Искатель. 1967. Выпуск №1 - Страница 12

В автоколонну Леонид приехал, когда Семен уже сдал смену и отправился домой. Он выбрал кружок мужчин возле диспетчерской и подошел.

— Скажите… — начал было он, но никто даже не повернул головы.

Мужчины предавались святому делу — воспоминаниям.

— Это что, то ли было со мной, — произнес толстый мужчина в комбинезоне. — Выворачиваю в Скатертный переулок, а навстречу…

Леонид присел на старые скаты и принялся ждать.

— Ерунда, знаю я эту историю, — перебил толстяка другой, худой и длинный.

— Но ты не знаешь всего… — возмутился толстяк.

— Все равно, — обрезал худой. — Так вот, я выворачиваю из-за угла, а этот инспектор за тумбой для афиш. Он тут всегда в засаде. И улица была пуста — гони на всю катушку. Но тут не на того напал. Я торможу и громко так: «Товарищ младший лейтенант, будьте любезны, как проехать туда-то и туда-то?» Он вылезает красный как рак и сердитый…

Здесь худой перевел дух, и Леонид, не мешкая, вклинился:

— Скажите, где тут найти Володина Сему? — спросил он худого.

— Володина Сему? — переспросил худой, чуть ли не передразнивая.

Он было разогнался, и эта невольная задержка его раздражала. Тем более кто-то в нетерпении произнес:

— И дальше что?

— Так вот, Володин Сема, наверное, дрыхнет дома, — сказал худой, рифмуя.

— Или чай попивает в одиночку, — добавил толстый, и все покатились со смеху.

— Его там нет. Он был и ушел. Может, знаете кого из Семиных дружков? Мне бы только передать. Я-то здесь проездом, — сказал Леонид.

А затем он ушам не поверил. У гуляки Семена, разбитного парня, не было друзей. Среди водителей он слыл бирюком. Худой и остальные только пожали плечами, когда спросили их о Семиных друзьях. Он был тяжел на подъем, по мнению водителей, насчет человеческих отношений. И чтобы у Семена водились друзья, такое им трудно представить.

Худой удивленно посмотрел на давным-давно потухший и успевший остынуть окурок, бросил под ноги его, придавил по привычке подошвой и, вдруг став серьезным, сказал:

— В зоопарке бы жить твоему Семе, вот где. А не посредь людей. Словом ведь не обмолвится добрым. Народ-то у нас хоть и разбитной, да славный, что надо.

— Это верно, — тоже серьезно сказал толстяк, остальные закивали в подтверждение.

Потом он подобное услышал и от соседей Семена:

— Живет один. Никто к нему не ходит. Разве что старичок. Дядя, кажется, ихний.

Но где он находился, старичок, им было неизвестно. Так вокруг Семена образовалась пустота, и не за что было ухватиться. С кем он связан и связан ли вообще, оставалось лишь строить догадки.

Ну, нет, в это Зубов не верил. В то, что Семен бирюк. Уж убедился сам, какой тот компанейский человек. Он все же рубаха-парень. И фотография кинозвезды в машине. С автографом. Как там написано: «Образчику галантности и супермену». Вот в чем другом, а в галантности Семена трудно заподозрить. Актриса писала кому-то другому. А тот уступил Семену. Таков был, видно маршрут фотографии. Но кто же этот другой?

Вернувшись в розыск, он запросил домашний телефон актрисы и трижды звонил ей за этот день, и каждый раз она где-то пропадала. То ли на съемках, то ли по другим делам. Словом, у ее домашних все перепуталось в голове.

На другой день он поехал прямо на студию. Битый час Леонид терпеливо сидел в одной из комнат постановочной группы, где толком было трудно понять, что к чему. В дверях то и дело мелькали озабоченные кинодевицы. А рослые киноребята в джинсах и куртках из замши безмятежно играли в спичечный коробок. Коробок ставился на край стола, потом щелчком его подбивали снизу. И оттого, как он падал, какой стороной вверх, начисляли очки.

Потом он вышел в коридор, вроде бы сделал десяток шагов и вдруг, к своему удивлению, начал блуждать в лабиринтах. Затем к нему присоединился человек с очень знакомым лицом, и они теперь искали выход вдвоем. Леонид на ходу мучительно вспоминал, где он видел своего попутчика.

