Искатель. 1968. Выпуск №2 - Страница 7

— И человек этот знал, что вы приехали к нам, — подхватила я. — Кто-то проследил за нами.

— Вот именно. Очень любопытная улика.

— И кого же вы подозреваете? Доктора Ренара?

— Пока я только собираю факты и размышляю над ними.

— Но кто еще мог знать о вашем приезде? Нас было всего четверо за ужином. Тетка поверила, будто вы инженер. А доктор Ренар уже начал догадываться, что мы обманываем их, — он же сам говорил вам об этом.

— Не будем строить слишком поспешных гипотез, — мягко сказал Жакоб. — Они легко становятся шорами и мешают потом замечать даже весьма очевидные вещи. А что касается гипнотических внушений, то это штука серьезная. В последние годы начали увлекаться гипнозом и японские бизнесмены. Их обслуживает специальный Центр промышленной психологии.

— Но бизнесменам-то зачем гипноз? — удивилась я.

— Вы не отдаете себе отчета, но подвергаетесь различным внушениям буквально на каждом шагу. Большой русский ученый академик Бехтерев, очень много сделавший для изучения массовых внушений, образно говорил, что внушение в отличие от убеждения, уговоров как бы входит в наше сознание не с парадного хода, а с заднего крыльца, минуя сторожа — критику, проверку логикой. На этой особенности внушения основана, в сущности, вся реклама. Хорошо, что у нас запрещены хоть эти рекламные щиты на дорогах, а то мы тратили бы куда больше денег, чем сейчас, на совершенно ненужные нам вещи. Недавно в Америке психологи проделали такой любопытный опыт. В обычный фильм с интервалом в пять секунд вклеивали кадрики с рекламным призывом: «Ешьте жареную кукурузу!» Надпись эта проскакивала за одну трехсотую секунды, так что человеческий глаз не успевал ее воспринять, а мозг — осознать. Никто из сорока пяти с лишним тысяч зрителей, ставших участниками этого эксперимента, ничего решительно и не подозревал. Но, расходясь после кино, они раскупили в ближайших ларьках жареной кукурузы в полтора раза больше, чем обычно. Причем никто из них и не догадывался, откуда у него вдруг возникло желание полакомиться кукурузой.

— Вы так спокойно об этом рассказываете, и даже с удовольствием, — мрачно сказала я, — А ведь если вдуматься, это ужасно. Настоящее насилие над личностью.

— Вы правы, — согласился он. — Внушение становится весьма опасным психологическим оружием, попадая в нечистые руки.

— Вы меня пугаете. Я и в самом деле начинаю верить, будто вокруг моей тети плетут сети какие-то хитрые злодеи. Если вы хотели таким способом продемонстрировать мне силу внушения, то своего добились.

— Это не внушение, — засмеялся он. — Я вас убеждаю, рассуждаю логически, привожу примеры и доказательства. А вот когда я прикрикну на вас: «Спать!» — и вы немедленно уснете, — вот тогда это будет внушение. Или прикажу вам поцеловать себя.

— А вы в самом деле умеете гипнотизировать? — с опаской спросила я, невольно отодвигаясь от него, хотя это и выглядело смешно.

— Умею. И довольно неплохо.

— Но у вас карие глаза… И внешность совсем не демоническая.

— А какими они должны быть: черными, жгучими, пронзительными? — засмеялся доктор Жакоб. — Боже мой, сколько всякой чуши болтают о гипнозе! Особенно люди культурные, интеллигентные, образованные. Не бойтесь, без вашего желания я вас гипнотизировать не стану. Это практически невозможно.

— Нельзя усыпить человека против его желания?

— Очень трудно. Известны лишь считанные случаи, когда это удавалось, да и то достоверность их довольно сомнительна.

— Но тогда рушится вся ваша такая стройная гипотеза, — с торжеством сказала я. — Как же кто-то мог загипнотизировать мою тетю и внушать ей всякие глупые поступки? Она человек с характером, весьма скептическая и здравомыслящая женщина, как вы сами могли убедиться. Не сходятся с концами у вас концы, уважаемый Шерлок Холмс от психологии.

