Иоланда — дочь Черного корсара - Страница 18

И все же корсары, ободряемые Морганом и Пьером Пикардцем, первыми полезшими на ванты, чтобы дотянуться до фальшборта, забросали испанский фрегат гранатами и с криком бросились на абордаж, зажав в зубах кортики, которыми разили врага в рукопашных схватках. Момент был ужасный: растерянность начала было уже овладевать этими сильными и суровыми людьми, как вдруг с капитанского мостика «Молниеносного» сквозь грохот орудий и крики бойцов донесся властный звучный голос, каким когда-то отдавал свои приказы Черный корсар:

— Наверх, рыцари моря!.. На абордаж!..

Все обернулись, забыв на секунду, что испанцы поливают их сверху свинцом.

Сквозь пушечный дым показалась Иоланда, одетая в темное платье, с длинным черным пером в волосах и шпагой в руке она, как отец, стояла на капитанском мостике и указывала на испанский фрегат.

— Наверх, рыцари моря!.. — повторила она с уверенностью отца, которую обретала в самые трудные минуты. — На абордаж! Дочь Черного корсара смотрит на вас!..

— На абордаж!.. На абордаж!.. — дружно подхватили корсары, откликаясь на призыв девушки.

И, готовые было отступить, люди полезли, как черти, по канатам, крича во все горло:

— Смерть!.. Смерть испанцам!..

Лишь один человек, вцепившийся в люк вражеской батареи, не спускал глаз с героини. Это был Морган. Но замер он всего на один миг. Услыхав над головой лязг клинков, он вскарабкался наверх, ухватившись за канат, свисавший с грот-мачты.

— Наверх, рыцари моря!.. На вас смотрит дочь Черного корсара!

Флибустьеры ворвались уже на палубу и с такой силой обрушились на испанских моряков, что те в беспорядке бросились на нос и на корму. Поняв, что корабль не спасти, командир фрегата подставил себя под пули. Большая часть офицеров также пала в первых же стычках. Появление Моргана и Пьера Пикардца с подкреплением заставило испанцев просить пощады.

Увидав, что с грот-мачты второго фрегата спускают испанский штандарт, а объятый пламенем флагман идет под аккомпанемент выстрелов ко дну, экипаж третьего фрегата немедленно решил сделать все, чтобы уклониться от нападения и пленения.

Мощными залпами из своих шестидесяти пушек он отогнал и основательно потрепал обстреливавшие его мелкие суда флибустьерской эскадры и на всех парусах стал быстро уходить в сторону форта Барра.

Но то ли по неопытности рулевых, то ли не желая отдавать корсарам свои пушки, он с такой силой врезался в прибрежные рифы, что раскололся пополам и в считанные минуты ушел под воду, едва дав возможность матросам доплыть до земли и укрыться в крепости.

Могучий рев, вырвавшийся из почти четырехсот глоток, приветствовал позорное бегство последнего корабля.

Никогда до сих пор флибустьеры не одерживали столь блестящей победы. Они совершали чудеса отваги и почти невероятные подвиги, но такого — никогда.

Едва отдав приказание отправить испанских пленных в трюм и приставить к пороховым складам надежную охрану, Морган вернулся к себе на корабль, где его дожидалась улыбающаяся, спокойная Иоланда со шпагой в руке.

— Сеньора, — промолвил он с каким-то странным блеском в обычно холодном взоре, — вам мы обязаны победой в одном из самых тяжких сражений во всей истории флибустьеров Тортуги. Не обратись вы с пламенным призывом, столь живо напомнившим нам звучный голос вашего отца, непобедимого Черного корсара, от моих кораблей, вероятно, ничего бы не осталось, а все мы лежали бы сейчас на дне.

— Что вы! — воскликнула с улыбкой девушка. — Я просто вспомнила, как мой отец призывал моряков на абордаж. Эти слова могла бы произнести любая на моем месте...

— Нет, сеньора, — пылко возразил Морган. — Другая не посмела бы встать под пушки огромного фрегата и вряд ли бы вышла из каюты. Только вы, дочь отважного рыцаря моря, смогли совершить такой подвиг. Примите, сеньора, мою признательность и восхищение моих людей.

Обратившись затем к флибустьерам, столпившимся на испанском фрегате и у бортовых укреплений «Молниеносного», он крикнул:

— Поблагодарим героиню моря!

Многократное «виват» разнеслось по всем кораблям, окружившим фрегат Моргана.

