Искатель. 1983. Выпуск №4 - Страница 34

— Ну что вы, в природе насчитывается около двух с половиной тысяч минералов, а сколько у нас в коллекции — я даже не знаю. Муж ведь все время с кем-то обменивается, кто-то ему дарит, кому-то — он.

Тут она заметила, что Козлов заинтересовался базальтовой глыбой на подоконнике. На срезе переливались мелкие, идеально ограненные фиолетовые кристаллы.

— Видите, какая чудесная аметистовая друза. Это мой камень-талисман. Считается, что он оберегает от пьянства, от недругов, предсказывает погоду, помогает сохранить верность, сдерживает страсти, — неторопливо, тоном опытного гида рассказывала Конина. — Это нефрит, — показала она на кулон. — Олег случайно придал ему сходство с почкой — этому камню приписывают целительные свойства.

— Вы, наверное, о каждом камне массу интересного знаете…

— О многих. Я ведь по специальности искусствовед, но вот вышла замуж, теперь только супруга просвещаю. Знаете… он удивительный человек! Я лишь могу говорить о прекрасном, а он его создает. У меня, к сожалению, нет времени показать лучшие его произведения, ведь он может работать по всем камням… кроме, конечно, тех пяти, которые не подлежат огранке согласно постановлению. Монополию государства он не нарушает, — как бы между прочим добавила она.

— Теперь понятно, почему ваш муж попал в больницу. Вы заставляете его так много работать… — заметил Козлов.

— Я? — Конина покраснела, занервничала. — Конечно, так можно подумать: все в доме есть, и машина… Да, труд тяжелый, особенно если работать с яшмой или лунным камнем, но ведь это его страсть…

Александра Михайловна разволновалась и готова была еще и еще защищать себя и своего мужа, но из детской раздался жалобный крик, и хозяйка поспешила проводить гостей.

— Как впечатление? — спросил Морозов, когда они сели в машину.

— Ну, первое: жизненный уровень явно превышает зарплату мужа. Значит, чаша пополняется из других источников. Но вот главный ли из них — золотые руки хозяина, не уверен. Кстати, ты заметил, как она это усиленно подчеркивала?

— Да… надо отдать ей должное — вела игру как опытный дипломат, каждое слово неспроста. Так искусно ввернула о монополии государства на огранку пяти камней… Пожалуй, съездим-ка еще раз к Дмитриеву, уточним кое-что.

Поднявшись на шестой этаж здания Московской милиции, они зашли в кабинет Дмитриева.

— Добрый день, Сергей Григорьевич. Мы по вашу душу. На вас вся надежда: к кому ни придешь, на память жалуются, говорят, только Дмитриев тут поможет.

— Ладно, выкладывай, что за вопрос.

— Все о том же Конине. Нам он нужен, чтобы выяснить некоторые стороны жизни Хабалова и выйти на убийцу. Пока, по официальной версии прокуратуры, подозреваемый — Соболев Савелий Матвеевич, из Магадана. Но возьмем пару Конин — Хабалов. Один добывает ценности, другой сбывает. А не могли они поссориться при дележе, и в результате — убийство?

— Нет, — покачал головой Дмитриев, — не то. Мы выяснили, что Хабалов с давних пор имел устоявшиеся связи с перекупщиками и сбывал им камушки. Сначала, видимо, свои, а потом полученные от Конина. По нашим данным, к его старым знакомым относятся: Караханян, Цатуров, Коган, к более новым Харчев и…

— Лаевский! — неожиданно вставил Козлов.

— Точно, — подтвердил Дмитриев. — А вы откуда знаете?

— Лаевский?! — не смог скрыть удивления и Морозов.

— Простите, Борис Петрович, не успел доложить вам, — с виноватым видом сказал Геннадий, хотя в глазах у него прыгали чертики. — Вы поручили мне изучить Лаевского и его окружение, вспомнили еще тогда красавицу Ирину Берг. Я нашел ее и предъявил карточку Хабалова. Она подтвердила, что гравер бывал в особняке Владислава Борисовича, хотя тот это отрицал, утверждал, что встречался с ним в магазине «Подарки». Неувязочка.

