Ируладун (ЛП) - Страница 1
РОБЕРТ САЛЬВАТОРЕ
ИРУЛАДУН
Когда молодые писатели спрашивают моего совета, я всегда отвечаю: «Если можете бросить, бросайте. Если не можете — значит вы настоящий писатель». И в моем ответе нет лукавства. Я говорю вполне серьезно. Писательство это не «работа», и уж точно не легкий способ быстро прославиться и заработать.
Суть писательства в самом процессе.
Итак, почему же я стал писателем? Почему не смог бросить? Не скрою, сейчас для меня это неплохой бизнес, но почему я не смог бросить это занятие в период 1984–1987, когда в результате тысяч часов труда я не получил ничего, кроме горстки отказных писем? И даже сейчас, хоть я и благодарен судьбе за карьерный успех, я ни от кого не скрываю, что даже если выиграю в лотерею, буду писать даже больше прежнего, разве что публикаций будет гораздо меньше.
Потому что дело вовсе не в бизнесе, как вы понимаете. И никогда так не было. Не может бизнес быть связан с писательством. Впрочем, писательство с целью заработка служит толчком к писательству как таковому, но значение имеет лишь писательство как таковое.
Многие годы я думал, что все дело в читателях, и на самом деле когда получаешь множество писем и откликов на свою работу, это служит хорошим стимулом и согревает душу. От солдата в пустыне, рассказывающего мне, что мои книги помогают ему скоротать время между военными операциями, до болеющего раком мальчишки, который черпает силы, читая о Дзирте, и до школьника, пишущего, что у него нет друзей, но все хорошо, потому что он может проводить дни вместе с командой Мифрил Халла — все это чудесно и здорово, и какое это блаженство осознавать, что кто-то таким образом приоткрывает тебе завесу своей жизни.
И все же должно быть нечто большее — и оно есть. Думаю, еще до недавних пор я не вполне это осознавал. Почему я стал писателем? Потому что писательство это процесс, при помощи которого я могу передать свое отношение к миру, бытию, жизни и смерти. Для меня процесс написания это ведение внутреннего диалога. Мне даже интересно, если бы я это понял раньше, смог ли бы я тогда пустить читателя к себе?
Я часто говорил, что Дзирт это тот, кем бы я хотел стать, хвати мне на то смелости. Но кроме того, он и другие персонажи являются катализатором моих вопросов и, надеюсь, подсказками к ответам на них.
И ни в одной моей работе это не ощущается так явно, как в «Ируладуне» — я имею в виду не сам рассказ, а его концепцию. Перемены в Забытых Королевствах, неизбежность того, что многое изменилось для команды Мифрил Халла, нанесло серьезный удар владениям Сальваторе. Больше двадцати лет я был знаком с этими друзьями. Смерть четверых из них — могло ли бы этого оказаться достаточно? Возможно, но если я прибегал к помощи этих друзей дабы исследовать вопрос жизни, то почему тогда не продолжить с ними путь и не задать более глобальные вопросы, выходящие за рамки привычного бытия? В конце концов, это же фэнтези, мир, населенный богами и мощной магией.
Если я хочу раскрыть концепцию войны в рассказе «Камни и кости», то почему бы не раскрыть концепцию жизни после смерти здесь, в «Ируладуне»? Помню, когда я был ребенком, мой дядя часто шутил: «Если рай это кучка поющих и трубящих в рожки толстяков, тогда я отправляюсь в ад!»
Самое забавное то, что Ируладун для меня — концепция раскрывающаяся. Я пока не могу в полной мере прояснить все, что в нем происходит, хотя в мыслях уже кое-что проясняется. Для меня это очередной переулок, очередное путешествие в фантастическое место, где я могу задать важные вопросы и где, надеюсь, такие же вопросы возникнут у самих читателей.
Я хочу знать, почему поет Кэтти-бри. И поверьте, я узнаю.
Перед прочтением данного рассказа настоятельно рекомендуем прочитать роман «Король призраков»!
Изначально опубликован в сборнике «Королевства мертвых»
Wizards Of The Coast, 2010.
Лес Ируладун.
Весна, годы затихающей активности Магической Чумы.
