Искатель. 1971. Выпуск №5 - Страница 34

— Обдумывать свой план он мог двадцать лет…

— Да, но освобождение Медарова было неожиданным для Танева. Если бы не последняя амнистия, Медаров просидел бы еще много лет. Так или иначе, старик считал, что доказательства, которые у него есть, заставят Танева сознаться и что если во время разговора в комнате работал бы магнитофон, то Танев, ничего не замечая, свидетельствовал бы сам против себя.

— Наивно…

— Медаров был не таким уж наивным…

— Я ничего не говорю о Медарове.

— Тогда вы вновь обидели меня.

Мой собеседник насупился еще больше. Я, конечно, не имею ни малейшего желания обижать человека. Но иногда стоит чуть-чуть позлить. Чтобы он лишился своей самоуверенности. Или усомнился в правильности своего поведения. Чтобы был умнее впредь.

— Я вас обидел? — спросил я. — Не заметил этого.

— Возможно, зато я заметил.

— Это вам показалось, — сказал я добродушно. — Разве обидно, что я считаю наивными ваши планы в той области, где вы не специалист? Я говорю о преступлениях. Чтобы стать специалистом в этой области, нужно быть либо преступником, либо преследовать преступника. Вы, надеюсь, не преступник, но, должен сказать, и не криминалист.

— Вы все так повернули, будто я опять виноват…

— Это уж решайте сами. А впрочем, вы ведь не закончили.

— Нет, это в общем все. Поскольку Танев прятался от Медарова, то следить за ним нужно было кому-то другому. Этим другим был я. Но Танев не показывался. А теперь исчез и Медаров.

— Одним словом, «Комета» удалилась, — подвел я итог. — С кем, кроме вас, поддерживал отношения Медаров?

— Раньше, по-моему, он ходил к Таневым, точнее — к Мими. Но, кажется, обратился ко мне, чтобы больше не ходить туда. Он счел, что Танев узнал о его визитах и именно поэтому избегает бывать дома.

— О каких связях Медарова вам еще известно?

— Других не знаю… Кроме связей с Илиевым, у которого тот жил. Он поселился у Илиева, считая, что тот встречается с Таневым.

— Считал или был уверен?

— Был уверен. Очевидно, через Илиева он хотел сообщить Таневу, что у него есть какие-то доказательства против него.

— Когда вы в последний раз видели Медарова?

Андреев на секунду задумался.

— В четверг… А когда его убили?

— Сейчас задаю вопросы я. В котором часу в четверг?

— Точно не помню. Вечером.

— Постарайтесь вспомнить.

Андреев опять задумался:

— Где-то между восемью и девятью. Скорее около девяти. Когда он позвонил, я как раз слушал по радио последние известия, а они начинаются в восемь тридцать.

— Теперь вспомните поточнее, что происходило с того момента, когда вы открыли дверь, и до той минуты, когда вы проводили Медарова.

— Это нетрудно. Медаров заглянул всего на несколько минут, сказал, что Танев у него в руках. И мне, значит, нужно быть готовым. Надо договориться о времени, когда он наверняка застанет меня дома. На этом разговор и окончился, старик ушел.

— Как он вел себя?

— Как обычно…

Андреев умолк, потом поднял голову и посмотрел на меня.

— А впрочем, он очень торопился, в его поведении чувствовалась какая-то напряженность. Он торопился, я уверен. Даже не зашел в комнату. Мы разговаривали в коридоре. Медаров переступал с ноги на ногу, точно ему было холодно. Дважды взглянул на часы и, как только мы обо всем условились, сразу ушел.

— Эта напряженность или торопливость вас не поразила?

Андреев отрицательно покачал головой:

— Нет, не поразила. Я подумал, что старик просто торопится домой. Ведь было уже поздно, а он жил, как вам известно, на другом конце города.

— Медаров не упоминал, что Танев может отыскать вас?

Андреев удивленно взглянул на меня:

— Откуда Таневу знать обо мне?

— Оставьте ваши догадки, — прервал его я. — Это мое дело. Отвечайте на вопросы. Только подумайте хорошенько.

— Мне нечего думать. Ни о чем таком он не говорил.

— Ну, если вы уверены, что не говорил… А что это за доказательства против Танева, на которые намекал Медаров?

