Искатель. 1963. Выпуск №1 - Страница 43

Пел Джордж Вашингтон. Пел и плясал. Это был дикий танец, состоявший из прыжков, жестикуляции и быстрого верчения. Штаны Уга висели на суку вместе со шляпой-дерби. В черных волосах торчали перья из хвоста свежеощипанного индюка. В руке сверкало лезвие перочинного ножа, которым Уг грозил красному червю-выползку. Он плясал и пел боевую песнь. Затем отсек червяку голову.

На лице учителя отразилось страдание. Он понимал слова песни: «Помоги мне, о кровавый дух войны, поразить моего врага, Серого Медведя, как я поражаю эту змею. Дай мне силу его опрокинуть, оседлать, оскальпировать, изрезать на мелкие кусочки…»

Это был запрещенный «Змеиный танец», который когда-то плясали храбрецы Плосконогие перед вступлением на тропу войны.

Рассердившись, учитель сцапал Уга, конфисковал остатки червя и крепко оттаскал за ухо индейца.

В ту ночь учитель опять до головной боли думал о проблеме воспитания Уга.

«Я должен сделать большее, чем привить ему манеры, — решил учитель. — Он должен стать морально другим, Но как? Надо овладеть его воображением. Надо найти такую нотку, на которую отзовется его душа».

И он стал нащупывать эту тайную нотку. И, наконец, нашел…

Когда учитель говорил о глаголах и спряжениях, лицо Уга оставалось безразличным. Но когда начинался урок истории и учитель принимался рассказывать о дяде Сэме, Уг подтягивался, глаза его блистали. Для опытного педагога это было откровением. Он стал упирать на могущество дяди Сэма, на любовь дяди Сэма ко всем народам, населяющим его владения, а особенно к его подопечным индейцам, и, в частности, персонально к некоему маленькому индейцу из племени Плосконогих по имени Джордж Вашингтон Уг. На Уга это произвело огромное впечатление. Он страстно влюбился в дядю Сэма; он положительно таял от счастья при мысли, что этот удивительный пожилой джентльмен в цилиндре со звездами, в брюках со штрипками и козлиной бородкой является его другом и покровителем. Уг не совсем ясно понимал, что такое подопечный, но очень гордился тем, что его опекун сам дядя Сэм. Он начал свысока поглядывать на белых фермеров, чьи земли лежали на самой границе резерваций: ведь фермеры были просто граждане, а он — питомец дяди Сэма. B теперь, когда старшие ребята обижали его, он не составлял планов кровавой мести, а лишь говорил:

— Вот погодите, я все скажу моему дяде Сэму, когда увижу его, — и записывал имена обидчиков в дневник.

Уг совершенно изменился. Он радостно и безоговорочно стал принимать всю белую премудрость.

— Дядя Сэм огорчится, если ты не сделаешь то или это, — говорил учитель, и этого было достаточно.

Теперь Уг прилежно и даже с охотой ходил в церковь, Без понуканий опускал лишний медяк в миссионерскую кружку; он добровольно отказался держать под кроватью выводок молодых вонючек, перестал на уроках венчать малышей венками из репейника, лгал только в случае серьезной необходимости. Словом, учитель констатировал, что Уг вышел на путь истинный — последний из Плосконогих будет цивилизован на все сто процентов.

Когда Угу исполнилось двадцать лет, учитель решил, что его образование закончено. Собственно говоря, познания Уга были не столь глубоки, сколь разнообразны. Но в его патриотизме, его горячем поклонении и преданности дяде Сэму сомневаться не приходилось. Любовь к отечеству и уважение к закону вошли в плоть и кровь Уга, и наглядным выражением этого был набор национальных флажков на левом лацкане его пиджака.

Угу выдали витиевато составленный диплом, новую шляпу-дерби — личный презент учителя, — отправили на все четыре стороны вести самостоятельную жизнь. О будущем Уг не беспокоился: о нем позаботится дядя Сэм.

Одной из драгоценностей Уга была картинка из журнала: снимок Атлантического флота США в гавани. Уг любил представлять себе, как по одной его жалобе эти огромные военные лодки с пушками величиной в сосновый ствол, пыхтя, помчатся по горным потокам в резервацию охранять права Уга и вселять ужас в сердца его врагов. Конечно, Уг должен ценить такую честь и платить за нее безукоризненным поведением. Эту мысль вместе с дипломом и шляпой вынес Уг из школы.

