Исчезнувший принц - Страница 3
Но туг Марко повернулся и вошел в дом, чтобы поговорить с Лазарем. Тот сидел в своей каморке на четвертом этаже в задней половине дома.
— Хочу прогуляться, — сообщил он старому солдату. — Пожалуйста, скажи отцу, если он спросит, где я. Он сейчас занят, и я не хочу ему мешать.
Лазарь ставил заплатки на старое пальто Марко. Он вообще часто занимался починкой, иногда даже чинил башмаки. Когда Марко заговорил, Лазарь немедленно встал. Лазарь был старым упрямцем, особенно во всем, что касалось поведения и манер. Ничто не могло заставить его сидеть, если рядом были Лористан или Марко. Мальчик считал, что это у него от старой солдатской выучки. Отцу пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить Лазаря не отдавать всякий раз еще и честь.
— Может быть, — как-то сказал Лористан старому вояке почти сурово, когда тот забылся и отдал честь проходящему мимо хозяину возле такого же ветхого, запущенного, со сломанной решеткой дома, как их, — может быть, ты все-та-ки найдешь в себе силы запомнить, что, когда я говорю «это опасно», это действительно опасно и что ты подвергаешь нас опасности! — Вот что однажды сказал отец Лазарю, и Марко это слышал.
И похоже, такие слова помогли старому служаке контролировать свое поведение. Марко помнил, что тогда старик солдат сильно побледнел, хлопнул себя по лбу и разразился целым потоком слов на самавийском языке, полных раскаяния и ужаса. Однако, хотя Лазарь больше никогда не салютовал им на публике, он все так же оставался почтителен и услужлив наедине, и Марко привык к такому обращению, словно был не плохо одетым мальчиком, пальто которого сейчас чинили, а кем-то иным.
— Да, господин, — ответил Лазарь, — и куда же вы имеете желание направиться?
Марко сдвинул черные брови, пытаясь припомнить, куда ходил в предыдущий приезд в Лондон.
— Я был в разных местах и видел так много с тех самых пор, что мне снова надо узнавать улицы и здания, которые я не слишком хорошо помню.
— Да, господин, — ответил Лазарь, — вы с тех пор много где побывали. А последний раз вы были в Лондоне, когда вам едва восемь исполнилось.
— Сначала пойду посмотрю Королевский дворец, а потом погуляю и постараюсь запомнить названия улиц.
— Да, господин, — повторил Лазарь и на этот раз отдал честь.
И Марко поднял руку в знак приветствия, словно сам был молодым офицером. У большинства мальчиков этот жест вышел бы неловким или театральным, но у Марко он был изящен и легок, потому что был ему знаком с младенческих лет. Ему приходилось видеть, как офицеры приветствуют друг друга, случайно встречаясь на улицах; он видел, как принцы и князья спокойно и величественно подносят руку к головному убору, проезжая сквозь толпы приветствующих людей. Бедно одетый Марко, стоя в толпе, видел много королевских особ. Как мальчик энергичный, путешествуя из страны в страну, он не мог, хотя бы случайно, не получить некоторого представления о жизни королей и придворных. Он обычно бывал на запруженных народом перекрестках, когда приезжали с визитами императоры, властвующие на Европейском континенте. Он знал также, где в столицах великих государств стояли на своих постах гвардейцы, охраняя дворцы. Он довольно хорошо узнавал лица некоторых королевских особ, чтобы вовремя отдать честь их экипажам, проезжающим мимо него.
— Это знать полезно. Похвально развивать наблюдательность, тренировать память, чтобы запоминать лица и обстоятельства, — наставлял отец. — Если бы ты был, например, юным принцем или молодым человеком, готовящимся к дипломатическому поприщу, тебя учили бы замечать и помнить людей и вещи и уметь изящно выражать свои мысли, но это имеет большое практическое значение для людей разного звания — и для мальчика в пальто с заплатками, и для завсегдатая придворных кругов. А так как ты не можешь учиться в школе, как все, ты должен познавать людей, путешествуя по миру. Тебе нужно пользоваться каждой возможностью и ничего не забывать.
