Искатель. 1974. Выпуск №2 - Страница 34

Город ждал двадцать тысяч лет.

Планета плыла в космическом пространстве, и цветы на ее полях росли и увядали, а город все ждал. Зарождались и высыхали реки на планете. А город все ждал. Ветра, что были, когда-то молодыми и буйными, постарели и затихли, а облака, которые они когда-то рвали и превращали в клочья, теперь, не тревожимые никем, плыли в поднебесье ленивыми белыми полотнищами. А город все ждал.

Город ждал, ждали его окна и черные стены, его уходящие в небо башни и лишенные флагов шпили, ждали его улицы, по которым никто не ступал, и дверные ручки, за которые никто не брался; ждал город без единого клочка бумаги и без единого отпечатка пальца. Город ждал, а планета тем временем вращалась в пространстве, следуя своей орбите вокруг бело-голубого солнца, времена года сменяли друг друга — пламя топило лед, но лед вновь брал свое, чтобы затем уступить место зеленым полям и желтым летним лугам.

Как раз в один из таких летних дней, в середине двадцатитысячного года, город был вознагражден.

В небе появилась ракета.

Ракета стремительно промчалась над городом, развернулась, возвратилась назад и приземлилась на глинистом лугу в пятидесяти ярдах от обсидиановой стены.

Раздались шаги обутых ног по редкой траве и голоса людей внутри ракеты, обращенные к людям снаружи:

— Готовы?

— Ладно, ребята. Осторожно! Идем в город. Дженсен, вы с Хатчинсоном пойдете впереди в дозоре. Смотрите в оба!

Город открыл потайные ноздри в своих черных стенах, и равномерно работающий втяжной клапан, скрытый глубоко в организме города, начал всасывать мощные потоки воздуха через желоба, через мохнатые фильтры и пылесборники к тончайшим, сверхчувствительным катушкам и паутинкам, сияющим серебристым светом. Вновь и вновь запахи луга переносились теплыми ветрами в город.

Запах огня, запах упавшего метеорита, раскаленного металла. Из другого мира прибыл корабль. Запах латуни, пыльный жаркий запах сгоревшего пороха, серы и ракетного топлива.

Ленты с отпечатанной на них информацией поползли по роликам в пазы и через желтые зубчатые колеса скользнули вниз к следующим механизмам.

Клик-так-так-так.

Счетчик издавал звук метронома. Пять, шесть, семь, восемь, девять. Девять человек! Одновременно пишущий механизм оттиснул это сообщение типографской краской на ленте, которая скаталась в рулон и исчезла.

Кликитик-клик-так-так.

Город ждал мягкой поступи их прорезиненных ботинок.

Огромные ноздри города вновь расширились.

Запах масла. Еле ощутимый аромат, исходящий от осторожно ступающих людей, донесся до гигантского Носа и распался в городском воздухе на воспоминания о молоке, сыре, мороженом, масле…

Клик-клик.

— Осторожней, ребята!

— Джонс, достань пистолет. Не будь идиотом!

— Чего волноваться — город-то мертв.

— Никто этого не знает.

Теперь, услыхав лающую речь, пробудились Уши. После столетий прислушивания к ветрам, их слабому, еле слышному дуновению, к тому, как опадают с деревьев листья и тихо растет трава в период таяния снегов, Уши сами смазали себя, подтянули огромные барабанные перепонки, которые могли быть одинаково чувствительны как к биению сердец пришельцев, так и к трепету комариного крылышка. Уши слушали, а Нос накачивал запахи во вместительные камеры.

Тик-тик-так-клик.

Информация на параллельных контрольных лентах, извиваясь, поползла вниз.

Зазвонили колокольчики, выскочили итоговые данные.

Нос зашипел, выпуская проверенный воздух. Гигантские Уши прислушались.

— Я думаю, нам следует вернуться к ракете, капитан.

— Здесь приказания отдаю я, мистер Смит!

— Да, сэр.

— Эй вы там! Дозор! Что-нибудь видите?

— Ничего, сэр. Похоже, город давным-давно мертв!

— Ну, видишь, Смит? Бояться нечего.

— Не нравится мне это. Не знаю почему. Попадая в какое-нибудь новое место, не испытывали ли вы чувства, что уже были там раньше? Ну так вот, этот город кажется мне слишком знакомым.

— Чушь. Расстояние от Земли до этой планетной системы миллиарды миль. Мы никак не могли бывать здесь раньше. Наша ракета — единственный в мире фотонный корабль.

