Искатель. 1963. Выпуск №1 - Страница 31

Так как подобные магнитные возмущения в эфире продолжаются обычно от двух-трех часов до двух-трех суток, штурман предложил, пока они еще находятся вблизи аэродрома отправления, немедленно возвращаться. Подать сигнал ракетами, потребовать приготовить посадочную площадку и сесть. Учитывая драгоценность особы генерала Плэгуэя, штурман считал слишком рискованным пускаться при такой густой и низкой облачности в трансатлантический перелет без современных радиоприборов. На такой же точке зрения стоял и командир самолета подполковник Вейланд Аверелл Линч.

Плэгуэй сразу догадался об истинной причине того, что заварилось в эфире, хотя за ревом моторов никак не мог расслышать отдаленного грохота сплошного взрыва, три минуты назад одновременно опоясавшего всю Атавию.

Конечно, благоразумней всего не пускаться в путь без действующей радиоаппаратуры. Но, во-первых, следовало во что бы то ни стало торопиться в Европу, где с минуты на минуту должны были разыграться первые и решающие этапы третьей мировой войны. А во-вторых, и с этим вынуждены были согласиться и штурман и подполковник Линч, самолеты летали и до изобретения радиолокации и вообще радиосвязи.

— Летали ли люди до изобретения радиолокации? — язвительно осведомился генерал.

Все члены экипажа «питона-18» находились на своих боевых постах. В длинной кабине без окон, кроме Плэгуэя и его чемоданов, прикорнули в разных ее уголках пять офицеров, составляющих свиту генерала. Они собирались вздремнуть, но увидели, что генерал с кем-то ведет беседу, то и дело поправляя давивший его толстую шею ларингофон. Содержания беседы им не дано было знать, потому что ни у кого из них, кроме старшего адъютанта, вообще не имелось шлемофонов, а невооруженным ухом ничего нельзя было расслышать в кабине из-за грохота моторов, толкавших всю эту огромную дюралевую махину через океан, через тысячи километров, на восток, во Францию.

— Летали, господин генерал, — услышал Плэгуэй голос подполковника Линча.

— Вы ничего не слыхали насчет такого прибора, как гирокомпас?

— Слыхал, господин генерал. У нас на борту имеется гирокомпас.

— И вы умеете им пользоваться?

— Я хотел только сказать, господин генерал, что в условиях…

— Надеюсь, штурман тоже умеет пользоваться гирокомпасом? — перебил его Плэгуэй.

— Майор Швайншмерц — один из лучших штурманов нашей авиации!

— Ну, вот и отлично. И не мешайте мне спать. Мне завтра предстоит уйма работы.

— Желаю вам спокойной ночи, господин генерал.

— Вот это разговор, достойный атавийского пилота!

— Билл! — подполковник нажал кнопку переговорного устройства, соединяющую его со штурманской рубкой. — Билл, генерал спросил меня, умеешь ли ты пользоваться гирокомпасом.

— А ну его! — рассердился Швайншмерц. — В конце концов почему я должен больше него беспокоиться о его же безопасности!

— Вот это разговор, достойный атавийского штурмана! — похвалил его Линч. — Набираю высоту, Билл, вхожу в сплошную облачность.

— Валяй, — отвечал ему из своей рубки майор Швайншмерц. — Курс прямо на ост, и нужно приложить неслыханные усилия, чтобы сбиться с такого курса.

— Спасибо за доверие, сынок!

Они были с майором однолетки, вместе летали на бомбежки в Корее, вместе кутили в Токио и Париже, вместе любовались своими фотографиями во многих и многих газетах и журналах, потому что они были чрезвычайно прославленные асы. Впрочем, это и так понятно: первому встречному никогда не доверили бы такой ответственный рейс.

На всякий случай Линч проверил правильность показаний гирокомпаса по звездам. В других условиях это было бы таким же ненужным времяпрепровождением, как проверять таблицу умножения. Но рейс начался нелепо, и подполковник Линч решил потратить несколько лишних минут на не менее нелепое дело.

Пришлось пробиваться сквозь почти шестикилометровую толщу туч, чтобы выбраться в чистое небо. Луна еще не взошла. Гирокомпас, как и следовало ожидать, в точности совпадал с привычными звездными ориентирами. Слева по борту, на траверсе, чуть ниже полпути к зениту, точно там, где ей полагалось, то есть на 42-м градусе, блистала Полярная звезда.

