Искатель. 1972. Выпуск №5 - Страница 40
Адмирал быстро обошел всех. Локкарту он сказал: «В последний раз вы встречали меня без фуражки». Винсенту: «Вы были, кажется, на «Трефойле». Остальные удостоились прямого острого взгляда из-под густых кустистых бровей. После чего адмирал сошел с Эриксоном в командирскую каюту, где ему подали лучшее шерри.
— Эти фрегаты, кажется, хорошие корабли, — сказал он. — Нам в Атлантике нужно что-нибудь покрупней и помощней… Хотя и корветы неплохо, просто первоклассно поработали, — адмирал посмотрел на Эриксона: — Вы потеряли «Компас роуз», командир?
— Так точно, сэр.
— Да, долгая война, — сказал адмирал. — Чертовски долгая война. Но ганс выдыхается, клянусь Богом, выдыхается! Скоро совсем выдохнется. Сейчас начало его конца. — Он тут же сменил тон: — Вы здесь пробудете три недели, Эриксон. Вряд ли вам стоит рассказывать об учебном курсе или о моих требованиях. Вы знаете мои стандарты, — он посмотрел в иллюминатор. — Вам здесь покажется несколько прохладно, как всегда. Теперь у нас есть кино и хорошая столовая. Но это, пожалуй, и все.
— Насколько я помню, сэр, у нас будет не слишком много свободного времени, — улыбнулся Эриксон.
— Клянусь Богом, что это так! Ведь еще только середина войны… Как ваш новый старпом? Лучше первого?
— Первоклассный, сэр. Мы так долго были вместе…
— Удивительно, что сейчас делают эти непрофессионалы. Никогда б не поверил в начале войны, — адмирал осушил стакан, отказался от второго и поднялся. — Пора мне и двигаться… Вы должны как-нибудь со мной пообедать. Я хочу услышать о той лодке.
«Как ему удается? — удивлялся Эриксон, сопровождая адмирала на верхнюю палубу. — Что это? Такая невероятная память или он перед визитом на корабль специально читает на каждого из нас досье?»
У трапа выстроилась команда.
— Где-то я вас видел, — сказал адмирал, глядя скорее на бороду, чем на ее обладателя.
— Барнерд, сэр, — ответил боцман.
— Боцман с «Танджерина». Тоже здесь был, — адмирал удовлетворенно кивнул. — Тогда у него не было бороды, — пояснил он Эриксону. — Но чтобы измениться до неузнаваемости, бороды мало. Я сразу его узнал…
Просвистели боцманские дудки, адмирал отдал честь, ловко спрыгнул в катер. Уже оттуда он сказал:
— Завтра ваши занятия начинаются в 5.30 утра, — он тут же отдал команду, и его надраенный, сияющий катер понесся к берегу. С катера передали сигнал: «В гавани все стволы всех орудий должны находиться в диаметральной плоскости корабля». Локкарт обернулся, увидел, что одно из орудий, увы, градусов на десять отклонено от оси корабля, и тяжелыми шагами направился разыскивать Аллингэма.
Проходили дни. Люди быстро привыкали к службе, и время, затрачиваемое на различные действия — стрельбу из орудий, сбрасывание глубинных бомб, передачу сигналов, спуск шлюпки, — постепенно, секунда за секундой, уменьшалось. «Салташ» становился кораблем, приближающимся к идеалу адмирала и Эриксона. Эриксон хотел, чтобы фрегат стал вторым «Компас роуз», только чуть лучше.
На корабле такого размера офицеры были больше удалены от команды, чем на «Компас роуз». В течение рабочего дня им не приходилось иметь дело с живыми людьми. Теперь люди стали номерами: «Двадцать человек — на полубак!» «Шестнадцать кочегаров — для бункеровки!» Команда «Салташа» почти в два раза больше, чем на корвете, и они уже не знали всех по именам. Не было Грегга, не было Уэйнкрайта, не было сигнальщика Уэлльса… Если даже и находились на борту подобные люди, то они не попадались на глаза Эриксону и Локкарту, оставаясь лишь номерами корабельном расписании и именами в ведомостях жалованья. По утрам, отдав приказ «Команде построиться» и глядя на двойной строй по восемьдесят человек в ряд, Локкарт иногда начинал тосковать по прежней, почти семейной, обстановке на борту «Компас роуз».
