Искатель. 1967. Выпуск №1 - Страница 20
— У нас двери не запирают! Не от кого!
А обиделась она зря. Когда мы вернулись из радиомет-станции, то вместо авоськи с яблоками, оставленной на столе, обнаружили… записку. В ней было сказано, что яблоки изымаются у нас как оплата за добрый совет. А именно: если мы не хотим остаться в Диксоне, то нам не следует надолго отлучаться. В любую минуту могут разрешить вылет. И подпись: «Доброжелатели».
Мы тут же инстинктивно глянули на свои чемоданы: не ушли ли и они на уплату доброго совета.
Через минуту мы о яблоках забыли и спустились вниз позавтракать. Нас пригласили к столу, за которым сидели семь бородачей. Бородачи тоже собирались на полюс. Они были аспирантами-физиками. Пятеро из Московского университета и двое из Ленинградского.
— Самоубийца! — обратился один из них к другому. — Подай, пожалуйста, горчицы.
Я невольно глянул на «самоубийцу». Увы, он не походил на человека, задумавшего наложить на себя руки. Он был весьма жизнерадостен и уплетал за двоих. Даже горчицу.
— Самоубийца, самоубийца, — заверил меня сосед. — И не сомневайтесь. У нас их двое. Знакомьтесь: Пыркин и Пантелеев. Через недельку на дрейфующей станции впервые будет произведено погружение человека под лед в акваланге. Так погружаться будут они… А если учесть, что в тамошних широтах температура ниже, чем где-либо, и вода не замерзает даже при минусе, то не самоубийцы ли они?
Это высказывание было явно не экспромтом, и остальные бородачи, никак не реагируя, спокойно продолжали свой завтрак.
Но нас оно заинтересовало, и мы попросили детального разъяснения. Мой сосед вызывающе глянул на своих коллег и, подняв кверху вилку с кусочком ветчины, манипулируя ею, как лекторской палочкой, обращаясь уже только ко мне, стал подробно и наукообразно излагать «проблему».
— Коллектив кафедры физики моря и вод суши, достойными представителями которого мы являемся, исследует скорость дрейфа льдов в Центральном арктическом бассейне. Точно определить это и в дальнейшем прогнозировать можно, лишь изучив нижнюю шероховатую поверхность льда. Пока об этом судят по кускам льда, или торосам. Но они ведь оттаивают или замерзают. Де-фор-ми-ру-ют-ся! Ясно?
— Ясно. Де-фор-ми-ру-ют-ся…
— Стало быть, получить точные данные можно только там, подо льдом…
Для наглядности он высоко запрокинул голову и, широко раскрыв рот, опустил в него вилку с ветчиной.
— Вот Пыркин и Пантелеев решили лезть. Пускай лезут…
— У тебя все, Лепешкин? — перебивает рассказчика «самоубийца» Пыркин и поворачивается к «самоубийце» Пантелееву. — Выдавай на десерт.
Пантелеев лезет в свой гигантский рюкзак, что-то достает оттуда и кладет на стол… нашу авоську с яблоками.
Увидев наши искаженные физиономии, он пододвигает к нам поближе авоську, делает великодушный жест и, улыбаясь, произносит:
— Угощайтесь! Отличные яблоки…
Погоду «делают» синоптики. А как они ее «делают», мы знаем… Мало кто из смертных не пустил хоть одну колючую остроту в их адрес. Но кто бы мог подумать, что сами синоптики не меньше злословят над нашим неверием в силу их пророчества.
— Наша наука еще молодая. Это правда, — говорит инженер-синоптик Надежда Афанасьевна Пыль. — Свои прогнозы мы строим на определениях. Это тоже правда. Но, скажите, как бы летали самолеты и плавали корабли без наших прогнозов? Однажды нас не захотел послушаться один товарищ, капитан парохода «Кама». Приближался сильный северный ветер, и мы дали предупреждение всем судам. А «Кама» в этот момент стояла в Амдерме. Там как раз проходил центр циклона, и потому была тишь. Ну капитан нам и не поверил. А через два часа налетевший ветер чуть не вышвырнул его корабль на берег. Пришлось «SOS» подавать и спасаться в открытом море. Но с тех пор, когда предполагается ухудшение погоды, капитан «Камы» на уговоры сменить курс заявляет: «У меня имеется предупреждение синоптиков…»
Я поинтересовался, в чем отличие работы синоптиков и метеорологов.