— Не успеем! — испуганно закричал стоявший на носу Латан Обридок.
Он обернулся и оглядел экипаж, лицо было мокрым от брызг. «Погост Ларсон» рассекал крутые волны Лэк Диннешера. Зубы молодого юнги дрожали одновременно от страха и от зверского холода, исходящего от озера. В Долине Ледяного Ветра водоемы большую часть года были покрыты толстым льдом.
— Латан, расслабься. Я бы не отправился с Эшелией Ларсон, если бы думал, что она заведет меня в водную могилу, — успокоил его Аддадэрбер Молниеносный, весьма яркая и колоритная фигура Каэр-Диневаля, портового городка на западном берегу озера, откуда отправилось судно. Озеро являлось одним из трех огромных водоемов этого края, расположенных вокруг одинокой горы, известной как Пирамида Кельвина.
С этими словами Аддадэрбер принялся размахивать руками, однако эффект оказался куда меньше обычного. И неудивительно, ведь ему пришлось променять робы красного волшебника на более практичную для мореплавания одежду. В конце концов, ничто так быстро не утягивает на дно, как намокшая шерстяная мантия. Зато с черной шляпой Аддадэрбер расставаться не пожелал. Некогда высокая, прямой конической формы с твердыми полями, шляпа ныне представляла собой жалкое подобие головного убора: поля с обеих сторон обвисли, а конус перегибался на середине, из-за чего конец смотрел в левое плечо волшебника. Казалось, шляпа отражала не столько суть своего хозяина, человека преклонных лет с седыми волосами, густой бородой, и скрюченной осанкой, сколько его магию, сопровождающуюся частыми осечками и неудачами, вызванными разрывом Плетения Мистры, катастрофой, известной на просторах Забытых Королевств как Магическая Чума.
— Могила по тебе давно плачет, и мне тебя ничуть не жаль, — огрызнулся Спрэган Рубрик, самый молодой член команды «Погоста». Ему было шестнадцать, и он был почти на два года младше Латана. С его кудрявых каштановых волос стекала вода, темно-карие глаза блестели от попадавших в них капель. Он первым обнаружил пробоину, заметив, как в трюм набирается темная вода озера, протягивающего свои ледяные объятия к выбранной жертве.
— Я бы на твоем месте выбирала выражения, разговаривая с Аддадэрбером, — крикнула стоявшая у румпеля Ашелия, сверкнув серыми глазами. В ее голосе чувствовалось куда меньше страха, чем у молодых рыбаков. Ашелия была статной женщиной средних лет с широкими плечами, на которые спадали светлые прямые волосы, зачесанные на пробор. Несмотря на принадлежность к слабому полу, выглядела женщина весьма крепкой. Ее светлая и гладкая кожа напоминала фарфор, что сильно отличало ее от бывалых рыбаков. Лишь присмотревшись поближе, можно было заметить намек на загар, проступивший вскоре после окончания суровой зимы.
— Он надеется, что старый колдун превратит его во что-нибудь водоплавающее, — с усмешкой произнес пятый из-под низко надвинутого капюшона зеленого плаща.
— Лучше в жабу, — отозвался волшебник. — Они-то умеют плавать. Но далеко ли — это другой вопрос, зависящий от размера костяной форели, которую мы два дня ловили. Попадись рыбешка килограмм в пять, тогда держу пари, жалкое земноводное и десяти гребков не успеет сделать. Как думаешь, Обход?
Человек в плаще издал тихий смешок, потешаясь одновременно над остротой мага и над своим прозвищем. В Десяти Городах его прозвали Обходным, и это имя ему приходилось очень кстати. «Обходной, Обходной, обходи нас стороной», часто говорили люди о следопыте, настоящее имя которого почти никто не знал и которое он, похоже, открывать не собирался. Он был среднего роста, мускулист, хоть и строен, с прямыми черными волосами и колючим разноглазым — один карий, другой голубой — взглядом. Ходили слухи, что глаза выдавали в нем признак смешанной крови. Уши следопыта были длинными и проглядывали сквозь волосы, и он даже не пытался скрыть тот факт, что в его венах течет эльфийская кровь.