Искатель, 1961 №4 - Страница 6

Внезапно раздалось басовитое гудение. Это автоматически включилась система охлаждения космолета. Виктор еще раз взглянул на приборную доску и удивился. Температура на наружной поверхности космолета, то есть в зале, где летали эти живые цветы, была выше ста градусов! «Что делать?» — с ужасом подумал Виктор. Расходовалась энергия холодильников, необходимая для обратного пути на Землю! Ее хватит едва на полчаса работы. А потом…

Но другого выхода не было. Охлаждение позволяло растянуть время. Не могут же они не видеть, что он внутри космолета? Ведь это определенно разумные существа!

Виктор снова посмотрел в иллюминатор. Да, это были разумные существа, владеющие техникой. Ему вспомнилось слово «сапиенс», которым древние римляне отличали способность мыслить, разумно вести себя. Слово подходило к этим существам. Не люди, но разумные, сапиенсы…

Некоторые, закончив, очевидно, измерения, исчезали в черноте люка, на смену им выскакивали другие. Но человек их определенно не интересовал. Во всяком случае, к иллюминаторам ни один из них не приближался.

Виктору стало жутко. Холодильники ровно гудели, секундная стрелка хронометра беззвучно скакала по кругу. Сапиенсы продолжали кружить вокруг космолета. Он подумал о Земле. Что там творится сейчас?! Ведь он бесследно исчез для них! Что сейчас с Леной? Какой отклик вызовет на Земле его гибель, такая, в сущности, глупая и несуразная….

В гудении холодильников появился новый, страшный тон, Виктор напрягся не веря. Но звук падал, утихал, замирал…

Потом наступила звенящая невыносимая тишина.

Цветы за стеклом иллюминатора продолжали свой танец.

Виктора охватило отчаяние. Неужели они будут любоваться его агонией? Может, зажарят, подсушат и потом, не торопясь, исследуют, чем он был до смерти?

Температура повышалась.

Почему они медлят?!

И он с предельной ясностью понял, что там, перед створчатой диафрагмой, надо было, обязательно надо было нажать тумблер, вырваться, умчаться прочь… Воспоминание о тумблере мгновенно натолкнуло на решение. Включить тумблер! Одно движение… Одно движение пальца, и космолет врежется в стены этого нелепого корабля! По крайней мере мгновенная смерть…

Виктор быстро поднес руку к блестящему шарику тумблера и… отдернул ее.

Спокойно!.. Нельзя!

А почему нельзя?! Может, они несут смерть всем людям? Космолет прошьет корабль, и холод космоса выморозит их, как тараканов. Там, внизу, — Лена, Мишутка, все… Ну? Ради них!..

Он снова поднял руку и опять не смог сделать это последнее простое движение.

Зачем они здесь? Зачем?.. А что, если они мирные вестники новых знаний?

Может, они десятки лет несли через космос, преодолев все опасности и преграды, привет других миров. Они донесли, победили, а он убьет их сейчас. Он, перетрусивший посланник людей!

Если бы знать!.. Если бы понять!..

Воздух при вдохе обжигал грудь и со свистом вырывался наружу. Тело стало вялым и тяжелым. Сознание меркло.

Ему стало очень жаль себя. И жаль было убивать этих красивых рогатиков.

Последним усилием Виктор встряхнулся, приоткрыл веки, увидел яркие тела, стремительно исчезающие в черном квадратном люке…

Несколько сильных толчков заставили Виктора открыть глаза.

Через иллюминатор он увидел два огромных, метра три в поперечнике, матово-черных шара. Они медленно плыли к темному люку в дальней стене зала, и космолет мелкими рывками послушно следовал за ними, как на привязи. Виктор взглянул на термометр. Он показывал шестнадцать градусов выше нуля.

Воздух был очень тяжелым и спертым. Виктор быстро свинтил гермошлем. Но чистого воздуха в кабине хватит лишь на пятнадцать-двадцать минут. Стрелка манометра показывала, что запас кислорода в баллонах израсходован.

Тело было слабым и вялым, но мысли — ясными и чистыми.

Да, это не люди, но… сапиенсы.

