Искатель. 1980. Выпуск №2 - Страница 19

Возможен тайфун, — сказал мне в редакции Никитин, —

но это не страшно, пожалуй.

Это плохо, — сказал я, — отражатель этой солнечной ма

шины похож на парус. Снесет его. Откуда прогноз?

Прогноза пока нет. Будет завтра.

Интуиция?

Звонил один синоптик... сам решает уравнения, машинам не

доверяет.

Посмотрим. Коли так — Берег Солнца под угрозой. Но

вости есть?

Метеорит шлепнулся. В нем нашли сто девять алмазов.

Естественно. Давление, температура. Если графит буксиро

вать на орбиту, а потом сбрасывать вниз — алмазы только под

бирай! Был такой проект.

А я не слышал об этом.

Нет, Андрей, не уважаешь ты.жанр научного предвидения.

Тебе бы в физики ненадолго податься. Образование пополнить.

Смеешься?

Нет. Хотел, да вдруг раздумал. Какая от этого мне ко

рысть?

Ну то-то. А то бы не сказал...

Не удержался бы...

Ей-богу, не сказал бы. Промолчал.

Все зависит от того, что ты собирался сказать. Если про

«Гондвану», то поздно, я сам знаю. Молчи себе на здоровье.

Знаешь, да не все. К тебе тут приходили.

Кто?

Старичище один.

Энно, значит. Куда они теперь?

Пока стоят здесь. Говорит, скоро к Берегу Солнца.

Пойду с ними. Похлопочи, чтоб отпустили.

Ты уж совсем туда перебирайся, что ли.

Это мысль. Ты иногда рассуждаешь как" взрослый.

Это лучше убеждает таких, как ты.

Ты на настоящем корабле плавал?

Зачем? Есть эли и полная связь.

Да. О вкусах не спорят... я пошел.

На «Гондвану»?

— Нет. Сегодня на ночь забегу домой, а завтра — в редакцию.

* * *

Тогда до встречи.

До завтра.

Было тихо, хорошо, солнечно. Близился вечер. Я вспомнил прошлогодние прогулки и улетел в-тайгу. За тридевять земель. На это ушло Полчаса. Забрался в незнакомое место, искупался в озере. На песчаном плесе по щекам мягко били плюшевые верхушки рогоза. В широкий ручей зашла стая форели, я гонялся за рыбой. Стало весело. Как рукой сняло усталость. Для того

51

и жить теперь, чтобы забывать, что было раньше. Память —это след огня на стекле эля, но не сам огонь.

Под рифмы стихов и звон ветра я побежал на вершину холма. Строчки путались в голове, я захлебывался ими и начинал другие, новые, чтобы и их отвергнуть через минуту.

Незабываемо солнце, если оно висит над холмом, — большой красный шар. Теплый-теплый. Лучше, чтобы на вершине была редкая трава, сухая земля, чтобы бегали муравьи и стрекотали серые кузнечики. Тогда один час стоит целого дня.

На этот раз мое желание исполнилось. Холм был именно таким.

Я наблюдал, как опускалось солнце, и подставлял ему ладони, и чувствовал гепло, пронизывающее меня так, что по спине бегали мурашки. Вокруг сияние, даже под ногами. Золотые и серебряные нити паутины и сухой травы; вдали зеркало воды, гранитная влажная скала у ручья, брызги.

Я лежал на спине. Трава не закрывала меня от лучей. Они все равно грели лицо и руки. Иногда тревожил тишину несказанного вечера смятый крыльями птиц воздух — слышалось как будто бы движение спешившего зверя, его частые хищные вздохи — это крылья стрижей на поворотах резали предзакатную синь. Я уснул.

