Искатель. 1982. Выпуск №2 - Страница 18

Внезапно корабль исчез, словно его заволокла непроглядная мгла. Через несколько секунд она просветлела, по экрану побежали волны. Стафо совсем собрался было доложить капитану о неполадках в обзорной схеме, как вдруг пелена раздвинулась, словно театральный занавес.

Все дальнейшее, что видел Стафо, выглядело до ужаса реальным, почти осязаемым.

…Из глубины экрана выплыл корабль, замерший на старте. Нет, это была не “Рената”. Неведомый корабль отличался от их пульсолета, как первый автомобиль отличается от гравихода. Неуклюжая на вид, но основательная ракета. “Как говорили когда-то, неладно скроен, да крепко сшит”, — подумал штурман про чужой корабль.

Стафо даже ущипнул себя, но видение с экрана не исчезло. “Начитался книг, вот и лезет в голову всякое… С ума схожу, что ли?” — мелькнула тревожная мысль. Она-то и удержала руку штурмана, протянувшуюся к кнопке видеофона.

…А там, в глубине экрана, царил полдень, если судить по короткой тени, отбрасываемой растениями. Вокруг стартовой площадки росли деревья, перемежаемые кустарником. Дубы… “Неужели это земные дубы?” — с волнением подумал Стафо. Деревья и кусты зашумели под набежавшим ветром, и с них посыпались желтые осенние листья, вихрем закружились те, что успели опасть.

Только ракета высилась неподвижно, подобная изваянию. “Не такая уж это допотопная штука, — смекнул Стафо, внимательно разглядывая корабль. — Ракета явно не первого поколения. Вон и субсветовые дюзы виднеются. Интересно, как корабль называется?..”

Название было выведено на одной из боковых дюз, так что можно было разобрать только первые три буквы. “ЭЛЕ…” — прочел Стафо. Полностью прочесть имя корабля он не мог, как ни старался. Оставалось только гадать: Элеонора? Элегия?

Неуловимо быстро картина на экране сменилась. Теперь ракету окружала толпа людей, оживленная, радостная. Люди жестикулировали, о чем-то говорили, смеялись. Действие разворачивалось бесшумно. Странным было еще и то, что движения действующих лиц то ускорялись, то замедлялись, словно по прихоти киномеханика, пускающего фильм. Главным в толпе, похоже, был отдающий распоряжение высокий вислоусый человек. Лицо его чем-то отдаленно напоминало Стафо лицо капитана “Ренаты” Петра Коробейникова. Впрочем, задуматься об этом факте у штурмана не было времени. Он продолжал с любопытством вглядываться в картины, которые, то ускоряясь, то замедляясь, сменяли на экране друг друга.

Люди на экране продолжали обмениваться репликами. Как жаль, однако, что не слышно голосов! Стафо потянулся было к усилителю звука и тут же усмехнулся. Забавно! Похоже, он собрался озвучить собственное бредовое видение.

Человек, которого штурман мысленно называл “главным”, посмотрел на часы, улыбнулся, поднял руку и что-то крикнул. Люди в ответ тоже заулыбались и направились к видневшемуся в отдалении бункеру.

“Сейчас ракета должна стартовать, — сообразил Стафо. — У них нет еще антиграва. Значит, старт и движение корабля основаны только на реактивном, принципе”.

Видение толпы вдруг растаяло. Его сменило замкнутое пространство корабельной рубки. Штурман “Ренаты” не без интереса рассматривал старинное навигационное оборудование, о котором знал только из книг.

После головной рубки на экране замелькали другие отсеки корабля. В некоторых из них стояли механизмы неизвестного назначения.

Однако на борту чужого корабля Стафо людей не обнаружил, хотя напряженно искал их, вглядываясь в свой экран до боли в глазах.

Неужели это всего-навсего заурядный автоматический бустер? Почему же люди Земли провожали его с такой торжественностью? В том, что корабль стартовал с Земли, а не с какой-нибудь другой планеты, у Стафо сомнений не было…. Все более тягостное чувство овладевало Стафо при виде сменяющихся картин. Он чувствовал, что его воля подавляется чужой, холодной и враждебной. Но нет! Какая там чужая воля? Это, конечно же, просто зрительная галлюцинация, не более. Чем же иначе можно объяснить появление огромного оранжевого шара, который промелькнул в одном из корабельных переходов на экране?..

