Искатель. 1961-1991. Антология - Страница 2

Парни посмотрели на Чака. Старший из них спросил:

— Ты что же своей бабе командовать позволяешь?

Чак прижал к лицу Мег широкую, короткопалую ладонь и как следует толкнул — Мег полетела вверх тормашками, ударилась о кочковатую землю, да так, что едва дух не вышибло. Когда она очухалась, Чак уже проигрался в пух и прах, а два парня с ее деньгами растворились в вечерней тьме.

— Да деньги на то и придуманы! — огрызнулся Чак в ответ на ее жалобный вопль. — Нечего тут ныть! Найдем деньги… их кругом полно, только не зевай.

Они подрядились убирать апельсины и вкалывали на жаре целую неделю, пока не наскребли тридцать долларов. Потом снова двинули в сторону Майами.

Но и этих денег хватило не надолго: надо было что-то есть, платить за дорогу. Сейчас у них не осталось ни гроша, и Мег здорово проголодалась. Вот уже двенадцать часов во рту у нее не было и маковой росинки. Последним из того, что она съела, был поджаренный на прогорклом масле гамбургер… и все же пока она ни о нем не жалела. Да, пусть она грязная, голодная, бездомная, но это куда лучше, чем жить в постылой тюрьме, которой правят ее родители.

Ничего, завтра что-нибудь подвернется. Чак что-нибудь придумает. Она снова примостилась поудобнее, собираясь заснуть, и снова вздрогнула, подняла голову.

На первом этаже кто-то ходил!

Она ясно услышала скрип кожаной подошвы, и сердце ее учащенно забилось. Подвинувшись к Чаку, она взяла его руку и легонько ее встряхнула.

— Чак!

Он застонал, отбросил ее руку и стал переворачиваться на другой бок, но она снова тронула его за запястье.

— Чак!

— Ну какого хрена! — Он проснулся, приподнялся на локте. Даже в такую минуту исходивший от него запах грязи и пота заставил ее наморщить нос. — Чего тебе?

— Внизу кто-то ходит.

Она почувствовала, как напряглись его стальные мышцы, и успокоилась. Перед его физической силой она благоговела.

— Слушай! — прошептала она.

Сбросив ее руку, он поднялся. Бесшумно ступая, подошел к двери и приоткрыл ее. Она смотрела не его широкую спину. Он чуть пригнулся, словно изготовился к прыжку, и страхи ее улеглись. Он долго вслушивался, потом закрыл дверь и вернулся.

— Да… ты права. Там кто-то есть… может, фараон.

Она уставилась на него.

— Фараон?

— Мы же нарушаем право собственности. И если какому-то фараону неймется… — Он прикусил нижнюю губу. — Нас вполне можно упечь за бродяжничество. — Мы же ничего плохого не делаем… бродяжничество?

Но Чак ее не слушал. Из кармана брюк он вытянул какой-то предмет и сунул его в руку Мег.

— Засунь себе в трусы. Если это фараон, лучше пусть у меня этого не будет, а то еще найдет…

— Чего «этого»?

— Ножа, бестолковая!

Он подошел к двери и неслышно открыл ее. Мег видела, как он вышел, остановился у начала ступеней. Потом она перевела взгляд на костяную рукоятку ножа с хромированной кнопкой и непроизвольно нажала на кнопку. И тут же вздрогнула — из рукоятки выщелкнулись три дюйма мерцающей стали. Она понятия не имела, как убрать лезвие обратно в рукоятку, поэтому подскочила на ноги, прошла в другой конец комнаты и спрятала нож под кучу ободранных заплесневелых обоев. Потом вышла вслед за Чаком. Он сделал ей знак: тихо! Так они стояли, не шевелясь, и вслушивались. Но кроме гулкого тиканья собственного сердца, Мег ничего не слышала.

— Пойду вниз, — прошептал Чак.

Мег вцепилась ему в руку.

— Не надо!

Казалось, он только этого и ждал. Похоже, он был испуган не меньше ее, и она в нем слегка разочаровалась. Они еще некоторое время прислушивались, и тут из комнаты слева от холла донесся ясный звук шагов. Человек — виден был лишь темный силуэт — вошел в холл. Заметив красный огонек сигареты, Чак сразу успокоился. В любом случае это не фараон. Фараоны на дежурстве не курят.

— Кто там? — спросил он, и Мег его голос показался строгим и зычным.

На минуту наступила пауза. Тусклый силуэт не двигался, потом на них ударил луч мощного фонаря, заставив отпрянуть. Через секунду-другую луч исчез, и они вообще перестали видеть что-либо.