— Совершенно верно. — Любимая фраза Сергея Григорьевича на сей раз прозвучала как-то особенно весомо. — В прошлом месяце Хабалов встречался с ним четыре раза, причем дважды приходил к Лаевскому домой. Последний раз двадцать шестого мая, вероятно, передал тому несколько бриллиантов. И на этом все оборвалось, — развел руки Дмитриев.

— А что именно все?

— Чтобы доказать преступную деятельность расхитителей государственных ценностей, лучше всего поймать с поличным. Мы уже подготовились, чтобы взять их на крупной сделке, но главный наш козырь, Хабалов, через которого шли все связи, убит. А Конин, не получив от гравера кругленькую сумму тысяч в двадцать-тридцать, попал в психиатрическую больницу. Такие вот дела.

— Дела интересные, — задумчиво сказал Морозов, сопоставляя в уме старую и новую информацию.

Его взволновало упоминание о Лаевском. Не так уж много времени прошло — и снова подозревается в скупке краденых у государства бриллиантов. Можно предположить, что по какой-то причине он организовал устранение Хабалова, возможно, заподозрил, что тот «засвечен».

Морозов всегда тяготился ожиданием, особенно ожиданием вызова к руководству, когда нужно докладывать, что конкретных результатов по делу кот наплакал. Известий от Козлова, уехавшего в командировку в Магадан, пока не было. От невеселых мыслей его отвлек телефонный звонок из города.

— Здравствуйте, это врач Коноплева из больницы Ганушкина. Мы сегодня в двенадцать выписываем Конина.

Морозов поблагодарил Майю Федоровну и тут же позвонил своему сотруднику Черкасову, чтобы тот проследил за Кониным после его выхода из больницы. Затем доложил полковнику Дроздову о неожиданном повороте событий. Вызов на ковер откладывался. Через два часа позвонил Черкасов:

— Борис Петрович, Конин сразу поехал к Хабаловой. По дороге не звонил. Сменил три вида транспорта, нервничает.

«Итак, после больницы Конин, не заходя домой, направился к Хабаловой. Что это значит? — размышлял Морозов. — Скорее всего его беспокоит не возвращенный гравером долг, тот ведь взял для реализации бриллианты на большую сумму и должен был отдать обусловленную часть выручки. Видимо, боится, не обнаружила ли деньги милиция».

Морозов позвонил Нарышкину и поделился своими предположениями. Сейчас было важно не допустить промашки.

— Давайте сделаем так: как только Конин уйдет от Хабаловой, пусть Черкасов сразу же пошлет одного сотрудника к ней и пригласит ко мне на срочный допрос. А Конина по возможности не упускайте из виду, — попросил следователь.

Предстоящий допрос заставил Нарышкина задуматься. Если вызывают с нарочным, значит, произошло что-то серьезное. С точки зрения Хабаловой, это внезапное появление Конина, который знает график ее дежурств в ЖЭКе. Конечно, она будет настороже. Эх, как бы сейчас была к месту информация от Морозова и Черкасова…

Телефон нетерпеливо зазвенел, словно услышав его мысли.

— Николай Николаевич, только что звонил из Магадана Козлов, передал вам привет…

— Очень воспитанный молодой человек, — подчеркнуто сухо ответил Нарышкин. — И это все?

— Нет. Ему удалось установить координаты прииска, где Соболев с артелью работает бульдозеристом. Но заместитель начальника Магаданского УВД говорит, что уход Соболева повредит всей бригаде. Работа остановится, а они всего четыре месяца в году промывают золотой песок… Козлов спрашивает, как быть, можно ли допросить Соболева на месте и в случае необходимости арестовать или подождать конца сезона, он все равно никуда не денется.

— Да, задача сложная. Боюсь, что Козлов располагает недостаточными фактами, чтобы квалифицированно провести допрос и принять решение об аресте. Попросите его организовать контроль прииска. Будем решать.

День выдался из телефонных звонков. На этот раз встревоженная Хабалова просила вернуть записную книжку. Жизнь идет, а без нее как без рук. О визите Конина не было сказано ни слова.

— Зоя Аркадьевна, мы обговорим это при ближайшей встрече. Я как раз послал за вами нарочного.

В прокуратуре Нарышкина за глаза называли «сухарем». Перед подследственными никогда не играл добряка, пытаясь расположить их к себе. Но тут была жена убитого…