— Простите, мы с вами где-то встречались, — сказал он, не выдержав.

— Вот-вот, у меня тоже такое же впечатление, — ответил попутчик. — Будто виделись не раз. Может, в «Она вас любит»?

— Нет, — покачал Леонид головой.

— Ну тогда «Женитьба Бальзаминова»?

— Нет-нет. Я не актер. И вообще ко всему этому, — Леонид покрутил ручку воображаемого киноаппарата старинной системы. — Словом, не имею отношения.

— Вот как! — изумился попутчик. — А я-то думал…

Ну да, это же известный комик. Тут знаменитости бродят запросто. Их тут пруд пруди. А он, Леонид, как-то это выпустил из виду.

— Провел на студии полжизни и, пожалте вам, заблудился — сказал актер. — Здесь наверняка есть комната, куда пока не ступала нога человека. Впрочем, это еще заметил Эйзенштейн.

Когда он выбрался на старое место, съемки были закончены и за актрисой надо было бежать вдогонку.

Он настиг актрису почти у ворот. Под ее глазами, на щеках лежали остатки грима, а возле губ горькие морщины — при таком-то юном возрасте, — но все равно она казалась невероятно красивой. Такого чуда он еще не встречал.

Актриса смотрела вопросительно. Он, наконец, стряхнул чары и представился. Тогда в ее глазах мелькнуло недоумение.

— Из милиции? В чем, собственно, дело? — спросила она.

— Вы знаете Володина Семена?

— Кто он? Тоже милиционер? Что с ним?

— Ничего особенного. Так вы знакомы, значит? Только он вообще-то таксист.

— Семен Володин? Среди таксистов такого знакомого нет, — сообщила она, подумав, добавила с готовностью: — О ком-нибудь другом — пожалуйста.

— Спасибо, — сказал Леонид. — Но нас интересует Семен Володин, водитель такси.

— Ничем не могу помочь. Он что-нибудь украл? — оживилась актриса.

— Почти что. Но вот что тогда непонятно. У него ваш автограф.

— Это становится интересным, — сказала актриса и взяла Леонида под руку.

Они вышли за проходную.

— «Образчику галантности и супермену», — процитировал Леонид.

— И что только я не писала! — сказала она с удовольствием.

— Случайно не запомнили, кому писали это?

— Господи, и кому я только не писала! — сказала актриса, вздохнув. — Иногда нет спасу, лезут прямо толпой с открытками. Когда-нибудь отвалится рука, ей-богу.

— Но это-то индивидуальный случай, если уж вы кое-что заметили. Ну, то, что он супермен и необычайно галантен, с другой стороны.

— В самом деле, значит он из знакомых, — засмеялась актриса.

На них оглядывались, черт побери! Леониду было приятно это. Они вышли на проспект, и Леонид остановил такси.

— Я вас подвезу.

— Вот видите, галантные мужчины не такая редкость. Где уж тут запомнить всех галантных! — сказала она, устраиваясь в машине.

— Ну, а если подумать?

— Разве что. Попробуем.

Мерно шумел мотор. Актриса сосредоточенно прикусила губу.

— Блондин, такой широкоплечий, — сказал он, имея в виду внешность Семена. Наводить не полагалось, но у Леонида был свой расчет.

— Исключено. Он не мог быть блондином. Блондины мне не симпатичны, — сказала она.

На это Леонид и надеялся. На то, что женская память очень принципиальна в отборе материала.

— Вот что, он был брюнет. Теперь я вспомнила, — обрадовалась актриса.

Словом, это было на съемках. Съемки шли на Бульварах, когда на головы свалился оглашенный ливень и всех загнал в стеклянное кафе. Режиссер изрыгал проклятья, но на улице стоял плотный столб воды, бог уж знает, сколько километров в поперечнике.

Вот тут он появился, этот брюнет. Он влетел в кафе как ошпаренный, сделал «бр-р», отряхнулся гибким кошачьим движением и, мельком оценив обстановку, подсел к ней за столик.

То, что он узнал ее, сомнений не было. За столом не оставалось мест, но он прихватил по дороге свободный стул, подсел и с ходу начал флиртовать.