меня очень важно оставаться невидимкой для Ларкина. И не столько ради интересов Дрейка, сколько ради моих собственных.

Вот почему я вхожу и выхожу из отеля, стараясь не быть замеченным и принимая соответствующие предохранительные меры, которые в подобном случае неизбежны, но описывать кои неинтересно.

Организовать прослушивание и наблюдение за соседней комнатой — для меня детская игра, только несерьезно ожидать каких-либо результатов от подобных игр. Поэтому, выждав некоторое время после того, как Ларкин заснул — примерно около трех часов ночи, — осторожно выхожу в коридор и позволяю себе ненадолго взять ботинки американца. Сделать это проще простого, поскольку обувь в гостиницах на ночь выставляется в коридор, чтобы прислуга почистила ее к утру.

Следующая часть операции уже сложнее, но я вооружился для исполнения своего замысла всем необходимым и могу сказать без излишнего самомнения, что справляюсь со своей задачей. Американец носит добротные ботинки на резиновой подошве и с резиновым каблуком. Несмотря на средний рост, Ларкин носит 46-й размер. Хотя это его забота. Моя — отодрать каблук правого башмака, сделать в резиновой подошве малюсенькое отверстие и положить в него микрофончик. Чтобы улучшить качество звука, прикрепляю тоненькую проволочку и вывожу едва видимый кончик между каблуком и подошвой. Затем специальным клеем, порекомендованным мне специалистами, приклеиваю каблук на свое место и смотрю на свою работу придирчивым взглядом.

Конечно, если человек начнет обследовать башмак миллиметр за миллиметром с лупой в руке, то неудивительно, что он сможет обнаружить кончик проволочки. Но кто осматривает свою обувь с лупой? А устройство это настолько микроскопично, что практически невозможно обнаружить его невооруженным взглядом.

На следующий день я начинаю ходить за американцем с раннего утра. Впечатления, накопленные мною до вечера, довольно полезны для сочинения на тему: «Как проводит день человек, которому нечего делать». Впечатления, не только обильные, но и влажные, так как целый день идет дождь. Хождение по магазинам, чтение газет в разных кафе, обед в испанском ресторане в Сохо, небольшой отдых в «Сплендиде», затем опять шатание по городу, два часа, убитых на фильме «Дочь Дракулы», а вечером — смена костюма в отеле, и затем пешеходная прогулка до ресторана «Белый слон». Можно задуматься над проблемой, собственно, почему, вопреки традиции, слон белый, а не золотой, но я лично в данный момент занят другой проблемой. Если после стольких часов бесцельного хождения по городу Ларкин наконец должен встретиться с кем то, то это произойдет скорее всего именно здесь, в этом дорогом, уютном ресторане, чья тихая обстановка настраивает на задушевный разговор. К сожалению, разговор без меня. Большой глупостью было бы устроиться за каким-нибудь столиком, рискуя быть замеченным американцем. Если бы это была какая-нибудь дыра в Сохо, можно было бы сыграть под дурака, изобразив совпадение. Но «Белый слон» на Бонд-стрит и Питер с Дрейк-стрит — вещи несовместимые.

Осматриваю улицу. Дождь наконец перестал. Редкие прохожие и обилие света. Плюс полицейский в темном шлеме, что уныло торчит на соседнем углу. В эту минуту я завидую ему: он может здесь торчать до утра, никто не обратит на него внимания, в то время как мне приходится беспрерывно курсировать. Направляюсь медленно в обратном направлении, ради интереса вынимаю приемничек и нажимаю кнопочку.

— Вы действительно не будете устрицы? — слышится на фоне неясного постороннего шума незнакомый мне голос.

— Не потому, что не хочу, а просто не желаю отравиться, — раздается голос Ларкина.

— Мистер Мортон хорошо знает наш ресторан, — звучит уже совсем слабо другой голос, вероятно, метрдотеля.

— Я говорю не о заведении, а об устрицах, — едва улавливаю голос американца.

Выключаю аппаратик. Нет смысла тратить напрасно магнитофонную ленту, которая автоматически включается вместе с приемником. Значит, могу рассчитывать на прослушивание в радиусе около ста метров. И значит, Мортон…

Новое имя. И новый вопрос. Я надеюсь, что если Мортон — тот самый человек, на которого я делаю ставку, то разговор едва ли будет вестись в ресторане, даже в таком, как «Белый слон». Поэтому я отказываюсь от пришедшей мне в первый момент рискованной идеи: устроиться каким-то образом у черного входа или попытаться приблизиться к заведению через подъезды соседних домов. Довольствуюсь простейшим решением трижды хожу из конца в конец по Бонд-стрит с видом человека, совершающего вечерний моцион. Я бы продолжал прогуливаться и дальше, если бы полицейский не проявлял упорно странный интерес к «Белому слону» и не торчал в соседстве с ярко освещенным входом.

— Я думаю, что кофе мы можем выпить и дома, — слышу я в своем приемнике голос Мортона.

— Как хотите… Все же я бы взял еще мороженое… — отвечает Ларкин.

Для кого-то разговор этот может показаться незначительным. Но не для меня. Спешу вниз по улице к стоянке такси.

Наблюдение за черным «плимутом», в который сели Ларкин и Мортон, не представляет особых трудностей и происходит на безопасном для меня расстоянии. «Плимут» выезжает на широкую Оксфорд-стрит, заворачивает влево, проезжает мимо Марбл-Арч, далее к Гайд-парку и, поворачивая вправо по Гайд-парк-стрит, останавливается на маленьком перекрестке. Мы с моим водителем, естественно, достигаем перекрестка с неизбежным опозданием. Ларкин и Мортон уже вышли из машины и не могут нас засечь.