А почему они должны быть людьми, иметь руки, ноги, глаза? Зачем природе повторяться? У нее бесконечно много возможностей избежать этого.

Это ясно.

Ясно также, что они существуют при очень высокой температуре. Сейчас в этот зал, где они определенно умерили жару, сапиенсы отправились в герметических шарах.

Да, темпераментные существа! Впрочем, и на Земле даже в кипящих подземных источниках обнаруживают жизнь.

И самое главное, наконец, стало ясным: они, по-видимому, не собирались ни убивать его, ни уничтожать человечество. Они пригласили его для переговоров! Приглашение, правда, было весьма оригинальным, даже несколько бесцеремонным, но и условия здесь, мягко выражаясь, не для дипломатов.

Сапиенсы обработали показания своих приборов, выяснили, что ему нужно, чтобы он не протянул ноги у них в гостях, и теперь настойчиво приглашали его в свою гостиную.

К нему вернулось хорошее настроение. Он взглянул на блестящий шарик тумблера и хитро подмигнул ему.

Шары, а за ними и космолет нырнули в люк. Стало темно. Толчки и движение не прекращались. Через несколько минут снова появился свет. Космолет проплыл в другое помещение, гораздо меньшее, чем первый зал. Бирюзовый свет проникал сюда через одну из стен, сделанную из прозрачного материала. За ней в зеленоватом мареве мелькали фигурки сапиенсов, похожие на ярких актиний в слабо освещенном аквариуме.

Шары отвели космолет к круглому постаменту, корпус резко дернулся, дрогнул от сильного удара и неподвижно застыл, притянутый, очевидно, сильным магнитом площадки. Сверху к корпусу приблизилась длинная тонкая игла, раздалось слабое жужжание. Игла легко, как бумагу, прошила сталь оболочки, острие ее на секунду показалось у Виктора перед глазами и исчезло, оставив круглую дырочку, через которую ворвалась сильная струя свежего воздуха.

Только теперь Виктор понял, каким тяжелым стал воздух внутри космолета.

Он хватал струю губами, подставлял лицо, вдыхал, вдыхал, то глубоко, всей грудью, то начинал дышать, часто-часто, чувствуя, что струя ослабевает.

Сапиенсы приготовили для своего гостя чудесный воздух!

Потом Виктор подтянулся к выходному люку. Резьба прошла последний виток, он отбросил крышку и выпрыгнул наружу…

Но он не выпрыгнул, а вылетел… Как можно было забыть, что здесь нет тяжести! Виктор, кувыркаясь, понесся из люка прямо к противоположной стене, мимо одного из шаров, пахнувшего на него теплом.

Некоторое время он барахтался в воздухе, стараясь не прикасаться к стене, которая была горяча, как кружка с кипятком, чувствуя себя до смешного беспомощным и неуклюжим. Вдоль стены шел сильный поток теплого воздуха, который увлекал его в угол.

Тени сапиенсов прильнули к прозрачной перегородке, оба шара приблизились к нему и повисли рядом.

Наконец это барахтание разозлило Виктора, и он, скрестив руки на груди, нахмурил брови, стараясь придать себе хоть сколько-нибудь солидный вид. Ведь он, черт возьми, представлял здесь человечество!

Шары одновременно, как по команде, двинулись к отверстию, нырнули в него, оно защелкнулось, и в комнате стало пусто. Виктор начал медленно падать на одну из стен. Тяжесть становилась все сильнее, он шлепнулся на стену, ставшую теперь для него полом, и вскочил на ноги. Тяжесть стала заметной и все возрастала. Он почувствовал слабость, зашумело в ушах, аквариум быстро накренился, пол встал дыбом и больно хлестнул его сбоку. Оказалось, что он лежит на нем.

Нарастание тяжести прекратилось.

Несколько минут стояла напряженная тишина.

Что-то глухо стукнуло у него за спиной, еще и еще раз. Он оглянулся. Черная блестящая змея, толщиной в палец, странно длинная, с большой красной безглазой каплей-головой судорожно дернулась в углу зала, потом метнулась и вытянулась на полу, на глазах утолщаясь, напрягаясь, как пожарный шланг. Виктор вскочил…