Искатель. 1970. Выпуск №6 - Страница 11
Действительно, стремясь к установлению своего монополистического господства на берегах Карибского моря и опасаясь, что венесуэльские порты, занятые европейскими державами, станут базой для их дальнейшей территориальной экспансии в Центральной Америке, США добивались снятия блокады.
Но в то же время Соединенные Штаты требовали от разоренной Венесуэлы уплаты непосильных долгов. Необходим был прецедент, согласно которому латиноамериканские государства не смогли бы в будущем отвергать претензии иностранных кредиторов. В конечном итоге правительство Венесуэлы под давлением США обязалось возместить европейским державам убытки путем передачи им части доходов от пошлин, взимаемых в портах Ла-Гуйара и Пуэрто-Кавельо.
Завершившийся таким образом венесуэльский конфликт был использован правящими кругами США для того, чтобы, с одной стороны, обосновать право Соединенных Штатов на вооруженное вмешательство во внутренние дела латиноамериканских государств в качестве «полицейской силы» и тем самым полнее подчинить их своему влиянию, с другой — подорвать в них европейское влияние. Решению этих задач, продиктованных интересами американских монополий, и была подчинена деятельность официальных и неофициальных представительств США в Венесуэле и других странах Латинской Америки.
Знакомство с материалами, относившимися к венесуэльскому конфликту, оставило в сознании Герберта Осборна глубокий след. Познание тайных пружин, управляющих механизмом серьезных международных событий, знакомство с неприглядной ролью его родины в трагических событиях в Венесуэле нанесло серьезный удар по наивному юношескому патриотизму Ярдли. А незаурядное честолюбие по-прежнему подстегивало. Он еще больше хотел стать первоклассным криптографом. Но теперь уже меньше думал о пользе нации и куда больше — о своей собственной.
В один из этих дней внимание Ярдли привлекла телеграмма в пятьсот слов, адресованная в Белый дом лично президенту Вудро Вильсону его доверенным лицом полковником Эдвардом Хаузом, находившимся в Европе. Ярдли загорелся. Ему представилась реальная возможность испытать на прочность код, который считался самым стойким и применялся только в переписке президента США.
Он занялся телеграммой и дешифровал ее за два часа. В рапорте полковника Хауза излагалось конфиденциальное сообщение о беседе с кайзером и содержалась строго секретная информация о внутреннем положении Германии, имевшая огромное значение для Великобритании.
Будем объективны к молодому телеграфисту. Прочитав эту телеграмму, он не столько обрадовался очередному подтверждению своего возросшего мастерства, сколько обеспокоился и даже возмутился. «Как может Белый дом, — восклицал Ярдли, — так безрассудно доверять свои жизненно важные тайны шифру, рассыпающемуся под руками школьника?»
На протяжении последующих месяцев Ярдли регулярно читал все телеграммы, посылаемые в Белый дом и из него в Европу. Он стал обладателем самых сокровенных государственных тайн США. Некоторые из них не были известны даже государственному департаменту. До конца года Герберт Ярдли успел раскрыть еще несколько кодов американского внешнеполитического ведомства, но все еще не решался сказать об этом своему шефу. Он опасался причинить ущерб профессиональной гордости этого человека и, быть может, повредить тем самым собственной карьере.
Наконец Ярдли осенила, как ему казалось, блестящая идея. Он решил поделиться половиной своих успехов с Дэвидом Сэлмоном, предоставить тому возможность, разумеется без ущерба для его самолюбия, выступить рука об руку с подчиненным, стать соавтором исследовательской деятельности молодого криптографа.
Чтобы реализовать свой замысел, клерк подготовил пространный — около 100 страниц машинописного текста — меморандум «Решение проблем американских дипломатических кодов» и отнес его шефу, в надежде, что тот даст ход этой поистине талантливой разработке. Вручая Сэлмону итог почти пятилетнего труда, Ярдли, естественно, очень волновался — реакция шефа могла быть очень разной. Однако действительность превзошла самые мрачные его предположения. Реакции не было.