Андреев уставился на меня.

— Не имею представления.

— Вы что, не интересовались?

— Интересовался, конечно. Но Медаров вообще не хотел говорить об этих делах. Он сразу предупредил меня, что, если я не хочу провалить все, мне нужно держать язык за зубами.

— Поэтому-то вы и не обратились в милицию?

Андреев утвердительно кивнул и снова насупился.

— Упаси меня бог от таких активистов! — буркнул я, вздыхая. — И от людей, которые полагают, что только они все знают и могут.

— Я не считаю, что принадлежу к ним, — проговорил Андреев сердито. — Я прекрасно понимаю, что у милиции свои задачи, а у меня свои. Я далек от какого-либо недоверия… Если я добился чего-нибудь, то только благодаря нашей власти. Она меня вскормила и воспитала. Но знаю я и другое: у меня нет достаточных доказательств того, что именно Танев убийца моего отца. Его преступление нужно доказать, а пока Танев на свободе…

— Знаете, Андреев, — проговорил я серьезно, — оставьте-ка лучше эти рассуждения при себе. Я не случайно несколько раз пытался натолкнуть вас на мысль, что вы действуете по-дилетантски, зная наперед, что вы воспримете это как оскорбление. Легкомысленные действия в серьезных делах — вещь опасная. Вы позволили преступнику обмануть себя и вместо того, чтобы признать свою вину, начинаете искать мотивы для оправдания.

— Я не оправдываюсь, — перебил меня Андреев.

— Еще хуже, если не оправдываетесь. Это значит, что вы и сейчас убеждены в своей правоте. А не приходило ли вам в голову, что не Танев, а Медаров убийца вашего отца?

Андреев испуганно взглянул на меня.

— И что он мог бы и вас убить, пусть и не своими руками? А может быть, вашего отца убил Костов, а Медаров просто водит вас за нос, используя как своего подручного?

— У меня предчувствие, что отца убил Танев.

— Может, это и так. Только такие дела не расследуются с помощью чувств. А фактов в руках у вас нет. И самое плохое в данном случае то, что вы, не доверяя милиции, в то же время доверились какому-то проходимцу.

Андреев хотел было возразить, но я предостерегающе поднял руку.

— Оставьте. Я знаю, что вы скажете. Советую вам не ломать себе голову над заданием, которое не только никто не возлагал на вас, но и в мыслях не допускал такой возможности.

— Товарищ инспектор, — тихо проговорил Андреев, — это задание возложила на меня моя покойная мать. А что бы вы сделали, если бы узнали, что вашего отца убили?

— То же самое, что делаю сейчас, — ответил я. — Выполнял бы свою работу. Мы лучше всего можем отомстить за убитых, если будем честно выполнять свою работу каждый на своем месте. Вы — на своем, я — на своем.

Андреев взглянул на меня, будто желая что-то сказать, но промолчал.

— Не забывайте, — продолжал я, — что каждый убитый — чей-то отец. И если у нас убийства давно стали редкостью, то это отнюдь не благодаря кровной мести. Иначе преступность не уменьшилась бы, а удвоилась. Вы, наверное, слышали что-нибудь о вендетте? Это как цепная реакция…

— К вашему сведению, я никого не собирался убивать…

— Не сомневаюсь. Но вы уверены, что никто не намеревался убить вас?

Словно музыкальная иллюстрация к моему тревожному вопросу, комнату наполнил звук разбитого оконного стекла. И я и хозяин вскочили почти одновременно. Я сделал Андрееву знак рукой — оставаться на месте, быстро подошел к окну и осторожно выглянул. Несколько мальчишек в панике удирали за угол.

— Эй вы, герои! — крикнул я им вслед. — Вот я вам задам!

Как же, задашь ты им. Не начинать же новое следствие о разбитом оконном стекле.

Опасный предмет лежал в углу комнаты. Как и следовало ожидать — обыкновенный теннисный мяч. Вот и все покушение.

Мой визит закончился.

— Ну что же, — проговорил я на прощанье. — Запишите номер моего телефона. Если вспомните что-нибудь или что случится, звоните. У меня предчувствие, как вы выражаетесь, что это не последняя наша встреча.