В этот момент его и вызвала Мария. Боясь, что девушка задаст вопрос, ответить на который Стафо не готов, он инстинктивно заслонил собой экран.

***

За годы полета “Ренаты” никому из членов экипажа ни разу не приходилось погружаться в анабиоз: вход корабля в очередную пульсацию и выход из нее осуществлялись для людей безболезненно. “Ныряем в одном созвездии, выныриваем в другом”, — любил говорить по этому поводу Карранса. На участках обычного полета больших перегрузок, опасных для человеческого организма, до сих пор также не бывало. Поэтому все системы корабля, а особенно те, которые обеспечивали программу анабиоза, перепроверялись теперь особенно тщательно.

В биозале — невысоком просторном отсеке овальной формы — шли последние приготовления. Он был расположен в срединной сфере — самом сердце корабля. Вдоль стен, на равном расстоянии друг от друга, тянулись люки — двадцать семь, по числу членов экипажа. За каждой располагался небольшой отсек со сложнейшим и точнейшим оборудованием, которое позволяло удерживать человеческий организм в течение длительного времени на грани небытия.

Пройдет немного времени, капитан отдаст команду, и ровно через десять минут сработает реле автономного времени. От людей тогда уже ничего не будет зависеть. Все члены экипажа к этому моменту будут лежать каждый в своем отсеке полностью расслабившимися, стараясь, по инструкции, дышать как можно медленнее и равномернее. Тела их будут по грудь погружены в биораствор. Затем уровень жидкости в контейнере начнет повышаться, а организм — все глубже и глубже проваливаться в бездонный сон.

…Главный штурман Стафо сидел в кресле, откинувшись на спинку. После короткого разговора с Марией, когда он отключил видеофон, экран опять ожил, наполнился непонятными видениями. Разобраться в них было нелегко.

Действие теперь происходило в отсеках и переходах чужого корабля. Там кипела непонятная, но бурная деятельность. Люди в ней, однако, не принимали никакого участия; ни одного человека на борту бустера Стафо так и не обнаружил. Что ж, значит, его предположение оказалось справедливым — корабль и в самом деле автоматический. В этом факте ничего странного не было. Непостижимым было другое — действие оранжевого шара. Судя по всему, этот шар представлял собой киберсистему достаточно высокого класса, единственную на борту. Однако, вместо того чтобы заниматься целенаправленной деятельностью, он беспорядочно метался по отсекам.

Штурман “Ренаты” разобрался в одном: чужой корабль вела автоматическая система по курсу, который был проложен еще до старта. Однако у Стафо быстро создалось впечатление, что шар стремится изменить курс, поломать заданную схему, причем делал он это неумело, чтобы не сказать — беспомощно.

Вскоре, однако, действия оранжевого шара стали более упорядоченными. И тут Стафо совсем перестал понимать что бы то ни было. Шар зачем-то начал пробуждать механизмы, явно предназначенные для работ на планете после высадки, и задавать им новую программу.

…Вот голенастый, похожий на аиста, механизм медленно ожил, словно восстав от глубокого сна. Огляделся вокруг, фиксируя обстановку. Затем двинулся к кипе материалов и принялся что-то конструировать из них. Перед Стафо начали вырастать контуры более крупного механизма. Штурману очень хотелось увидеть, что из этого получится, по картина на экране сменилась другой.

Судя по индикатору корабельного времени, вмонтированному в пульт чужого корабля, на борту его протекло несколько суток. Перед Стафо возникла снова головная рубка. В ней находился крупный механизм, судя по всему, тот самый, который “аист” начал собирать незадолго до этого. Он действовал у пульта словно заправский штурман. Движения механизма с каждой минутой становились все более осмысленными и твердыми.

Курс чужого корабля выровнялся — в этом Стафо убедился, кинув опытный взгляд на приборы.

Через некоторое время видения на экране “Ренаты” начали тускнеть, размываться. К этому моменту Стафо, хотя и вновь обрел способность двигаться, почувствовал себя вконец обессиленным. На несколько мгновений он прикрыл глаза.