Похвалив сотрудника за «мастерски проведенный анализ», Сэлмон все оставил на своих местах и лишь постарался при разработке новых кодов учесть некоторые критические замечания криптографа.
Сейчас уже никто не узнает, что побудило шефа шифровальной службы занять такую позицию по отношению к несомненно тревожным сигналам. Была ли это тупая ограниченность бывшего солдафона, или просто равнодушие дослуживающего до пенсии пожилого человека, или очень точный ход опытного бюрократа, избавляющегося от несомненно более способного подчиненного. Но факт остается фактом. По честолюбивым надеждам Герберта Ярдли был нанесен очень серьезный удар.
В начале мая 1917 года разочарованный, более того — оскорбленный Ярдли сообщил Сэлмону о намерении перейти на службу в армию. «Было известно, — писал он позже по этому поводу, — что мы вступаем в войну. Я должен был быть терпеливым. Войны всегда открывают возможности». Напутствуемый наилучшими пожеланиями помощника государственного секретаря Уильяма Филиппса и хвалебной рекомендацией самого Сэлмона, Ярдли надеялся попасть в корпус связи и найти там применение своим талантам.
Последовательные перемещения в конце концов привели Ярдли в крохотный кабинет одного из военных колледжей, который занимал в ту пору некий майор Ральф ван Диман, снискавший впоследствии широкую известность как «отец американской военной разведки». Этот невысокий энергичный офицер отнесся к Герберту Ярдли с большим вниманием.
Ван Диман занимался тогда реорганизацией разведывательной службы американской армии, добиваясь признания разведки особым отделом генерального штаба. Обрадованный сочувствием и пониманием, Ярдли посвятил ван Димана в свою идею и предложил создать в составе разведывательного отдела строго секретное шифровальное бюро.
И само это предложение, и очевидные способности Ярдли произвели на майора сильное впечатление. Некоторое время спустя военной разведке придали новое подразделение — М.И.8 — «для криптографических нужд разведывательного отдела». Его начальником стал только что произведенный в лейтенанты Герберт О. Ярдли. Создаваемое в атмосфере глубокой тайны новое подразделение поместили сначала в здании библиотеки военного колледжа, затем в помещении на углу 15-й улицы и, наконец, на верхнем этаже дома на одной из центральных авеню.
Лейтенант Ярдли разбил свое шифровальное бюро на пять секций. Группу, в которой составлялись коды и шифры для обеспечения собственных нужд армии. Секции связи и стенографическую — для чтения перехваченных документов, записанных различными стенографическими системами. Лабораторию тайнописи для выявления невидимых чернил. И самую близкую его сердцу — криптографическую секцию, где производилась дешифровка кодов и шифров противника. Чтобы скрыть ее истинные функции, она именовалась «инструкторской».
Вполне понятно, что самого Ярдли в наибольшей степени интересовала работа пятой секции. Это была первая организация такого типа, его детище, реальное воплощение давно вынашиваемых им планов. И он не жалел сил, чтобы доказать необходимость подобного рода организаций во всей системе разведывательных органов страны.
Надо сказать, что пятая секция М.И.8 неоднократно подтверждала высокую эффективность криптографии и как средства получения ценнейшей информации о противнике, и как действенного подспорья в очень сложных контрразведывательных операциях. Расскажем вкратце об одной из них.
На протяжении долгого времени в Соединенных Штатах успешно действовала германская шпионка, укрывавшаяся под псевдонимами Мари де Викторика, баронесса Кречман, Мари де Вюссьер. С 1914 года английская разведка следовала по пятам за женщиной, известной как «прекрасная блондинка из Антверпена». О ней было известно многое. И в то же время — почти ничего. Начав свою деятельность в Европе, она затем перебралась в Соединенные Штаты. Коды, которыми пользовалась «Блондинка» для зашифровки своих писем, и химические составы невидимых чернил все время менялись. Но хотя это сильно осложняло работу Ярдли, тем не менее в апреле 1918 года именно по тайной корреспонденции шпионки удалось ее обнаружить.