Исчезновение (сборник) - Страница 26

Майор Калхерп спросил:

— Ваше изобретение действует на людей?

Уэллер энергично кивнул седой головой.

— Оно убивает людей, разрушая тонкие ткани их мозг. Вскоре я это продемонстрирую. Прежде всего обратите внимание на это помещение. Оно звуконепроницаемо, поэтому мы сможем безопасно наблюдать за демонстрацией.

Он показал на большой закрытый ящик в углу комнаты. У ящика очень толстые стены и смотровое окно, закрытое тоже необыкновенно толстым стеклом. Внутри ящика два кролика дергали розовыми носами. В трех футах над ними к потолку была прикреплена модель вибратора.

Уэллер посмотрел на майора Калхерна.

— Перейдем к демонстрации. Попытайтесь представить себе, что эти кролики — два человека. Хорошо, Керк, начинай.

Последнее было адресовано мне. Чувствуя себя палачом, я настроил две шкалы на приборной панели и повернул рубильник. Я видел и раньше, как это происходит, но все равно, как зачарованный, смотрел на кроликов за стеклом.

Как только до кроликов дошли первые колебания, они вздрогнули. Кролики подняли уши и сделали несколько судорожных шагов. Потом упали и застыли. Я знал, что они мертвы.

Все очень просто и немелодраматично. Так часто выглядят самые смертоносные и эффективные виды смерти.

Трое мужчин молчали, словно потрясенные увиденным. Майор Калхерн больше не казался холодным и подозрительным. Его худое жесткое лицо свидетельствовало, что он убежден, даже восхищен. Но отвращение профессора Джона Арндта усилилось, Норман Холлис стал еще мрачней.

Улыбаясь, как шоумен, прекрасно проведший представление, Уэллер подошел к звуконепроницаемому ящику и открыл дверцу в его стороне. Вначале он достал вибратор и поставил его на рабочий стол. Потом вытащил мертвых кроликов и положил на стол для осмотра.

Только майор Калхерн осмотрел их. Он прикасался к ним быстрыми ловкими движениями худых рук с длинными пальцами. Потом распрямился и кивнул. Уэллеру он сказал:

— Я убедился, профессор, что ваше изобретение производит действие, о котором вы говорите. Однако не понимаю, как его может безопасно использовать наша сторона в качестве оружия. Мы ведь не можем поместить врагов в звуконепроницаемую камеру, чтобы убить их.

Уэллер усмехнулся.

— Конечно, нет. Я объясню. Полномасштабные вибраторы наши самолеты на парашютах сбрасывают на вражескую территорию. При соприкосновении с землей они автоматически начинают действовать. Вы заметили, какие толстые стены у камеры, чтобы мы могли безопасно проводить демонстрацию. Представьте себе, как будет действовать такое устройство в десять раз больше и весом в триста фунтов. Оно эффективно на расстоянии в сотни ярдов. Эффективней атомной бомбы — потому что бомба только уничтожает, а вибратор полностью дезинтегрирует! И если бомба действует полсекунды, действие вибратора будет длиться полчаса.

— Но если он остановится… — сказал Калхерн. — Что помешает нашим врагам проанализировать вибраторы, собрать такие же и обратить против нас?

Уэллер выглядел самодовольным.

— Я позаботился об этом. Когда вибратор прекращает действовать, начинает действовать другое автоматическое устройство, врывающее вибратор.

— Понятно. А у модели есть такое автоматическое устройство?

— Нет. Модель слишком мала, чтобы вместить все необходимые части. — Уэллер с нетерпением спросил: — Ну, майор Калхерн, каково ваше мнение?

— Благоприятное, уверяю вас, — ответил Калхерн. — Конечно, будут проведены более тщательные испытания, с использованием полномасштабной модели, прежде чем военное министерство решит использовать ваше изобретение. Но я приложу все усилия, чтобы к вам отнеслись с должным вниманием. — Калхерн взглянул на свои часы. — А теперь я должен вас покинуть, чтобы отослать свой отчет. Через несколько дней я с вами свяжусь.

Майор Калхерн пожал руки Арндту, Холлису и мне, потом профессор Уэллер пошел провожать его.