Учил его всему, главным образом, отец, и Марко уже много знал. Лористан имел талант делать любой предмет не просто интересным, но захватывающим. Марко иногда казалось, что его отцу известно все на свете. Они были слишком бедны, чтобы покупать много книг, но Лористан знал сокровища, хранящиеся в больших городах, достопримечательности в малых. Вместе с сыном он прошел по многим картинным галереям в том нескончаемом потоке людей, который многие века протекал через галереи и залы, созерцая чудесные произведения искусства. В рассказах отца картины, казалось, обретали блеск жизни, люди, изображенные на них, вновь восставали из праха, потому что Лористан умел оживить словом их дела, чувства, страдания, и мальчик так же хорошо знал старых мастеров — итальянских, немецких, голландских, английских, испанских, — как и те страны, в которых те жили и в которых он тоже успел побывать. Для Марко старые живописцы были не просто мастерами, но великими людьми. Отец не всегда бывал с мальчиком в этих походах, но в первый раз они всегда вдвоем посещали галереи, библиотеки, исторические места, овеянные славой, сокровищницы искусства и красоты. И увидев все это как бы отцовским взглядом, Марко потом снова приходил, и не один раз. Он знал, что, учась видеть, наблюдать и все помнить, доставляет большое удовлетворение отцу. Величественные, полные чудесных вещей, дворцы стали его школьным классом, а причудливое, но такое разностороннее образование делало его жизнь очень интересной. Он узнавал и запоминал, где хранится то или иное сокровище — в Вене, Париже, Венеции, Мюнхене или Риме. Он знал все предания, связанные с великолепными королевскими драгоценностями и старым славным оружием, со старинными ремеслами и древнеримскими произведениями искусства, фрагменты которых находили при раскопках немецких городов. Любой мальчик мог пойти поглазеть в музеи и дворцы в свои «свободные дни» и увидеть то, что видел Марко, но эти другие мальчики, жившие более полной и менее одинокой жизнью, вряд ли так сосредоточенно рассматривали то, что видели, и не очень старались это запомнить. У Марко не было товарищей, чтобы играть, и не во что было играть, и поэтому он с очень юного возраста стал превращать в игру свои странствия по картинным галереям и музеям, которые казались ему хранилищами и запасниками великих реликвий прежних веков. Его дни всегда были «свободны» и счастливы, потому что он мог подняться по мраморным ступеням и войти в любой величественный портал, не платя за билет. Попав внутрь, он видел там много бедно и скромно одетых людей, но ему не часто встречались мальчики его возраста, которых не сопровождали взрослые. И хотя Марко вел себя очень тихо и строго соблюдал все правила, он нередко ловил на себе любознательные взгляды. А игра, которую он себе придумал, была столь же проста, сколь и удивительна. Она состояла в том, чтобы запомнить как можно больше и как можно лучше все описать отцу, когда вечером они сидели вдвоем и разговаривали о том, что он видел. Эти вечерние часы были для него самыми счастливыми за весь день. Он не ощущал одиночества, когда отец, слушая его, внимательно и с большим интересом глядел на сына, и под взглядом задумчивых, темных глаз мальчик чувствовал себя спокойно и радостно. Иногда Марко приносил неумелые наброски предметов, о которых хотел расспросить поподробнее, и Лори стан всегда подробно и увлекательно рассказывал ему обо всем, что Марко хотелось узнать. И некоторые рассказы были так великолепны, красочны и ярки, что навсегда западали Марко в память.
з
ЛЕГЕНДА ОБ ИСЧЕЗНУВШЕМ ПРИНЦЕ
Однажды, бродя по улице, Марко вспомнил одну историю. Впервые, правда, он слышал ее еще совсем маленьким мальчиком, и она так сильно будоражила с тех пор его воображение, что он часто просил рассказать ее ему снова. Она касалась давно прошедших времен и произошла в Сама-вии, почему он так и полюбил это предание. Его часто пересказывал Лазарь, но Марко больше любил отцовскую версию предания, оно тогда казалось таким увлекательным и полным жизни. Когда они уезжали из России, то, ожидая поезда на каком-то холодном полустанке, Лористан, чтобы скоротать время, начал обсуждать предание с сыном. Он всегда умел таким образом облегчить скучные, тягостные часы путешествий.