Без сомнения, Уг был хорошим индейцем, гордостью учителя. Его домик в полторы комнаты на границе резервации был выкрашен в красный, белый и синий цвета. Уг купил цинковую ванну. Он насадил в саду мальвы и георгины. Он носил с собою ножницы в кожаном футлярчике и открыто и бесстыдно стриг ногти на глазах негодующих менее рафинированных собратьев. Он послушно подчинялся всем законам, приказам и распоряжениям. В его комнате на стене, как раз напротив картинки, изображающей Атлантический флот, висела большая фотография — монумент Вашингтона, потому что учитель, прижатый к стене, спешно придумал, будто это один из домов дяди Сэма. Уг носил целлулоидовый воротничок по воскресеньям, а также в официальных случаях и четвертого июля,[18] которое считал днем рождения дяди Сэма. Работу себе он выбрал в соответствии с высоким социальным положением питомца дяди Сэма: Джордж Вашингтон Уг стал фотомоделью. Он благосклонно разрешал проезжим туристам фотографировать себя.

Будучи продуктом цивилизации, Уг мечтал стать капиталистом. Поэтому, скопив кое-что от общения с туристами, он после долгих размышлений и молитв вложил их в доходное предприятие: купил свинью. Она была не слишком породистая и к тому же хилая. Уг не испытывал чрезмерной нежности к бессловесным друзьям, в частности к свиньям, но все же некоторое время безотлучно сидел у одра больной и терпеливо ждал, когда же она начнет жиреть и размножаться. Он твердо рассчитывал, что эта свинья положит начало его богатой и обширной свиной ферме. Посоветовавшись с учебником истории, Уг нарек свинью Генералом Грантом.

Горе посетило Уга однажды в шесть минут шестого пополудни.

Вернувшись домой, Уг обнаружил, что Генерал Грант не хрюкает, как обычно, на заднем дворе. При всей своей силе Генерал не мог подрыть забор и уйти. Уг обыскал весь дом. Он заглядывал повсюду: под кровать, в ванну. Генерал Грант исчез. Уг еще сохранил от предков способность разбираться в следах и скоро нашел их. Они вели прямешенько на ферму Патрика Дэффи. Уг направился по следам.

Мистер Дэффи вышел из-за стола. В бороде его сверкал яичный желток, а в глазах — огонь. Это был крупного роста мужчина с копной рыжих волос, с челюстью, как айсберг, и кулаками с бочонок каждый.

Уг снял свою шляпу-дерби, поклонился и вежливо спросял, не видел ли мистер Дэффи свинью, откликающуюся на кличку Генерал Грант.

— Видел, — грубо рявкнул Дэффи.

— Скажи, пожалуйста, где она?

— В моем хлеву.

— Я бы взял ее обратно, — предложил Уг.

— Ты ее не возьмешь, — отклонил мистер Дэффи.

— Но она же моя, — утверждал Уг.

— Была, — поправил мистер Дэффи. — А теперь моя.

— С каких это пор, Патрик Дэффи? — Уг начал волноваться. Он слышал кое-что о подвигах Дэффи.

— Твоя гнусная свинья, — заявил мистер Дэффи, — приплелась сюда и пожрала мои великолепные репы. Я собирался их послать на государственную выставку и получить приз. Они стоили одиннадцать долларов — это мне самому стоили, — не считая чести и славы. А свинья их пожрала. Я и забрал ее.

— Вы отдадите мне свинью, Патси Дэффи? — крикнул Уг.

— Ты мне отдашь репы? — холодно спросил тот.

— Но Генерал Грант не ест репы! — завопил Уг. — Он ненавидит репу! И потом он целый день сидел дома. Вы его увели!

— Слушай, индеец, — сурово сказал мистер Дэффи. — У меня нет времени пререкаться с тобой. Иди-ка ты вон!

Уг дрожал от ярости и преступных желаний, противоречащих всем правилам школьной морали. Вблизи лежал топор, и взгляд Уга красноречиво перебегал с него на копну волос Патрика Дэффи и обратно; секунду-другую цивилизация трещала по всем швам. Потом Уг стиснул зубы и надел свою шляпу-дерби.