Искатель. 1967. Выпуск №1 - Страница 10

— Счастливо, — и покатил к себе. Леонид заглянул в туалет, подчистил костюм, устраняя последние огрехи, и только тогда пошел к начальству. Михеев сидел за письменным столом, поигрывая авторучкой.

— Ну-с, что мы скажем в свое оправдание, Зубов? — спросил он с иронией, и Леонид понял, что тот, в сером, уже успел позвонить.

— Но ничего не случилось. Я с ним проехал немного. Нам было по дороге. Только и всего, — возразил осторожно Леонид, точно пробуя ногой корочку льда.

— Игра в казаки-разбойники, — сердито сказал Михеев.

Слава богу, что он еще не знал всего. А узнай, что было, тогда уж только держись. Тут, может быть, не спешить рассказывать. Да и засмеют…

Семен, конечно, преступник, если ограбил, и от него он не уйдет все равно. Но имеет ли Володин отношение к квартирным кражам — это большой вопрос.

— Что вы думаете о Володине? Я имею в виду расходы, — спросил подполковник.

— Самые скромные. Несколько помятых рублей — вот и все карманные деньги, а на них не развернешься, — доложил Леонид добросовестно.

— Ясно, — сказал Михеев. — Но выговор придется закатить. Чтобы было неповадно нарушать приказы.

Михеев закрыл совещание и остался один. Он сидел за столом среди уймы папок с бумагами. Они громоздились в беспорядке, но он точно ориентировался в этом хаосе. Стоило сунуть руку по локоть в недра бумажных гор — и на белый свет появлялось то, что нужно. В ровных стопках бумаг он терялся и не знал, где что. А сейчас все было на своем месте. Итоги совещания были неутешительны. Расследование пока не двигалось. Все знали: подвернись грабителю невольный свидетель, и он непременно убьет — не промедлит.

Этого преступления ждали с замираньем сердца во время лихорадочных поисков: он, Михеев, и сотрудники. Оно висело как меч.

И оставалась только надежда, что он не успеет, пока не нашли и не схватили за руки.

И вот непоправимое произошло — он успел. Он сделал это чугунной гантелиной, а когда ушел, на полу остался актер с размозженным черепом.

Актер вернулся с полдороги. Он, может быть, пошел в столовую и обнаружил по пути, пошарив по карманам, что иссякли деньги, а дома есть где-то зеленый горошек в банке и, если еще устроить себе ревизию, то, может, найдется молотый кофе, а тогда он до репетиции продержится вполне и, мало того, устроит пир на весь мир.

Он вошел в квартиру, а грабитель стоял за дверью. Тот услышал шаги хозяина и был наготове. А то, что было потом, актер так и не узнал.

Но столкнись они лицом к лицу, актер сказал бы: — Салют, старик! Ты ищешь невозможное. Единственная ценность тут — дУхи — Дон-Кихоты и Гамлеты. А это тебе ни к чему. Ну, зачем тебе, скажем, Отелло?

— Не морочь мне голову всякой ерундой, — возразил бы грабитель. — У тебя, должно быть, много денег. Целый мильон.

Как истый обыватель, он считал, что актеры купаются в роскоши. И не поверил ему.

— Ты врешь. Я знаю, у вас, актеров, кучи денег. Это все говорят. Еще говорят, ты здорово сыграл кого-то, об этом писали в газете, и значит, денег у тебя по горло. Во! Невпроворот. И не вздумай скрыть от меня, иначе будет плохо, — сказал бы будущий убийца.

— Скрывать? Что же я скрыл от тебя? Ах, да! Действительно скрыл. Виноват. Я утаил баночку кофе, если она имеется. Но я думаю, мы вместе разопьем.

Но конец все равно был один и тот же. Актер лежал с разбитым черепом, а нашедшие в нем приют великие образы погасли. Растаяли во тьме. Навсегда.

Преступник, вероятно, шагнул через него, быстренько удрал подобру-поздорову. А потом, придя в себя, тер затылок озадаченно и досадливо крякал. До сих пор наводы были точными, в каждой квартире лежала куча денег, но отсюда он ушел не солоно хлебавши. И кто мог подумать, что в жилье у актера хоть шаром покати! Уж, казалось, лез сюда наверняка, будто в волшебную пещеру. А там лишь стол да стул, кровать да куча книжек.

