Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы - Страница 3
За пятнадцать лет брака у Элеоноры и Людовика родилось только две дочери. Но Генриху она рожала детей с воистину удивительной регулярностью. В начале 1153 года (ходили слухи, что это было слишком рано, если говорить о приличиях) она родила Уильяма, который прожил три года. В 1155 году родился второй сын, Генрих. В 1156 году на свет появилась дочь Матильда, в 1157 году – любимец матери Ричард, в 1168 году – Джеффри, в 1162 году – Элеонора, в 1165 году – Иоанна.
Иоанн, последний отпрыск Элеоноры Аквитанской, родился, вероятно, в Оксфорде, в канун Рождества 1167 года. Утверждают, что он был крещен в большой черной базальтовой купели, которая до сих пор находится в церкви Прешута, в Марлборо. Иоанна отдали кормилице, после чего о нем ничего не известно в течение трех лет.
Помня о своей тревожной юности и трудностях, с которыми он столкнулся при восхождении на трон, Генрих на протяжении своего правления неоднократно предпринимал попытки обеспечить упорядоченный раздел владений между сыновьями после его смерти. Эти попытки принесли ему много проблем и стали основой множества конфликтов как между сыновьями и отцом, так и между братьями. А последние два десятилетия жизни Генриха они нарушали его покой практически постоянно.
В качестве первого шага к выполнению своего плана, когда Генриху-сыну было только пятнадцать лет, 14 июня 1170 года, отец организовал его помазание и коронование королем Англии. Церемонию в Вестминстере провел Роджер Понт-л’Эвекский, архиепископ Йоркский. Ему помогали епископы Дарема, Рочестера, Лондона и Солсбери. На следующий день после коронации Генрих заставил всех своих графов и баронов принести клятву верности и преданности молодому Генриху и повторить клятвы верности, которые они дали ему как наследнику Генриха I в 1162 году.
Этот акт, не имевший прецедентов в Англии, вызвал много неприятностей и в то время, и впоследствии. Коронация преемника короля при жизни короля правящего противоречила английским обычаям. Более того, право старшего сына стать преемником отца еще не было окончательно признано, и процедура избрания нового короля народом, существовавшая до Вильгельма Завоевателя, до сих пор соблюдалась. Действия Генриха подразумевали, что корона – его личная собственность, которую он мог передавать по своему разумению. Такое нарушение древних традиций королевства было оскорбительным для многих в Англии.
Более того, помазание и коронация являлись правом только архиепископа Кентерберийского. Ссора между Генрихом и Томасом Бекетом в то время была в самом разгаре, и Томас бежал во Францию – в ссылку в Понтиньи. Со дня своего посвящения в сан он в высшей степени ревностно относился ко всем почестям и привилегиям своего положения, и это вопиющее нарушение его заветного права, показывающего его исключительное положение в английской церкви, усилило ссору. Зарвавшийся Роджер и помогавшие ему епископы, по жалобе Томаса, были отлучены от церкви папой Александром III, который уподобил их «безрогим баранам».
Третьим отрицательным следствием этой коронации стало то, что она превратила во врага Англии Людовика VII Французского. Молодого Генриха, во исполнение амбициозных планов отца, касающихся женитьбы сыновей, в 1160 году, в возрасте пяти лет, женили на Маргарите, дочери Людовика от второго брака с Констанцией Кастильской. Это был важный союз, укрепивший узы между двумя правителями. Кроме того, приданым Маргариты стал Нормандский Вексен, спорная территория, граничившая с Нормандским герцогством Генриха, на полпути между Руаном и Парижем.
Узнав, что его дочь не была коронована вместе с супругом, Людовик посчитал это оскорблением и, возможно, даже отказом от брака. Он сразу собрал армию и вторгся в Нормандию. Старший Генрих в июле 1170 года тоже поспешил в Нормандию и помирился с Людовиком, обещав, что в следующем году юная пара будет коронована вместе. Обещание было выполнено 27 августа 1172 года, когда они были в Винчестере, архиепископом Руанским Ротру.
