Искатель. 1985. Выпуск №5 - Страница 17

Сначала, как всегда, появилось сознание. И почти одновременно с ним — знакомая по прошлым пробуждениям боль. И хотя он испытывал ее не впервой, привыкнуть к ней, приноровиться было невозможно. Ледяные иголки вонзались, казалось, в каждую клеточку тела. Хотелось потянуться или хотя бы пошевелиться, но Виктор Рябов, командир «Валентины», знал, что после выхода из анабиоза требуется несколько минут абсолютного покоя. Как любит говорить корабельный врач, «организм должен снова привыкнуть к жизни».

Вскоре в кончиках пальцев возникло легкое покалывание, появилась боль, но через десяток секунд пошла на убыл, стала таять, словно ледышка в теплой воде.

Пока Рябов еще пребывал в неподвижности, лежа в противоперегрузочном кресле, глаза его уже привычно скользили вдоль панели управления, занимающей всю противоположную стену командного отсека.

Ни одного красного глазка — такая удача случается не так уж часто! Сплошь — ряды зеленых точек. Главное же — безмолвствовал аварийный автосигнализатор. Это означало, что из очередной и последней по счету пульсации «Валентина» вынырнула удачно. Заключительный взгляд — на экран внешнего обзора. Вдали, на безопасном расстоянии, были заметны какие-то небольшие небесные тела класса астероидов.

Итак, сделан еще один шаг по длинной дороге домой, к Земле. Дальше корабль пойдет на обычной фотонной тяге.

Наблюдая, как по углам рубки тает клубящаяся мгла — это возвращалось нормальное зрение, — Рябов бросил нетерпеливый взгляд на хронометр зависимого корабельного времени, и в тот же миг, словно повинуясь его взгляду, мелодично пропел таймер.

Все! Можно подниматься.

Пора приступать к положенному по инструкции обходу, а точнее, объезду основных отсеков пульсолета.

Мчась по ленте к фотонному отсеку — ядерному сердцу корабля, — Рябов припомнил еле заметную зыбь, которая замутила было поверхность экрана внешнего обзора. Какое-то неприятное чувство кольнуло его тогда. Опасение? Нет. Астероиды такой величины не представляли опасности для «Валентины»: даже вынырни корабль в самой их гуще — деструкторы за неуловимые доли секунды распылили бы любое тело таких параметров

Скорее всего, подумал Рябов, сработал «эффект неожиданности». Так бывает, когда ныряльщик, прыгнув с вышки, вдруг обнаруживает на глубине водоросли, щекочущие лицо…

Весь экипаж «Валентины» проснулся, все, кто был свободен от вахты, собрались в кают-компании. Огромный зал наполнился почти до отказа. Люди были радостно возбуждены, как всегда бывает при подходе к Земле.

— В родном трехмерном пространстве!

— Под фотонными парусами.

— Прямым курсом к Солнечной, — раздавались радостные голоса.

— Дождались, — вздохнул штурман Иван Гроза, расплываясь в счастливой улыбке. — Как говорится, с попутным ветром. — Его близорукие глаза подернулись влагой и подозрительно заблестели.

— Теперь дело за тобой, Ваня, — подмигнул штурману Леон Легран, ядерщик — Прокладывай курс до самой Земли!

Экипаж «Валентины» уже успел ознакомиться с окрестным пространством, изучить показания приборов.

— Ничего интересного не обнаружено, — меланхолично констатировал вислоусый начальник двигательного отсека и отхлебнул чаю. — А посему засиживаться здесь нет смысла.

— Нужно обследовать небесные тела., — возразила Анга, старший биолог «Валентины». Многочисленные сотрудники, сидевшие справа и слева от девушки, одобрительно зашумели.

— Тоже мне небесные тела! — пренебрежительно произнес вислоусый, указывая на еле заметную рябь обзорного экрана. — Эти обломки слишком малы, чтобы на них можно было бы хоть что-то найти. К тому же здесь до нас уже побывал ряд экспедиций.

Анга возразила:

— Из правильных фактов ты делаешь неправильные выводы.

