Искатель. 1976. Выпуск №5 - Страница 31
Любящий порядок почтмейстер показал им аккуратно собранную подшивку местных газет. В них мало писалось о том, что происходит в мире, зато много — о местных событиях. Никакого сообщения о трагической гибели трех чиновников или надзирателей найти не удалось. Почтмейстер позвонил своему родственнику, работавшему в органах юстиции. Не то что трех, даже одного погибшего не нашлось. Если об этом писала газета в Салониках, значит, правда. Но откуда известно, что речь шла о людях из Керкиры?
— В шкуре медведя дыры, — сказал Януссис, оставшись наедине с женщинами. — Умерший поп из церкви святого Николая и вторая: куда и откуда шла машина с арестованными.
— Каждый видит дыру такой величины, какую хочет видеть, — ответила Анастасия. — Семьдесят церквей сказали «нет», а семьдесят первая не говорит «да». А насчет грузовика, затонувшего в Касторийском озере, должны были бы слышать и в Керкире.
Положение оставалось неясным. Грузовик был. Какие-то люди с шофером разговаривали. Но ни арестованных, ни, тем более, мертвых никто не видел. В направлении движения есть лишь одна тюрьма: в Керкире. Она исключалась: в городе с тридцатипятитысячным населением смерть трех надзирателей не утаишь. Вопросов много, и на все загадки до сих пор ответил только один человек — Галинос.
— Как называется местечко, где его взял к себе домой пьяный крестьянин? — спросила Анастасия.
— Агостос.
Достали карту. Агостос — местечко у восточных отрогов Вермионского массива, недалеко от Наусы. Далековато отсюда, сегодня туда не добраться. Они переправились с острова на континент, тридцать пять километров карабкались на машине вверх по Янинской автостраде, а потом спустились на такое же расстояние вниз, в долину. Взяли номер в пустом мотеле и отправились на базар, полюбоваться пестротой нарядов греков, албанцев и славян. Знаменитых изделий ремесленников нет и в помине. Все золототканые шелка, все ковры, вещи из кожи и искусное оружие, производимое здесь со времен владычества турок, — все пошло на экспорт. Западногерманские подводные лодки дорого стоят.
Ночью температура заметно упала, снежный покров двинулся с гор вниз. Провожая дам к машине, хозяин мотеля сделал озабоченное лицо:
— Будем надеяться, вы успеете миновать Катарский перевал. Увы, на снегоуборочные машины нам денег не выделено…
Януссис тоже беспокоился. Он знал эту границу Эпира и Фессалии. Здесь в 1945 году им удалось остановить и далеко отбросить захватчиков-итальянцев. Но тогда было другое время года…
Дафна стояла на своем: сейчас ей не терпелось вернуться в Салоники. Анастасия же хотела показать подруге, как ловко она управляет машиной в самых тяжелых условиях. И они тронулись в путь.
Уже на Кирийском перевале, на полпути к Катарскому, они получили представление о том, с чем им придется столкнуться, а за Мецовоном жандармский патруль предупредил их: «На такой легкой машине вам здесь не проехать!» Они пропустили этот совет мимо ушей..
После пятидесятикилометрового подъема по узенькой дороге они застряли. Положение сразу стало критическим: развернуться невозможно, заснеженная дорога была тут покрыта ледяной коркой, с правой руки — пропасть. До перевала при такой погоде не меньше дня ходьбы, если бы, конечно, они были соответствующе одеты; а назад, в Мецовон, — вдвое дальше. Они начали замерзать, и Анастасия запустила мотор.
— Выключите его, — сказал Януссис. — Надо экономить бензин. Я, пожалуй, пойду! В часе ходьбы от большого поворота есть таверна. Может быть, удастся привести кого-нибудь на помощь. Если же машин там не окажется, мне потребуется не меньше пятнадцати часов, чтобы вернуться. Знаете, мне страшно за вас. Чтобы не замерзнуть, оставайтесь в машине. И запускайте мотор лишь на столько времени, чтобы хоть, как-то отогреться. Если вдруг что случится, совсем замерзнете или бензин выйдет, немедленно идите по моему следу. Два часа в оледеневшей машине — верная смерть. К счастью, есть еще один шанс: вечерняя почтовая машина. Если она сюда доберется, вас возьмут с собой. А может, даже и машину на буксир…
— Пятнадцать часов ходу… Нет, тебе этого никак не смочь, — сказала Дафна. Но скорняк возразил: лет двадцать назад ему и не то приходилось выдерживать. Когда Дафна заметила, что не могли же двадцать лет пройти бесследно, он только пожал плечами. Какой прок в этих истинах! Если почтовые машины больше не ходят, движение здесь возобновится лишь весной; зато смерть придет через сутки.