— Дай нож, — прошептал Чак.

Мег, спотыкаясь, вернулась в комнату, добежала до груды обоев и нашла нож.

— Я увидел, дверь открыта, — объяснял мужской голос снизу, когда Мег встала рядом с Чаком, — вот и вошел.

Жаркие, вспотевшие пальцы Чака сомкнулись на рукоятке ножа.

— Как вошел, так и выходи, — прорычал он. — Мы тут по праву первого. Так что проваливай!

— По-моему, тут всем хватит места. У меня еда есть. А одному ужинать неохота.

При мысли о еде у Мег сразу закололо в желудке, потекли слюнки. Она стиснула руку Чака. Он понял ее — ведь и сам как следует проголодался.

— Я думал, ты фараон, — миролюбиво объяснил он. — Поднимайся сюда.

Человек ушел в комнату возле холла и тут же вернулся, неся рюкзак. Подсвечивая себе фонарем, начал подниматься по ступеням.

Чак ждал его с ножом руке, отпихнув Мег подальше, к комнате, в которой они спали. Она застыла в дверях, с бьющимся сердцем наблюдая, как приближается непрошенный гость.

Не спускал с него глаз и Чак. Он видел лишь высокий силуэт: человек был на голову выше Чака, но худощав и отнюдь не широкоплеч. В случае чего управимся, решил Чак. — Дай фонарь.

Человек протянул ему фонарь. Перехватив его, Чак резко направил луч в лицо пришельца.

Увидев это лицо, Мег оцепенела. Перед ними стоял индеец-семинол. По дороге из Джексонвилла им встретилось несколько индейцев этого племени, и сейчас она узнала эти густые иссиня-черные волосы, темную кожу, выступающие скулы и узкие черные глаза. Индеец был красивый и молодой — года двадцать три или двадцать четыре, только лицо какое-то бесстрастное, застывшее, окаменевшее, и Мег стало не по себе. На нем была желтая рубашка в белый цветочек, темно-синие джинсы, коричневые стопы были вдеты в веревочные сандалии-плетенки.

Он стоял спокойно, позволяя им разглядывать себя. В свете фонаря Мег показалось, что в глазах его тлеет огонь.

— Как тебя зовут? — спросил Чак, направив луч фонаря на пол.

— Пок Тохоло, — ответил индеец. — А тебя?

— Чак Роджерс… А это моя девушка, Мег.

— Давай ужинать.

Освещая путь фонарем, Чак повел незванного гостя в комнату. Мег уже сидела там возле своего рюкзака, а желудок ее посылал сигналы бедствия.

Пок бухнул свой рюкзак на пол, склонился над ним, развязал тесемки, достал из него два свечи и прилепил к полу. Потом забрал у Чака фонарь и убрал его в рюкзак, а на свет извлек пластиковый пакет, в котором лежали аппетитный жареный цыпленок и несколько кусков ветчины.

— Эй! Откуда такая роскошь? — воскликнул Чак, выпучив глаза. Он даже вспомнить не мог, когда в последний раз ел цыпленка.

Пок взглянул на него.

— Какая тебе разница? — Он ловко поделил цыпленка на равное части, орудуя ножом с костяной рукояткой.

Ели они молча, вгрызаясь в цыпленка с яростью и довольством. Мег заметила, что индеец то и дело поглядывал на Чака. В ее сторону он не взглянул ни разу.

Покончив с трапезой, Чак откинулся на спину, уперся локтями в пол.

— Ну, брат! Славно подхарчились! Ты куда путь держишь?

Пок достал пачку сигарет.

— В Парадиз-Сити. А вы?

— В Майами вроде собирались.

Они прикурили от пламени свечи.

— А работа там у тебя есть? — спросил Пок. Он сидел, скрестив ноги, уперев руки в колени.

— Найду.

— Так уверен? — Пок внимательно посмотрел на Чака. — Фараоны всякое отребье не жалуют.

Чак застыл, оцепенев от такой наглости.

— Ты это меня назвал отребьем?

— А кто же ты есть? Весь грязный, и воняет от тебя.

Мег вздрогнула. Ведь сейчас Чак кинется на этого индейца с ножом! Но Чак, как ни странно, остался сидеть на месте.

— По мне лучше быть отребьем, чем краснокожим дикарем, — подал голос он. — Думаешь тебе работу на тарелочке поднесут?

— Мне работа не нужна.

Чак насторожился.

— У тебя что же, деньжата водятся?