Арндт посмотрел на модель вибратора на рабочем столе и проворчал:

— Еще один более смертоносный способ убивать беспомощных людей… как будто их у нас недостаточно! Меня тошнит от одной мысли об этом. Я не намерен оставаться здесь и слушать, как этот маленький эгоист расхваливает свое изобретение. — Арндт резким гневным движением надел шляпу на голову. — Я ухожу.

Холлис неожиданно сказал:

— Я иду с вами. Я тоже не хочу оставаться. Наш коллега ни разу не упомянул, что разработал свой вибратор на основе моей старой идеи, и было бы бессмысленно требовать от него учета моих заслуг. Он не собирается это делать.

Они вышли, и их напряженные лица вызвали у меня дурное предчувствие. Когда профессор Уэллер вернулся, его полное лицо было гневно искажено.

— Упрямые эгоистичные придурки! — рявкнул он. — Они ревнуют, Керк, ревнуют! Люди науки, тьфу! — Он неожиданно пожал плечами. — Ну, я им показал. Можешь идти, Керк.

Я встретился с Гейл на нашем обычном углу в восемь. Поскольку я работал не у ее отца, а у профессора Уэллера, тактично подразумевалось, что я в их доме нежеланный гость. Я работал бы у Нормана Холлиса, если бы он мог мне платить, но он не мог и винил в этом всех, даже Гейл. Жизнь изобретателя не постель из роз, и я вряд ли мог винить Уэллера в том, что он был возбужден своим торжеством. Холлис, я был уверен, на его месте делал бы то же самое, а Уэллер ревновал бы и сердился. Такова жизнь, и умные люди в ней не исключение.

Гейл знала, что ее отец присутствовал на демонстрации Уэллера, и по моему лицу поняла, что все прошло не так, как хотелось бы. Она хотела знать, что случилось. Я неохотно объяснил, смягчая те места, в которых присутствовал ее отец. Но у нее отличная интуиция, и я знал, что мои попытки утаить правду безуспешны.

Гейл беспокоилась об отце, и то, что я ей сказал — точнее, то, что пытался не сказать, — ее еще больше встревожило. Это испортило нам вечер.

Мы пошли в кино — в более крупный из двух кинотеатров Гровертона, потом я проводил Гейл домой. Я жил у профессора Уэллера. Вернулся я в одиннадцать тридцать.

Своим ключом открыл дверь. В коридоре горел свет. Прежде всего я увидел профессора Уэллера. В сущности я едва не наступил на него. Он лежал в коридоре в нескольких футах от двери и был мертв. Затылок у него был в крови. Его убил сильный удар по голове.

От ужаса я несколько мгновений стоял неподвижно. Потом неожиданная мысль привела меня в действие и заставила броситься в лабораторию.

У убийства профессора Уэллера может быть только одна причина. Вибратор!

Вбежав в лабораторию, я прежде всего посмотрел на стол, на котором стоял вибратор. Его не было!

Офис шерифа Джошуа Срауда размещается в здании суда Гровертона. Бесполезно пытаясь отыскать его по телефону дома и в его любимых барах, я разыскал его в офисе. Он объяснил, что допоздна работает над делом. Я рассказал ему об убийстве профессора Уэллера и исчезновении вибратора. Шериф застонал и обещал немедленно прийти.

И пришел спустя двадцать минут. С ним были Биксби, его помощник, и Салтер, коронер. Хотя в Гровертоне есть университет, это небольшой город. Я предположил, что Страуд задержался, потому что ему пришлось поднимать с постели своих помощников.

— Еще одно убийство! — сказал Страуд, раздраженно глядя на тело профессора Уэллера.

Я с неожиданным дурным предчувствием посмотрел на него.

— Еще одно убийство? — повторил я. — О ком вы говорите, Страуд?

Я думал о Холлисе и Арндте.

— Сегодня утром в трех милях от города найден мертвый мужчина, — объяснил Страуд. — Кто-то прострелил ему сердце. Он еще не идентифицирован. Убийца забрал все его документы и даже сорвал ярлычки с одежды.

Страуд пожал плечами и отвернулся. Его нетерпение и ворчливость меня не обманывали. У него была репутация безжалостного пса закона, который всегда находит преступника. Ходили зловещие слухи о его методах расследования, но нельзя было не признать, что он всегда добивается результатов.