— Как бы то ни было, сэр, у меня такое чувство. Думаю, нам следует убраться отсюда.

Шаги в нерешительности замерли. В неподвижном воздухе слышалось лишь дыхание незваных гостей.

Ухо услышало это и насторожилось. Плавно заскользили роторы, в клапаны и воздуходувки тонкими ручейками побежали сверкающие жидкости. Прошло несколько мгновений, и в ответ на команды Уха и Носа через огромные отверстия в городских стенах на пришельцев хлынула волна свежего пара.

— Ты чувствуешь, Смит? А-а-а. Молодая трава. Ты когда-нибудь слышал лучший запах? Клянусь богом, я готов стоять здесь и вдыхать этот аромат вечно.

Невидимый хлорофилл окутал стоящих людей.

Шаги двинулись дальше.

— В этом-то ничего плохого нет, а, Смит? Идем!

Ухо и Нос расслабились на какую-то долю секунды. Контрудар возымел успех. Фигурки двигались вперед.

Теперь из тумана и дымки выдвинулись мутные Глаза города.

— Смотрите, капитан, окна!

— Что?

— Вон те окна домов! Я видел, как они повернулись.

— Я этого не заметил.

— Они сместились. Изменили цвет. Из темных стали светлыми.

— Мне они кажутся обычными квадратными окнами.

Неясные объекты сфокусировались. В механических оврагах города в зеленые масляные бассейны погрузились валы, нырнули маятники. Оконные рамы согнулись. Окна засветились слабым светом.

Внизу по улице шли два человека — дозор. За ним на безопасном удалении двигались семь остальных космонавтов. Их одежда была белой, лица розовыми, будто им дали пощечину. Глаза голубыми. Они передвигались вертикально, на задних конечностях, держа в передних металлическое оружие. Ноги были обуты в ботинки. Это были особи мужского пола с глазами, ушами, ртами и носами.

Окна вздрогнули. Сузились. Затем расширились, как зрачки бесчисленных глаз.

— Говорю вам, капитан, эти окна…

— Вперед!

— Я возвращаюсь, сэр.

— Что?!

— Я возвращаюсь к ракете.

— Мистер Смит!

— Я не собираюсь попадаться в ловушку!

— Боишься пустого города?

Остальные неловко засмеялись.

— Смейтесь, смейтесь!

Улица была вымощена булыжниками, каждый камень — три дюйма в ширину, шесть в длину. Совершенно незаметно улица просела. Она взвешивала пришельцев.

В подземном машинном отделении красная стрелка коснулась цифры 178, 210, 154, 201, 198 фунтов — каждый мужчина был взвешен, результат записан, и намотанная на катушку запись поступила вниз в такую же темноту.

Теперь уже проснулся весь город!

Клапаны всасывали и выпускали воздух, табачный запах изо ртов пришельцев, аромат зеленого мыла, исходящий от их рук. Даже их глазные яблоки испускали тонкий, едва ощутимый запах. Город уловил его, и суммированная информация мгновенно передалась вниз, чтобы помочь вывести другие суммарные данные. Кристаллические окна сверкнули. Ухо натянуло свою барабанную перепонку туже, еще туже — все чувства города сгустились, подсчитывая вдохи и выдохи и еле слышные сердцебиения людей, слушая, наблюдая, пробуя на вкус.

Ибо улицы были подобны языкам, и, где ступали люди, вкус их каблуков впитывали поры в камнях. Теперь остановка была за окончательным подсчетом.

Шаги. Бегущие шаги.

— Смит, назад!

— Нет, черт вас возьми!

— Взять его, ребята!

Спешащие шаги преследователей.

Решающая проверка. Город, после того как он все прослушал, просмотрел, попробовал на вкус, ощутил, взвесил и подвел баланс, теперь должен был выполнить свою последнюю задачу.

В центре мостовой распахнулся люк. Бежавший по улице капитан незаметно для других исчез в нем. Он повис, удерживаемый за ноги. Одна бритва рассекла его горло, другая — грудь; тело его было мгновенно очищено от внутренностей и разложено под мостовой в потайном отсеке на столе. Гигантские электронные микроскопы вперили свои объективы в красные сплетения мышц; бестелесные пальцы принялись ощупывать все еще пульсирующее сердце. Лоскуты его препарированной кожи были пришпилены к столу, в то время как механические руки передвигали части его тела, как быстрый и любознательный шахматист, играющий красными пешками и красными фигурами.