— Голубушка, но ведь все приборы отмечают отсутствие каких-либо следов жизни, — вступил в разговор командир. Ему нравилась задиристость Анги. Но во всем Рябов хотел быть прежде всего объективным.

— Виктор Петрович, — обернулась к нему Анга. — Вы же знаете, что поисковая система корабля запрограммирована только лишь… на знание человека, но то, как он понимает принцип ноосферы. А если здесь затаилась совсем иная жизнь?

— Совсем иная… — проворчал Рябов. — Сотни лет люди бороздят космическое пространство, однако…

— А я за то, чтобы исследовать астероиды, — поддержал Ангу штурман.

Капитан пожевал губами:

— Сделаем так. Можешь исследовать любой астероид. По выбору.

Анга хлопнула в ладоши.

— А с кем я высажусь? — спросила она.

— Команду возьми сама. По выбору.

— Мне кажется, — начала рассуждать вслух Анга, — из астероидов наибольший интерес представляет, по-моему, самый маленький. Уж слишком правильная у него форма. Решено, — тряхнула она головой, — летим на самый малый.

В группу высадки она взяла Ивана Грозу — штурман был ее единомышленник, такой же фанатик «населенного космоса». Ни у кого не вызвала сомнений и третья кандидатура: Леон последовал бы за Ангой не то что на астероид — на край света. Поэтому, уловив его умоляющий взгляд, Анга и ядерщика включила в группу.

— Троих достаточно, — решила она.

Шлюпка, стартовавшая из носовой части «Валентины», зависла невдалеке от избранного астероида. Штурман покачал головой, показал на пляшущую кривую на экране прибора.

— Что, Ваня? — нетерпеливо спросила Анга. Мыслями она была уже там, на поверхности.

— Какие-то радиосигналы.

Анга поморщилась.

— Они же слабые.

— Да, интенсивность сигналов ничтожна, — согласился штурман. — А твое мнение, Леон?

Ядерщик несколько минут рассматривал извивающуюся кривую.

— Особое состояние материи, — изрек он наконец. — Где-то бушует плазма, и это свободное излучение электронов.

— Может быть, эти сигналы испускает местное солнце? — спросил Иван.

— Не исключено.

— А солнышко здесь красивое, ребята, — мечтательно произнесла Анга.

Выбрав подходящую площадку, Гроза профессионально посадил шлюпку на все четыре стабилизатора.

— А вдруг это искусственное тело? Очень уж оно округлое, — прошептала Анга.

— Фантазии, — тут же возразил Леон, открывая люк переходной камеры.

— Что ни говори, а это тело не совсем обычное, — заметил штурман — Словно его обточили на токарном станке. А чего стоит вон та рощица каменных пиков.

— Обычное выветривание, — бросил Леон, проверяя герметичность скафандра.

— Выветривание возможно только при наличии атмосферы, — отрезала Анга.

— Довольно вам. Сейчас все выясним на месте, — проговорил штурман.

На астероиде неведомое чувство охватило Леона. Словно какие-то странные токи пронзили его, будоража каждый нерв, каждую клеточку тела. Неведомые ритмы властно стучались в мозг. В голове сами собой складывались слова: «Мы вышли. Приглушены дюзы усталые. Бушует чужая горючая пыль. От счастья познания чуточку шалые, мы плачем от счастья…»

Леон писал стихи, но об этой тайне знала только Анга.

Три фигуры в оранжевых скафандрах осторожно двинулись в путь. Сбоку, чуть поодаль, семенила кибертележка, груженная необходимой для экспресс-анализа аппаратурой.

Астероид вращался довольно быстро: когда они спускались по лесенке, светило висело в зените, теперь же оно успело значительно опуститься к горизонту.

— А когда-то люди думали, что в невесомости ходить легко, — вздохнул штурман, неуклюже подпрыгивая.

— Кстати, о невесомости, — сказал Леон. — Судя по размерам астероида, я на нем должен был бы весить не менее килограмма, а на самом деле… — Не договорив, он оттолкнулся от почвы и взлетел на добрый десяток метров, после чего медленно, словно осенний лист, спланировал обратно.