— Ну, во-первых, загадочный «голос» делает свои внушения во сне. Это тоже улика. Только я не могу понять, каким же образом добирается до нее этот таинственный «голос». Вы говорите, никакого радиоприемника в тетиной спальне нет? Откуда он доносится? Пока мы этого не поймем, мы будем плутать в темноте, — задумчиво пробормотал он.

— Может быть, вы и правы. Но я не понимаю одного. Зачем им понадобилось внушать тете все эти глупые видения: цыган с медведем, волк в саду?

— Эти галлюцинации внушались скорее всего для отвода глаз, чтобы заставить окружающих думать, будто ваша тетя свихнулась на религиозной почве. Таким образом, они толкают нас на ложный след. Вы скоро в этом убедитесь, — уверенно заключил Жакоб.

Добрались до Берна мы только к часу. Промчались по старому мосту через Ааре и, сразу сбавив скорость, начали плутать в паутине узеньких улочек и бесчисленных площадей, загроможденных аляповатыми фонтанами.

— Кажется, здесь, — сказал, наконец, Жакоб, останавливая машину на площадке у какого-то тесного переулочка.

Мы вышли из машины и направились в переулок. В нем было довольно многолюдно, и все прохожие спешили в одну сторону. Мы присоединились к ним и вскоре оказались перед старым двухэтажным домом с облупившимися стенами, у дверей его толпились люди, прислушиваясь к доносившимся из открытых окон каким-то трубным звукам. Потом раздался размеренный мужской голос. Но что он вещал, нельзя было разобрать.

— Мы от «Братства Весенних Лунотипистов», — внушительно провозгласил Жакоб, вперяя в очкастого ганца с рыжей бородкой, стоящего у калитки, мрачный взгляд. — Вторая дверь направо?

— Нет, третья, — ответил тот, отступая.

Мы вошли во двор, поднялись по каменной лестнице с истертыми ступенями и оказались в чем-то вроде ложи на невысоких антресолях, откуда был хорошо виден полукруглый зал, забитый людьми. Он был весь затянут чем-то черным, и на этом фоне повсюду светились мерцающие точки, словно звезды. От этого зал казался беспредельным, как вселенная. В глубине стоял высокий человек в серебристом одеянии, плотно облегающем все его худощавое, стройное тело, на манер костюма астролетчика, какими их обычно изображают на рисунках к научно-фантастическим романам. Лица человека почти не было видно, оно все время пряталось в тени. Но громкий, размеренный голос его разносился по всему залу.

И самым поразительным было то, что вещал этот хорошо поставленный баритон:

— Наука каждый день демонстрирует нам свое могущество, раскрывая все новые и новые сокровенные тайны природы, посрамляя неверующих. То, что вчера еще многим казалось нелепостью, становится неопровержимой истиной. Нет в мире ничего сверхъестественного. Есть только вещи, уже познанные наукой, и явления, пока еще доступные лишь откровению избранных. Но завтра и они станут истиной для миллионов. Кто может сомневаться в этом?

Я не верила своим ушам: настоящий панегирик науке!

Он приводил примеры, выглядевшие весьма убедительно. Скептики не верили Эйнштейну, когда он доказывал относительность времени, массы и пространства, долго не признавали квантовую механику, кибернетику. Всегда шли впереди, подвергаясь насмешкам неверующих, пророки и провидцы, интуитивно постигавшие новые истины. А отсюда делался вывод:

— Магия — не религия, а наука. Магия — знание, а не слепая вера. Печально, когда некоторые представители науки забывают, облепленные гордыней, что именно с магии началось познание тайн природы.

И дальше лукавый «космический проповедник» все время ловко жонглировал словами «магия» и «наука», то и дело приравнивая одно к другому, подменяя одно другим.

Это была какая-то ужасающая мешанина из лжи и правды, из суеверий и вполне современных научных терминов, но все внимали ему в такой глубокой тишине, что моментами начинало казаться, будто я одна в зале.

— Только оккультизм позволяет нам, опережая научное знание, постигать душой гармонию мира, которой управляют Голоса Космического Пламени! — гремел в этой напряженной тишине голос проповедника. — Поклонимся же ему, братья и сестры! Будем внимать Голосам Космического Пламени, голосам наших Старших Братьев.