Инверсия - Страница 6

— Узлы магнитной решётки, — перевёл Дорин.

— Ага, — парнишка победно оглядел одноклассников.

— Молодец! — израильтянин поощрительно улыбнулся. Сам догадался или где-то высмотрел?

— А я её чувствую.

— Чудны дела твои, Господи! — пробормотал Раф. — Садись, Мишаня, — он повёл ладонью вниз. — Такое умение надо развивать. Это может очень пригодиться тебе в будущем. Остальным ребятам сумеешь показать, как это делается?

— А чего ж! — солидно сказал Журавлёв.

— Вот и славно! — заключил Раф. — Кто ещё обнаружил недостатки в модели?

— Я! — боясь, что его опередят, взвился со своего места маленький белобрысый Даня Ковальчук.

— Говори, — разрешил Дорин.

— Информационного поля нет, — скороговоркой выпалил малец.

— Как оно должно выглядеть?

— Никак. О нём можно только думать. Мы берём оттуда свои знания. А здесь его нет.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

«Однако, подковал Брюс детвору, — израильтянин покачал головой. — Но ведь прав, бесёнок! Не подумал я включить в модель фактор информационного поля».

— Правильно, Даня, — сказал он. — Чего нет — того нет. Это ты совершенно справедливо заметил. Мы как-нибудь все вместе попробуем данную модель довести до ума. Прошу садиться. Ну-с, леди и джентльмены, кто следующий?

Поднялась хорошенькая Стелла Зуева и укоризненным тоном произнесла:

— Вообще-то Земля — не шар, а такая штука, похожая на мяч для регби. Я кино смотрела. И ещё на неё всё время действует Луна. Поэтому бывают приливы и отливы. А ещё на Землю влияют звёзды и планеты.

— И это — правда, — согласно кивнул Раф. — Всё в мире взаимосвязано. Включаем в перечень доработок. Поехали дальше. Есть желающие?

Таковых появилось — хоть отбавляй. Вероятно, пример первых и дополнительные минуты значительно стимулировали мыслительные способности. Сгрудившись вокруг модели (пришлось Дорину разрешить ученикам некоторую вольность), дети щебетали, наперебой высказывая собственные суждения и горячо отстаивая пришедшие им в голову идеи. «Не иначе, информационное поле пощипали, — усмехался про себя физик. — Вон, как их распирает!! Время урока истекло совершенно неожиданно. Пока приводили всё к общему знаменателю, пока договаривались о будущем распределении обязанностей при повторном моделировании, пока выясняли, кто начинает и кто заканчивает, не заметили, как прозвучал гонг. Спохватились лишь тогда, когда и крывшуюся дверь просунулась голова Вовчика Потапова из параллельного класса, подталкиваемого сзади оравой таких же сорванцов, и ехидно поинтересовалась:

— Вы на перемену идёте или здесь останетесь?

И толпа мальчишек и девчонок, тут же забыв о высоких материях, ловко обтекая Рафа и оглашая воплями классную комнату, бросилась вон.

«Значит, не истеричничать? — с холодной яростью подумал Солдат. — Ах ты… всеведущий наш! Всё-то ты рассчитал и взвесил! И всё-то у тебя получилось гладко. Только одно упустил— плевали они на наше доброе отношение! Свои у них интересы. А наши они и в грош не ставят…» Он резко ткнул клавишу ви-селектора, и на экране тотчас возникла хмурая физиономия Кости Прошина, его заместителя по оперативной работе.

— Есть что новое по Монаху? — не здороваясь, раздражённо буркнул Солдат.

— Никак нет, шеф. — Костя развёл руками. — Сплошное однообразие. Из дома— на работу, с работы — домой. Квартира его — тоже образец тихой заводи. Он по вечерам даже телевизор не смотрит. Всё по-прежнему. Придёт, примет душ, поужинает — и в койку. Утром — в обратном порядке. Скучно.

— А ты не скучай! Думай. Анализируй. Я вот только что с ним беседовал. И у меня появилось очень сильное ощущение, что он нам голову морочит. Его поведение — сплошная бутафория. Слишком уж просто у него всё получается. Не тот человек Монах, чтобы отстранённо наблюдать за важнейшими событиями в истории человечества. Это, кстати, следует из его же слов. Эволюция, понимаешь! А он уютно пристроился сбоку и умиляется. Ерунда! Он слишком деятелен для этого. Смотри за каждым шагом, каждым вздохом. Головой отвечаешь! Когда-то же он должен расслабиться.

— Его и так лучшие специалисты пасут, — обиженно засопел Прошин. — Мастера. И ваши головастики из ИПФ. Мышь не проскочит.

Солдат собрался было вспылить и поставить зарвавшегося зама на место, потому как вся без исключения элита плотно работала вокруг Центров обучения и Елани, но потом вспомнил, что неделю назад подключил к работе психофизиков и заинтересованно спросил:

— Что говорят телепаты?

— Ничего не говорят. Клянутся, что абонент не доступен. Со всеми вытекающими. Не могут они его распаковать.

— Ну-ну, — Медведев покачал головой. — Пусть дают результат любой ценой… И вот ещё что. Последняя статистика по Системе готова?