Однако сильнее всех пострадал молодой Генрих. Досрочная коронация явно не пошла ему на пользу. Хотя он был помазан и коронован, отец отказывался предоставлять ему реальную власть в стране, корону которой он носил, продолжая крепко держать бразды правления в своих сильных руках. За тридцать пять лет правления старший Генрих провел в Англии только тринадцать лет, но даже во время своих частых и длительных отлучек он поручал правление юстициариям, а не сыну.
Молодой Генрих постоянно просил отца дать ему реальную власть над какой-то частью своего наследства, сделав его королем Англии, герцогом Нормандии или графом Анжу в действительности, а не только номинально. Тогда он мог бы осесть и набраться опыта управления. Но Генрих отказывался. Он предпочитал держать на поводу старшего сына, наделенного титулами, но лишенного и власти, и средств.
Вскоре после примирения с Людовиком старший Генрих, все еще находившийся в Нормандии, тяжело заболел. Опасаясь, что болезнь может оказаться смертельной, он завершил раздел земель между сыновьями, который начал с коронации старшего. Молодой Генрих должен был получить, кроме Англии, Нормандию и все земли, которые старший Генрих унаследовал от отца – Жоффруа Анжуйского. Ричард получал Аквитанию и земли, принадлежавшие его матери, Элеоноре. Джеффри, третий сын, получал Бретань, которой Генрих управлял в интересах Конана Младшего и его дочери и наследницы Констанции, а также земли Констанции. И Ричард, и Джеффри должны были признать своего брата Генриха господином. Таким образом, великая империя Генриха, протянувшаяся от Шотландии до Пиренеев, в какой-то мере сохранялась.
Здесь мы наконец слышим о юном Иоанне – впервые после его рождения. Он получал, в отличие от огромных территорий, выделенных братьям, графство Мортен в Нормандии. Хотя его титул был важным – его получали члены правящего дома Нормандии, – он давал больше престижа, чем власти, поскольку графство было маленьким. Поэтому ему сразу дали прозвище Иоанн Безземельный.
Генрих выздоровел от болезни, ставшей причиной раздела земель, и отпраздновал Рождество в Бюре, что в Нормандии, вместе с супругой и сыновьями Ричардом, Джеффри и Иоанном – новым графом Мортеном. Последнему тогда было три года.
Однако празднования прекратились, когда стало известно о событии, потрясшем христианский мир. Томас Бекет, с которым Генрих вроде бы примирился и который вернулся в Кентербери в начале декабря, отказался снять с архиепископа Йорка и епископов Лондона и Солсбери наказание отлучения, наложенное папой за участие в коронации молодого Генриха. Когда три епископа прибыли в Нормандию и доложили об этом Генриху, тот эмоционально воскликнул: «Что за презренных глупцов и трусов я вскормил в своем доме! Ни один из них не может избавить меня от этого зазнавшегося выскочки!» Четыре рыцаря из его домашней свиты восприняли слова монарха буквально, отправились в Кентербери и 29 декабря убили архиепископа прямо в его соборе.
Генрих сделал вид, что потрясен этим варварским деянием. Да и на самом деле убийство лица, посвященного в епископы, в святом месте было диким и святотатственным актом, от которого стыла кровь в жилах даже у самых черствых людей. Разумеется, король немедленно снял с себя всякую ответственность за это деяние. Хотя покойный архиепископ стал его заклятым врагом, Генрих все же не мог забыть, что в первые годы правления они были близкими друзьями, и, вероятно, не остался равнодушным к столь кровавому концу своего бывшего сподвижника.
Но одной только демонстрации горя было недостаточно. Папа угрожал наложить интердикт на все земли Генриха и его самого отлучить от церкви, если он не покается публично и не подчинится церкви без каких бы то ни было условий. Но до того как до него успели добраться папские легаты, Генрих отбыл завоевывать Ирландию.
Он высадился там в октябре 1171 года, и штормовая зимняя погода прервала все его связи с другими владениями на шесть долгих месяцев. Вернувшись в Нормандию в мае 1172 года, Генрих немедленно встретился с папскими легатами, отрекся от причастности к убийству архи епископа, обещал покаяться и отказался от своей позиции по тем пунктам, по которым существовали разногласия между ним и Бекетом. При этом он руководствовался отнюдь не только угрызениями совести. Генрих осознавал, что назревает бунт, угрожающий его короне, и не мог себе позволить в столь непростое время враждовать с церковью.