Искатель. 1980. Выпуск №2 - Страница 13

Из эпохи поздней бронзы до нас дошли круглые золотые коробочки, хранящиеся ныне в Ирландском национальном музее в Дублине. Эксперты нашли на этих золотых реликвиях несомненные следы сварки. Быть может, справедливо было бы выдать патент на холодную сварку их гениальным создателям?

— Вряд ли, — сказал Ольмин и продолжил мысль.

Впервые сварка была применена, вероятно, при изготовлении

глиняных сосудов. Влажная глина, воск, парафин, смолы, пластмассы — все это легко склеивается.

Донный поглотитель тепла — это не керамическая безде

лушка. — сказал я.

Вы внимательны к деталям, — заметил он, не догадыва

ясь, по-видимому, о подлинной причине моего внимания, но в

его замечании мне почудился подтекст. Снова Аира?

Меня не покидало ощущение, что я переступил грань дозволенного. Не надо бы мне вмешиваться в историю с Аирой здесь, у Ольмина. Какой прок от моего праздного рассказа о ней? Ведь знал же, знал, что он знаком с Ириной... с Аирой. Если Ольмин ни слова не сказал мне в ответ, значит, считал лишним... меня. «Пора быть умнее, Глеб, — подумал я. — И сдержаннее. Давно пора».

И я с преувеличенным старанием вникал в дело. (Сварка на холоде любит чистые слои металла, без окислов, без малейших следов жира, влаги и адсорбированных, «прилипших» молекул газов. Под большим давлением поверхностный слой металла разрушается и частично растекается. Обнажаются, выходят на поверхность чистые, так называемые ювенильные слои. В местах их контакта и получается соединение. Если, сдавливая две пластины, одновременно передвигать одну относительно

35

другой, то выступы, на которых происходит их действительное соприкосновение, разрушатся. Поверхностный слой исчезает быстрее, чем от одного лишь давления, — начинается сварка сдвигом, как ее сейчас называют. Она требует давлений во много раз меньших, чем обычная холодная сварка...)

И я видел, как механические руки гигантов киберов делали все это, составляя грандиозное сооружение из труб, лент и металлических шаров-накопителей. Один нз киберов погиб. Я видел на экране, как подкосились его механические ноги от непомерной нагрузки и он рухнул вниз, па самое дно тоннеля, а сверху обрушилась целая секция, смяв блестящий кожух кн-бера п прозрачный ксиролевый купол программного управления. Это было за три дня до катастрофы. Именно с этого дня перешли почти исключительно па сварку сдвигом. Нагрузки уменьшились, но возникла опасность вибраций, на которую сначала не обратили внимания.

⁴В это время над Землей, на высоте тридцати тысяч километров, заканчивали монтаж колец дополнительных отражателей. Там парили в. невесомости почти разумные электрические существа, и я успел к ним в гости. Незадолго до катастрофы.

КАТАСТРОФА

Вечером накануне катастрофы ионолет доставил меня с орбиты на одну из станций Приозерья.

Проснулся я рано и сразу же вылетел на Берег Солнца. В дороге узнал о случившемся.

— Обрушился свод третьего, тоннеля, — лаконично* известили меня.

Я знал, чего стоило проложить под морским .дном этот третий тоннель. Там сплошные скалы, едва прикрытые осадочными породами. Подходы к тоннелю начинались у линии старых металлургических бассейнов, где после прилива скапливалась морская вода — потом она постепенно вытекала сквозь фильтры, собиравшие уран, золото, платину, мышьяк. На месте одного из бассейнов и была создана площадка.

Отсюда стартовал тоннель два года назад. Его жерло было похоже на кратер вулкана, я помню старые фото. Он шел наклонно вниз, пробивая себе путь через шельфовый участок, а выходная его чаша могла бы поглотить без остатка небольшой остров, вздумай он. опуститься на дно как сказочный град Китеж.