— У вас на компьютере. Работай. — Солдат дал отбой. Затем он щёлкнул клавишей аналитической системы, в гладкой полированной поверхности стола немедленно открылся довольно широкий паз, и из него пошёл вверх плоский экран большого монитора. Закончив движение, экран осветился, и на голубоватом фоне возникла эмблема службы безопасности Президента! Медведев выдвинул из-под столешницы клавиатуру, а затем пробежавшись по ней растопыренными веером пальцами, ввёл пароль. С мелодичным звоном эмблема исчезла, уступив место рабочему пространству, испещрённому множеством значков. Солдат повёл носом, будто принюхиваясь, задумчиво пошевелил бровями и открыл три окна, расположив их в горизонтальный ряд. В первом окне появилась таблица статистических данных по «инициированным» в процессе освоения Солнечной системы, во втором — результаты наблюдений за Центрами обучения, а в третьем — обширное досье на Монаха.

«Обширное-то оно обширное, — подумал хозяин кабинета, — да только нет в нём ничего, за что можно было бы зацепиться».

Он откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на затылке и уставился в экран.

«Итак, что мы имеем? Старый сослуживец недоступен для телепатов. Как он это делает? — Солдат поморщился, стараясь разобраться в собственных ощущениях, понял, что кроме раздражения ничего не испытывает, и принялся выстраивать логическую цепочку. — Мог он научиться подобному во время пребывания на Востоке? Мог. Но не факт. Хотя до пор никому не приходило в голову проверять его способности в этом смысле. Да и зачем закрываться, если не вынашиваешь каких-то тайных планов. Правда, возможен тривиальный самоконтроль, например, я, Олег Медведев, способен силой заэкранировать свои мысли? Получается, что нет. — Солдат вспомнил случившееся в ИПФ полтора года назад и не на шутку приуныл. — Стало быть, Аристарх намного превзошёл меня в способностях. Несмотря на то что я несколько раз совершенно добровольно подвергал себя психокорректировке в своём институте. Что отсюда следует? Только то, что Монах вполне мог получить необходимые ему умения и от наших подопечных. Сам же обмолвился, будто они в состоянии найти некий новый способ инициации подходящих им людей. А он, как ни крути, был крёстным отцом суперменов. К тому же он за прошедшее время неоднократно вступал с ними в контакт. Неважно, что плотное наблюдение не дало никаких результатов. Возможности техники ограничены, а пределы способностей «еланских отшельников» до сих пор остаются тайной. Кому, как не Аристарху, знать об этом. Он же сказал: если они возьмутся всерьёз — мало не покажется! — Солдат зябко поёжился, перед его мысленным взором возникла картина оплавленных стволов танковых пушек и понурых экипажей боевых вертолётов, обратившихся в пыль, а также ровные безличные строчки доклада о происшествии на Базе в Скалистых горах. Он невольно представил себе идеальную сферическую полость диаметром пятьсот метров внутри плотных скальных пород и мгновенно испытал приступ лёгкого головокружения. — Лучше их не дразнить! — в который уже раз решил он. — Лучше просто наблюдать и по крупицам собирать информацию. И раз уж к ним самим не подступиться, надо постараться всё-таки использовать Монаха. Втёмную, конечно, не получится, значит, предстоит договариваться. Жаль, что никогда мы с ним особо не приятельствовали, а в последнее время и вообще… Сам виноват. Позволил себе эмоции. Обиделся, понимаешь, что у него получается, а у меня — нет. Старею, что ли? Пора брать себя в руки, — мысль Солдата совершила прихотливый манёвр. — Интересно где сейчас Тараоки? После прецедента на Базе Комитета она так и не объявилась. Не считать же её, в самом деле, погибшей. Тем более что Клеменс благополучно добрался до Елани. А вот тут стоп! Она ведь из последнего экипажа экспериментального ПП. И она провела наиболее эффектную акцию из всех, на сегодняшний день известных. Остальные её компаньоны до сих пор на орбите и покидать её явно не собираются. Впрочем, с нашей же подачи. Они там при деле. Терехов, Бородин и Ли. Вот уже полтора года. Биолог, физик и технарь. Они там при деле. При деле… А другие дела у них быть могут? Ещё как! Учитывая то, что сказал Монах, то, что вытворила Тараоки, и то, что весь народ, принимающий участие в освоении Солнечной системы, проходит карантин на «Пенте», с неизбежностью можно прийти к выводу: инициация приглянувшихся людей — их основное занятие там, а вовсе не исполнение служебных обязанностей. Это версия! — Солдат впился взглядом в первое окно. — Каких специалистов они себе отобрали! И мы сами им в этом помогли! Идиоты! Но кто же тогда знал… И кто знает теперь? Кроме меня… и Монаха. Их изоляция на орбите представлялась самым лучшим выходом. И пока мы вхолостую гоняли «Приму» к Сфере, просеивая чёртову уйму своих балбесов, они спокойно, у всех под носом, изымали лучших! Ай да молодцы! Но кто же мог предполагать! Их же тщательно изолировали. Пресекли любые возможности контактов с кем бы то ни было, попадающим на «Пенту». Скрупулёзно всё замотивировали и доходчиво объяснили. А во избежание необдуманных поступков ещё и «телохранителей» каждому определили. Дескать, дело государственное, мало ли что может случиться. И они вежливо согласились с нашими доводами… Охрану меняем каждый месяц и всех подвергаем жесточайшей проверке, ведь мои головастики из ИПФ до сих утверждают, что «инициация» любого человека возможна лишь при непосредственном контакте. Ни одного случая воздействия не обнаружено. Какими улетали, такими и вернулись. Внешне условия нашего негласного соглашения соблюдены полностью. И вдруг — такой пассаж! Нет, пора прикрывать эту лавку! Даже если я не прав — бережёного Бог бережёт. Надеюсь, хотя бы в этом Тимофеич со мной согласится».