Затем Линч, посмеиваясь над своей глупой недоверчивостью к гирокомпасу, снизился до четырех километров и продолжал путь в западном направлении.

Крошечный вороненый самолетик, служивший стрелкой на приборе «искусственный горизонт», показывал, что они идут строго параллельно земле.

Сколько раз потом выпытывали у подполковника Линча, почему он повел самолет сквозь непроглядную гущу туч, когда проще было бы держаться над ними, ориентируясь по астрономическому компасу. Линч объяснял это тем, что у него якобы было какое-то особенное предчувствие. Возможно, что он, озлобленный на Плэгуэя, заставившего его продолжать опасный путь без радиоприборов, действовал по знаменитому принципу «пусть мне будет хуже».

Что до самого генерала, то он, как и полагается в такие минуты деятелю его масштаба, был весь, по самую свою макушку, погружен в размышления исторического порядка.

И вдруг омерзительное чувство падения в бездну прервало ход мыслей полузадремавшего генерала. Он уже не раз испытывал подобные ощущения: воздушные ямы попадаются на пути следования даже таких высокодоверенных и высокооплачиваемых деятелей Атавии. Но обычно этих ям хватало на доли минуты… А сейчас…

Выждав сколько следует, чтобы не выглядеть трусом в глазах пилота, генерал нажал кнопку переговорного устройства и услышал хриплый голос командира корабля:

— Подполковник Линч слушает.

— У меня такое ощущение, будто мы падаем.

— Так точно, господин генерал, я не решался вам раньше времени докладывать об этом…

— Падаем?.. Мы падаем на землю?! — Теперь настала очередь охрипнуть Плэгуэю.

— Никак нет, господин генерал. В том-то и дело, что никак нет.

— То есть как это нет?.. Значит, мы не падаем?

— Мы падаем… но только не на землю… Кажется, мы падаем на небо, господин генерал.

Минут за пять до этого удивительного разговора Линч, бросив ленивый взгляд на гирокомпас, удостоверился, что самолет летит правильным курсом. Стрелка компаса показывала прямо на ост. Очень приятно! Подполковник Линч ничего иного и не предполагал.

Он бросил еще более ленивый взгляд на прибор «искусственный горизонт» и тут же облился с головы до ног холодным потом: стрелка этого прибора, изображавшая крохотный вороненый самолетик, рванулась вниз и распласталась у самой нижней кромки шкалы. Это могло означать только одно: самолет, не игрушечный самолетик-стрелка, а настоящий, тот самый, которым командовал подполковник Линч, стремительно падал. Мы не говорим, что он падал вниз, так как вскоре выяснилось, что можно падать и вверх. А гирокомпас как ни в чем не бывало по-прежнему показывал, что самолет идет прямо на ост. Это было необычно, непостижимо, противоречило простейшей логике, и все же это было именно так.

Но времени на то, чтобы предаваться удивлению, у Линча не оставалось. Надо было попытаться выровнять самолет, если это еще окажется возможным. Вероятней всего, они уже так близко от поверхности земли, что выровнять не удастся…

Ему удалось выровнять самолет. Он блаженно вздохнул и позволил себе вытереть лоб. Показания гирокомпаса и «искусственного горизонта» были, наконец, приведены в соответствие. Однако, когда Линч уже поднес руку к кнопке, чтобы попытаться уяснить со Швайншмерцем, что это за чертовщина получилась с обоими приборами, стрелка альтиметра вдруг пулей взвилась вверх, и это означало, что и самолет свечой, чуть ли не по вертикали, взмывает вверх.

Их вышвырнуло из мощного слоя туч в чистое звездное небо, и облачность осталась у них ПОЗАДИ, не под ними, как следовало ожидать, а именно ПОЗАДИ, в самом буквальном и неожиданном смысле этого слова. Она высилась мрачной, бескрайней, чуть розовеющей снизу ВЕРТИКАЛЬНОЙ стеной.

Стрелка альтиметра показывала высоту в двенадцать с лишним тысяч метров. Слева по борту буднично и спокойно сияла Полярная звезда. Большая и Малая Медведицы, как всегда, мирно и без видимых результатов черпали своими бездонными блистающими ковшами темно-синюю, почти черную плоть небосвода. Привычно взвивалось четырехглазое созвездие Дракона. Впереди добродушно помаргивали старые знакомые — звезды Ориона, Близнецов, Льва, Большого и Малого Псов.