Какая-то тревога разбудила меня. Хватился и не нашел подаренный Валентиной приемник — вещицу совсем крохотную, которую я носил вместо брелка. Прямо передо мной, над самым го-. рнзоптом, горело красное солнце. Пылающий тревожный закат... От солнца исходило последнее слабое тепло, я впервые видел его таким большим... как будто расстояние до лею сократилось, и потому даже остывающий шар еще грел. Я встал на колени и принялся шарить в траве. Разворошил муравейник у старого пня, где муравьи прорыли .ходы среди сухих корней. Потом спустился в лощину, стараясь идти той же дорогой, какой шел сюда. Перебирал звонкие трубки камыша у студеного ручья, резал руки осокой. Подарок Валентины исчез.

Солнце закатилось. Холм стал сумрачным. Я побрел к элю широкой просекой, открывшейся среди деревьев. Нашел эль, добрался домой. На столе увидел брелок. Я забыл его утром взять с собой.

ЗДРАВСТВУЙ, «ГОНДВАНА»!

Полдень. Солнце. В километре от меня покачивалась «Гондвана». Но так лишь казалось — ленивые пологие волны обтекали ее борта, теплое марево укачивало ее, и глаза мои беспомощно искали точку опоры у зыбкого окоема

Я ждал Энно. Мы договорились встретиться в полдень, но он опаздывал, и я поглядывал в ту сторону, где высился над водой корабль. Наконец, черная точка... Лодка, шлюпка, каноэ, плот, индейская пирога или долбленка. Что угодно, только не эль. Я успокоился: все было « порядке. Вошел в воду и лег на спину. У меня еще было время,

В это мгновение запомнились: пассажирский терраплан с выпуклыми стеклами над морским берегом на фоне сосен и пихт, спокойные волны, аромат смол, серая галька, тишина...

52

...Мы обнялись. Я оделся и забрался в каноэ. Традиционная морская прогулка — и вот «Гондвана».

У самого борта стоит и улыбается Соолли.

В прошлом году на Байкале она встретила Янкова. И теперь он прилетал сюда на эле, как когда-то я. Она верила', что он скоро переберется на корабль. Навсегда. Я не стал ее разочаровывать.

Что она делала на Байкале?. О, это интересно. Люблю ля я сказки?.. Я кивнул Так вот, это похоже на сказку.

Что я знаю о живой воде?.., Ничего.

Сооллн сказала:

Мы нашли живую воду. В источниках на дне Байкала. По

том нашли ее в вулканических трещинах. Собирали па каплям.

И поняли, что строение самого простого, всем известного веще

ства может быть бесконечно разнообразным. Молекулы могут

объединяться в нити, заряженные па концах, или нейтральные,

даже в тончайшие пленки жидких кристаллов. Особые добав

ки, примеси так изменяют строение, свойства, что невольно по

веришь легенде. Но чаще всего необыкновенное проявляется пос

ле контакта с подземным огнем, когда невиданные давления вы

страивают частички вещества так, что получаются узоры. Тон

кая филигрань их прозрачна, незаметна, достойна удивления...

В метеоритах» алмазы рождаются при столкновении с Зем

лей И тут тоже давления, температуры...

Алмаз можно увидеть, его не спутаешь с графитом. Жи

вую воду не заметишь.

Скоро в океане станет светлее. Воду перемешаем с солн

цем Тогда пятая стихия восторжествует.

Восторжествует.

Представить это нетрудно. По тысячам световодов побегут потоки мерцающих блесток, они соединятся в светящиеся дорожки, будто рухнет горка из детских стекляшек. Светло-зеленую воду пронзят копья лучей, тень отступит в холодные глубины. А где свет, там фотосинтез, жизнь. Вслед за водорослями поспешат освоить глубины другие организмы — разные коловратки, инфузории, рачки. Живность начнет фильтровать воду, жадно поглощать зеленую массу и расти как на дрожжах. За ней придет рыба.

Хорошо бы сделать так, чтобы плотность мельчайших сущестэ была повыше, чтобы вода стала от них густой, как кисель. Глотнул кит такого морского бульону раз-другой и сыт по гооло..