И вот стряслось... Настоящая беда... Что станется с проект том, если тоннель будет затоплен? Насколько задержится строительство?. Я теперь болел не только за судьбу проекта. Но еще и за Ольмина. И еще за одного человека, ждавшего завершения работы с нетерпением... за Аиру.

Каждые пять минут я включал экран и старался хотя бы угадать контуры сооружения, спрятанного так глубоко, что проникающее излучение передатчиков едва достигало нижних горизонтов. По этой смутной картине только и можно было понять, что водопад расширял свое русло, целая река устремилась внутрь тоннеля и поток набирал силу на глазах. Я на-

36

блюдал первые попытки определить масштабы катастрофы. Две автоматические морские «черепахи», опоясанные многотонными свинцовыми кольцами балласта (чтобы не втянуло внутрь!), приблизились к прорану и выполнили рекогносцировку.

Я видел, как от берега отошел транспорт, груженный гигантскими бетонными блоками и заградительными фермами. Как я узнал позже, на берегу еще не представляли тогда всей опасности.

— Частично размыт свод третьего тоннеля, — монотонно

повторяла невозмутимая девица информа в ответ не мои во

просы, — техника' спешит к месту катастрофы. Дежурный опе

ратор ранен. Других происшествий не отмечено.

Я связался с институтом, но Ольшша не застал. Мне даже не потрудились ответить, где он сейчас. Я едва пробился к Телегину. Он холодно взглянул в мою сторону, его темные глаза были непроницаемы.

— Прилетите на место, сами узнаете, — пробурчал он и вы

ключил связь.

Эль обогнул сопку и ворвался в последний распадок перед возвышением: за перевалом был Берег Солнца. Но'третий тоннель был дальше. А место, где разворачивались главные события, — это шельф, у самого материкового склона. Я решил приземлиться, сменить машину. На универсальном эле можно было подобраться к "прорану. Мне подвернулась чья-то неплохая посудина. Я спикировал на нее как ястреб, оставил свой эль — и свечой вверх.

Вызвал дежурного. Чего стоило добиться от него нескольких слов! (Никто всерьез не принимал меня в этом деле. Более того, я был лишним.)

Да, там люди... — хмуро ответил он. — Ситуация нестан

дартная. Руководит Николай Карин.

Карин?! — воскликнул я.

Я хорошо знал молодого инженера из Болгарии. Он был еще и режиссером в придачу. «Карин там... у тоннеля».

— Что с ним? — крикнул я.

— Прекрасно себя чувствует, — ответил дежурный и, помедлив, добавил: — По-видимому, в отличие от вас.

Что со мной? Так сильно взволнован? День такой... просто такой день.

Дежурный доложил обо мне Телегину. Телегин — это машина, изобретенная Ольминым. Точнее, найденная где-то. Машина почти неумолимая, точная, как интегральное уравнение. В шутку говорили, что Ольмин никогда не бывает доволен собой, кроме тех разве редких случаев, когда поручает дело Телегину. Тот всегда действует «в 'духе Ольмина». И это у него лучше якобы выходит, чем у самого шефа.

Телегин вышел на связь. Спросил, что я собираюсь делать.

Я ответил общими фразами, спросил о Карине, о том, что про

исходит...

На вопросы Телегин отвечал кратко. Несколько скупых, скороговоркой произнесенных фраз ничего не проясняли. Я ломал голову: что же он собирается делать? И как вообще обстоят дела на третьем участке? Настал час, когда" я стал сомневаться

37

в Телегине: а вдруг он и сам не вполне отчетливо представляет положение?

...Вода была спокойной, прозрачной. В километре от берега еще ничто не наводило на мысль о катастрофе. Явел машину над самым дном. Только голый песок, груды камней и следы подводных бульдозеров напоминали о том, что несколько месяцев назад здесь шли большие работы. Тоннель переходил в огромный подводный зал, где ленты охладителя отдавали тепло. Из этого зала, или камеры, как его называли, разогревшаяся вода шла по другому тоннелю в океан.