Офицеры сидели после обеда в кают-компании, когда передали сигнал к отходу, положивший конец пребыванию в Арднакрейше. Приказ был короток и деловит.
«Кораблю Его Королевского Величества фрегат «Салташ» надлежит отправиться в Гринок в 6.00 утра 15 апреля, и войти в состав Клайдского отряда боевого охранения».
— Черт побери! — воскликнул Винсент, читая приказ. — А ведь я хотел бы снова стоять в Ливерпуле.
— А мне Клайд вполне подходит, — сказал Джонсон.
— А мне подходит что угодно, — сказал Хольт. — Хочу увидеть белый свет.
— Должен сказать, — заметил Скотт-Браун, — что есть места и похуже, чем Глазго весной.
Итак, они вновь отправились на войну.
К середине 1943 года вот-вот должен был наступить момент равновесия: корабли боевого охранения отбирали у подлодок то солидное преимущество, которое было достигнуто немцами за последние три года, и добивались, хотя и с огромным трудом, чего-то вроде возможности сражаться на равных. Отряды сопровождения все еще были малочисленны. Иногда в море одновременно находилось 700 судов, и на них приходилось лишь сотня кораблей сопровождения, а это предоставляло подлодкам огромный простор для выбора целей. Но и малочисленные отряды были сильным оружием. Подлодки теперь уже не в состоянии были удерживать то кровавое преимущество, которое было у них последние три года.
Атаки волчьих стай достигли своей вершины и время от времени приносили неожиданно жестокие результаты. Так, например, в Южной Атлантике немцы за два дня потопили семь танкеров из десяти, входивших в конвой. Немцы держали в море сотню подлодок одновременно. Субмарины собирались в стаи, насчитывающие до двадцати штук. В начале года они опять стали выигрывать, а в марте потопили рекордное количество судов — 108. Новые акустические торпеды следовали за целью по шуму винтов. Но немцам пришлось считать и свои потери: в марте потоплено 15 подлодок, в апреле — 16, в мае — 45. На этой ступени войны немецкое верховное командование кое-что изменило в стратегии — подлодки стали понемногу уходить из Северной Атлантики в более безопасные места.
Корабли боевого охранения увеличивались не только численно. Теперь они могли пересекать с конвоями всю Атлантику благодаря новому методу бункеровки — заправки горючим в океане. Стало вполне достаточно кораблей, чтобы организовать специальные рейдовые группы, независимые от конвоев и способные быстро прийти на помощь. И, что самое главное, силы боевого охранения научились находить, ловить и уничтожать врага.
Никто уже не рассчитывал на счастливую звезду. Прошли времена, когда плохо обученные экипажи и слабовооруженные корабли отправлялись в бой с горсткой глубинных бомб и парой хлопушек, лезли, неизвестно на что надеясь, в самое пекло. Теперь же в Атлантике царствовали наука и люди, ею овладевшие. Локаторы и гидроакустические приборы стали поразительно точны. Системы перехвата радиосигналов подлодок дали возможность предупреждать атаки. Небольшие авианосцы, сопровождающие многие конвои, обеспечивали в самой середине океана прикрытие с воздуха, которого так не хватало раньше. Чаша весов стала склоняться а пользу конвоев. Лучшего времени для вступления «Салташа» в битву нельзя и придумать.
Эриксон собрал офицеров перед отходом к 10 часам утра, чтобы отдать командирам семи находящихся под его командованием кораблей последние приказания и еще раз сказать об организации заградительного заслона.
Его группа состояла из трех фрегатов и пяти корветов. Корабли находились на якорной стоянке у Тейл-оф-зе-Бэнк. Яркое апрельское солнце обещало веселый поход, после того как корабли покинут устье Клайда. Три фрегата — «Салташ» и два других, которые присоединились к нему в Арднакрейше, — были «с иголочки». Пять корветов оказались старыми работягами. В 9.45 от бортов кораблей стали отваливать катера. Им приходилось пробираться между скученными на рейде кораблями. Здесь стояло что-то около сорока военных кораблей: эсминцев, сторожевиков, фрегатов, корветов, тральщиков. Кроме того, там находились линкор, крейсер и два небольших авианосца, стоявшие чуть в стороне от общей массы, словно олицетворяя мощь флота. А вниз по реке, ближе к устью, на специальном рейде стояли плотной массой грузовые суда.