Михеев помнил эту комнату до малейших деталей. Обычное жилье холостяка. И можно представить удивление громилы: голый подоконник — и ни одной позолоченной рамы, в какие вставляют картины, не говоря уже о рытом бархате.

Стоя над бездыханным актером, Михеев пережил жуткие минуты. На него дохнуло холодом далекое воспоминание, врезавшееся в память, дуновение смерти из времени.

Он не раз бывал в самых сложных переплетах, но тот случай оставил отпечаток навсегда. Тогда он упал, споткнувшись о стропила, а Мастер подхватил револьвер и быстро отвел курок. Никогда он не думал раньше, что секунда может быть такой емкой. Но она была без конца и края переполнена последним отчаянием. Мастер промахнулся второпях, а он сам, Михеев, рванулся в сторону. А там уж Мастера схватили за руку, и все было кончено. Но эта секунда оставила в нем рефлекс.

И теперь каждый раз, когда он стоял над трупом, к нему приходило оцепенение, пробуждая старое чувство спокойного ужаса перед смертью.

Михеев набрал телефонный номер.

— Леонид Михайлыч, зайдите.

«Что же, — подумал Михеев, положив трубку, — выходит, преступник действует в одиночку? И в этот раз его застали врасплох. Выходит, он не знал о возвращении актера, и предупредить его было некому».

Зубов явился какой-то взъерошенный. Встал в дверях, уперся ладонью в косяк и дальше ни шагу.

— Садись, — сказал Михеев с любопытством.

Этот парень вызывал симпатию, хотя порой он вел себя как-то непонятно. Точно играл спектакль собственного сочинения, и подполковник невольно чувствовал себя участником этого представления, хотя толком не знал, какая роль отведена ему, Михееву.

Зубов нехотя уселся на крайний стул.

— Давно не виделись с Володиным? — спросил Михеев.

Он был убежден, что у Зубова при этом невольно шевельнулись уши.

— С тех пор его не видел, — ответил Зубов и взглянул как-то искоса.

Очевидно, начиналась новая сцена из зубовского спектакля. И что к чему, разгадать было трудно.

— Интересно, как он поживает? — опять спросил Михеев, и на этот раз скорее самого себя.

Зубов пожал плечами.

— Можно узнать, — протянул он, изучая ногти.

— Было бы неплохо. Постарайтесь. И доложите мне. Версия младшей Крыловой важна по-прежнему. Она остается за вами. Не забывайте этого, — сказал Михеев, давая понять, что разговор окончен.

То, что Зубов был этим доволен, тем, что разговор окончен, так и бросалось в глаза. Он вылетел из двери опрометью.

Едва Михеев заикнулся о Володине, у Леонида заныло внутри. Он думал, выплыла история с часами, и старый выговор ему теперь показался манной небесной.

Но Михеев держал другое на уме. Как только это стало ясным, Леонид вылетел пробкой в дверь. Прочь, подальше от Михеева!

Он испытывал облегчение, хотя версия Нины уже набила оскомину. Пока он тянул из ее знакомых все возможное. Но единственное, что он приобрел во всей этой канители, — своего персонального грабителя Семена Володина.

Леонид несколько раз задавал себе вопрос: имеет ли он право утаивать историю с часами? На это всегда находился убедительный ответ. Ну конечно, имеет. Во-первых, это происшествие не относится к квартирным кражам и убийству. Во всяком случае, пока еще нет оснований утверждать обратное. Во-вторых, Володин не уйдет от него так или иначе. И он завел на Семена личную папку с того самого дня. И тот теперь под его неусыпным оком.

А пока он корпел над своей версией, отдел искал убийцу, сбившись с ног. В кабинетах было пусто. Лишь изредка возвращались хмурые, заросшие сотрудники. Они звонили женам, дремали на диванах, потом исчезали опять. А он вычерчивал в поминутные клетки тот злосчастный день у Нины, и была в этой сетке дыра. Та минута, когда Крылова-младшая кому-то все рассказала про деньги. Он выискивал эту дыру.