Моя собеседница улыбнулась.
— В Арктике — почти никакой. Метеорологи вам скажут, что сегодня не будет погоды, а мы — что и завтра ее не будет.
— Надежда Афанасьевна, — спрашиваю я, — а у вас с вашей фамилией Пыль не случалось казусов? Ведь пыль — это тоже метеорологическое явление.
— Случалось. И много раз. Я же под всеми сводками подписываюсь. Однажды я подписала такой авиационный прогноз: «Снег, метель. Пыль». Летчики пришли в ужас: что за пыль может быть в Арктике? Пришлось долго объяснять… Или вот другой случай. Явился сюда, в лабораторию, моряк за прогнозом. Взял. Прочитал, посмотрел на меня.
Потом снова на прогноз и растерянно уставился в окно. «Что вы там ищете?» — спрашиваю. «Пыль». — «Ну и что, нашли?» — «Ага… В море… Видите, что-то вроде дымки…»
Ее обнаружил севернее острова Врангеля Виталий Иванович Масленников. Но покорил, раскинул на ней первую палатку и водрузил красный флаг нашей Родины Петр Павлович Москаленко.
Заместитель командующего полярной авиацией, он руководил на месте осенним «завозом» для обеих дрейфующих станций. И за это время я узнал о нем удивительные вещи.
Петр Павлович был пятнадцатым парашютистом в стране. Как инструктор, разъезжал по городам и показывал свое искусство.
— Как Борис Эдер, — вспоминал он. — После каждого прыжка зрители бросались ко мне проверять, не манекен ли я. Ощупывали. А после я зачитывал обращение к молодежи вступать в парашютисты.
Он одним из первых садился на ледяные купола. Спасал шведов и норвежцев, потерпевших аварию на Шпицбергене.
— Люди на макушке, — рассказывал Петр Павлович, — окруженные снизу облаком, показались мне такими, как с картины про Иисуса.
А сейчас он опять вынашивал план полета на остров, где тоже ледяные купола и зимовщики ждали продовольствие.
— Покружу над островом, найду знакомый выступ, перекрещусь, — шутил Петр Павлович, — и пойду на посадку.
«Чего проще!» — не без страха думал я, глядя на улыбающегося уже немолодого летчика…
Но вернемся к биографии льдины, которая является и частицей биографии Петра Павловича.
На «льдину-холодину» мы опустились вместе. Здесь уже начиналась полярная ночь, и я не мог всю ее разглядеть. Но льдина эта показалась мне сказочно огромной. В действительности она и была такой. Вот как описал ее начальник первой смены К. Сычов:
«Ледяной остров СП-6 имеет овальную форму, он довольно велик — 13 на 9 километров. По краям возвышаются причудливой формы гряды торосов, местами достигающие 10 метров. Однако сам остров возвышается над уровнем воды в среднем всего лишь на 85 сантиметров. Толщина льда его колеблется между 8-12 метрами.
Любопытно, что льдина постепенно «худеет» — за счет таяния сверху в летний период и отсутствия нарастания снизу в зимний период. Но если бы она совершала свой дрейф только в пределах Арктического бассейна, то служила бы науке 20 лет.
Дрейф СП-6 пролегает по тем районам, где ранее были открыты земли, которые потом бесследно исчезли. Этим подтверждается справедливость точки зрения, что Земля Санникова, Земля Джиллиса и другие легендарные земли были не чем иным, как дрейфующими ледяными островами».
Так почему бы ледяной остров СП-6 не назвать Землей Москаленко?
Я на Полярном проспекте. Полярный проспект — это, так сказать, главная улица СП-6. На ней расположились все жилые «здания» и научно-исследовательские «учреждения» дрейфующей станции: одиннадцать крошечных складных домиков. Но этого вполне достаточно для восемнадцати обитателей льдины. Жилищного города там не наблюдалось. У каждого своя «квартира» с «личным телефоном».