— А мы ведь собираемся как будто разыскать одного крестьянина из Агостоса, а? — закончил он.
Они видели его еще у следующего поворота. До него всего несколько сот метров, а Януссису потребовалось для этого почти час. Вдруг сумерки сгустились и неожиданно быстро наступила ночь.
Дафна и Анастасия не обманывались насчет грозившей им опасности. Если машины здесь действительно больше не ходят, то Януссис — единственное звено, связывающее их с жизнью, с миром. Каково ему, одинокому путнику, сейчас на обледеневшей дороге, на обжигающем ветру? Стоит ему, предположим, упасть и подвернуть ногу, и все — он не дойдет, он замерзнет, погибнет.
А когда в баке иссякнет бензин, они последуют за ним. Но это игра, в которой выиграть не дано.
Дафна знала, о чем думает Анастасия, а та — о чем думает Дафна. И тем не менее обе старались вспомнить веселые истории из жизни, чтобы приободриться.
Прошло примерно часа четыре, и вдруг в заднем стекле машины появился слабый свет. Да, это был почтовый автобус! Водитель и несколько пассажиров вышли и, обступив «остин», качали головами: что, мол, за вздорные бабенки…
Взять «остин» на буксир водитель отказался.
— Если вам жить надоело, оставались бы прямо здесь…
Два господина в дешевых костюмах попытались было возмутиться, но водитель стоял на своем:
— Я никому смерти не желаю.
Мужчины пошептались о чем-то. Потом один из них обратился к Анастасии:
— Простите! Дело в том, что один из пассажиров автобуса сам опытный водитель. И если вы за ценой не постоите, мы с ним переговорим. Тогда он сядет за руль «остина», а вы перейдете в автобус.
Анастасия с радостью согласилась. Мужчины отошли в сторонку и принялись уговаривать третьего. Он, похоже, не соглашался, Анастасия слышала его слова:
— А что бы вам самим не попробовать?
Но в конце концов он сказал что-то водителю автобуса, приблизился к женщинам и проворчал:
— Возьмите с собой все, что считаете ценным…
Анастасия покачала головой: нет, рисковать жизнью человека из-за машины?.. Но тут уже возмутился водитель:
— Деньги мне не помешают, и раз уж я согласился!..
— Тогда я покажу вам, как устроено управление, — сказала Анастасия и села в машину рядом с водителем. Прошептала:
— Почему вы согласились? Они что, заставили вас?..
— С такими лучше не связываться, хлопот не оберешься, — пробормотал водитель.
Дафна села в автобусе впереди, чтобы помочь водителю разыскать Януссиса, а Анастасия с обоими господами — на заднее сиденье, чтобы наблюдать за «остином». Странные это были господа: с одной стороны, они явно тушевались в присутствии настоящей дамы, а с другой — вели себя нагло и высокомерно.
— Что это за люди? — спросила Дафна у водителя.
Он бросил на Дафну быстрый взгляд и сказал:
— Давайте лучше не будем об этом.
Дафна все поняла: они из ГДЕА. Но одного она не могла знать: что недавно один из них прямо в костюме прыгнул в Касторийское озеро, а потом, весь мокрый, побежал с криками о помощи в близлежащий городок. Не могла она знать и того, что оба они направлялись в Салоники на встречу с одним сотрудником из Афин, которого они называли Х211. До них дошли слухи о каком-то неизвестном, наводившем в Кастории справки о «катастрофе». Они должны были проинформировать об этом Х211 и посоветоваться с ним, целесообразно ли будет арестовать всех тех, кто общался с этим неизвестным.
Через полчаса свет фар выхватил из тьмы фигуру Януссиса. Дафна первой выскочила из автобуса и прошептала: «Осторожно! В автобусе шпики!» Но господа с заднего сиденья были слишком увлечены, чтобы обратить внимание на нового попутчика. Они старались как могли, развлекая Анастасию. В Калабаке можно, дескать, потанцевать, там новая гостиница с уютным баром. После такой неприятной поездки неплохо расслабиться.