— Да здравствует дочь Черного корсара! Виват героине моря! — дружно кричали четыреста моряков.

Словно ошалев от радости, суровые моряки размахивали шляпами, стреляли в воздух, зычно кричали здравицы, наверняка долетавшие до форта Барра.

Тронутая до глубины души девушка помахала рукой, а затем с помощью Моргана сошла по трапу с мостика и вернулась в кают-компанию под оглушительные крики моряков и непрерывный грохот мощных пушек, паливших с побежденного фрегата в честь доблестной итальянки.

— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер, стоявший на капитанском мостике со своим неразлучным другом и доном Рафаэлем. — Стыдно признаться, но у меня слезы на глазах!..

— И у меня тоже, — сказал Кармо. — Вот молодчина!.. Надо же так крикнуть!.. Мне показалось, что Черный корсар снова ведет нас на приступ.

— Да, удалая прекрасная девица, — пробормотал плантатор. — Жаль, что она не на стороне моих соотечественников.

— Что вы там бормочете, дон Рафаэль? — спросил Кармо, у которого глаза и в самом деле были на мокром месте.

— Я говорю, что не выйди девушка из каюты, не видать бы вам победы, — усмехнулся плантатор.

— А кто спорит? Ваши земляки бились на славу, можете мне поверить. Наших перебили человек пятнадцать-двадцать и ранили почти столько же.

— Но вы пока не вышли из лагуны. Форт Барра укреплен еще сильней, и он задаст вам жару на выходе.

— Верно, — заметил Ван Штиллер, поглядывая на мощные укрепления, возведенные на острове за какие-то шесть недель. — Этот орешек будет потверже.

— И мы еще с ним намаемся, — добавил Кармо. — Так что пора уносить ноги. Пьер Пикардец узнал у пленных, что эти три фрегата лишь часть эскадры из шести кораблей, которым поручено с нами покончить. Пока не подошли остальные, надо смываться. Счастье дважды не улыбается. Ой!

— Что с тобой, кум? — забеспокоился Ван Штиллер.

— Дон Рафаэль, не знаю, обрадует ли вас мое сообщение.

— Какое?

— Знаете, кого я видел среди защитников фрегата?

— Нет.

— Капитана Валеру.

Услыхав это имя, бедняга рухнул на руки стоявшего сзади гамбуржца.

— Эй, дон Рафаэль! — изумился флибустьер, ставя его на ноги. — Что с вами?

— Но он хоть убит? — спросил плантатор, посинев от страха.

— Нет, взят в плен, — ответил Кармо.

— Бедный я, несчастный, — вздохнул дон Рафаэль. — Лучше бы меня повесили ваши товарищи.

Свисток боцмана, свиставшего наверх флибустьеров, прервал их беседу.

Быстро посоветовавшись с командирами кораблей, собравшимися в кают-компании «Молниеносного», Морган приказал поднимать паруса и немедленно выступать, чтобы попытаться взять форт Барра или по крайней мере прорваться в Карибское море и тем самым не дать остальным трем фрегатам, которые могли подоспеть с минуты на минуту, запереть их в лагуне.

Команды двух пиратских кораблей, пострадавших больше остальных и почти вышедших из строя, пересели на испанский фрегат, и в полночь, кое-как починив снасти, эскадра направилась к форту, чтобы нанести решающий удар.

Окрыленные первым успехом флибустьеры почти не сомневались, что и форт им не помеха. Так что они подплыли к форту, не удостоив испанцев даже ответным огнем. Подойдя к утесам, они спустили на воду шлюпки и высадили на берег триста человек, которые тут же ринулись на приступ траншей и башен.

Но корсары слишком понадеялись на свои силы, и орешек, как сказал Кармо, оказался тверже, чем они ждали. Несмотря на свою решительность и применение бомб, которыми флибустьеры забросали эскарпы противника, через два часа им пришлось снова сесть в лодки, оставив на берегу большое число убитых, и увезти с собой еще больше раненых.

Неожиданное поражение глубоко потрясло этих несгибаемых людей, считавших себя непобедимыми. Даже сам Морган стал сомневаться в успехе. Он вернулся в Маракайбо, чтобы обсудить с командирами других кораблей, как похитрее выйти из положения. В конце концов, решили запугать гарнизон форта, направив к командующему пленных с требованием уплатить большой выкуп, если он не хочет, чтобы корсары разрушили город.