Инверсии - Страница 3

Высокое просторное помещение освещалось пестрой коллекцией древних масляных ламп, которые отбрасывали нездоровый сине-зеленый свет на множество разных бочек, бадей, столов и всевозможных инструментов и емкостей (некоторые имели форму человеческого тела), разглядывать внимательно которые я совсем не желал, хотя мои широко открытые глаза тянулись к ним, как цветы тянутся к солнцам. Высокая жаровня под висячим цилиндрическим дымоходом давала дополнительное освещение. Жаровня стояла рядом со стулом из металлических обручей, которые полностью обхватывали обнаженное тело бледного и худого человека — судя по всему, находившегося в бессознательном состоянии. Стул, подвижно закрепленный на внешней раме, был перевернут таким образом, что казалось, будто человек остановился, выполняя кувырок вперед, — замер в воздухе, опершись на колени, спиной параллельно решетке светового колодца над ним.

Главный палач Нолиети стоял между этим аппаратом и широким верстаком с металлическими мисками, кувшинами и бутылями, а также набором инструментов, которые могли бы принадлежать каменщику, плотнику, мяснику или хирургу. Нолиети качал широкой седой головой, испещренной шрамами. Он стоял, уперев в бока грубые жилистые руки и устремив гневный взгляд на скрюченное тело. Под металлической клеткой, в которую был заключен несчастный, располагался широкий квадратный лоток из камня со сливным отверстием в одном углу. Он был усеян темными каплями, похожими на капли крови. Удлиненные шпеньки, белеющие в сумраке, вероятно, были зубами жертвы. Услышав шаги, Нолиети повернулся.

— Сколько можно ждать! — Он сплюнул и задержал свой взгляд сначала на мне, потом на докторе, потом на Юнуре (я обратил внимание, что, когда доктор засунула в карман свой платок, Юнур принялся демонстративно складывать черную повязку, которую пытался ей всучить).

— Это я виновата, — обычным тоном сказала доктор, обходя Нолиети.

Она поклонилась ему в спину, скорчила гримасу, наморщила нос, потом подошла сбоку к механизму, положила одну руку на металлические обручи и принялась поворачивать жалобно скрипящий стул, пока человек на нем не принял более привычной сидячей позы. Вид у него был ужасный — лицо серое, кожа местами обожжена, рот и челюсти ввалились внутрь, под каждым ухом — засохшие струйки крови. Доктор просунула руки между обручей и попыталась приподнять одно веко. Человек заскулил страшным низким голосом. Потом раздался свистящий надрывный звук, и человек произвел жалобный стон, похожий на далекий крик, после чего стал издавать неровные ритмические хлюпающие звуки — судя по всему, с шумом задышал. Доктор наклонилась, чтобы заглянуть ему в лицо, и я услышал, как она тихонько охнула.

Нолиети фыркнул.

— Не это ищешь? — спросил он доктора, помахав у нее перед лицом небольшим сосудом.

Доктор скользнула по сосуду взглядом, но скупо улыбнулась палачу. Затем вернула железный стул в прежнее положение и зашла сзади, чтобы осмотреть спину несчастного. Она сняла со спины пропитанные кровью лохмотья, и на лице ее снова появилась гримаса. Я поблагодарил богов, что не вижу ее лица, и взмолился о том, чтобы доктору не понадобилась моя помощь.

— Так в чем у вас проблема? — спросила она у Нолиети, чем, похоже, на мгновение привела его в замешательство.

— Кровища у него из задницы кончит когда-нибудь течь или нет? — сказал главный палач после некоторой паузы.

Доктор кивнула.

— Наверное, вы не заметили, что у вас кочерга слишком сильно остыла, — пробормотала она между делом, присев и раскрыв свой саквояж. Она принялась выкладывать свои инструменты у каменного поддона.

Нолиети подошел к доктору сбоку и наклонился к ней.

— Как это произошло, женщина, не твое дело, — сказал он ей на ухо. — Твое дело привести эту вонючку в чувство, чтобы он сказал то, что нужно знать королю.

— А король знает? — спросила доктор, подняв глаза на Нолиети. На ее лице появилось выражение невинного любопытства. — Разве это он приказал пытать этого бедолагу? Да он хоть знает о его существовании? Или это начальник стражи Адлейн решил, что королевство падет, если этого несчастного не станут мучить?

Нолиети выпрямился.

— Не твое дело, — мрачно сказал он. — Делай что сказано и выметайся отсюда. — Он снова наклонился и проговорил ей прямо в ухо: — И забудь о короле или начальнике стражи. Король здесь я, и я тебе говорю: делай свое дело, а я буду делать свое.

— Но это и есть мое дело, — ровным голосом сказала доктор, не обращая внимания на угрожающе склоненную над ней фигуру. — Если я буду знать, что и как с ним сделали, то смогу наилучшим образом лечить его.

— Я могу тебе показать, доктор, — сказал главный палач, подмигивая своему помощнику. — У нас есть специальные приемы, которые мы приберегаем исключительно для дам, верно, Юнур?

— У нас нет времени на флирт, — сказала доктор с ледяной улыбкой. — Скажите мне, что вы сделали с этим беднягой.

Глаза Нолиети сузились. Он поднялся и вытащил из жаровни кочергу, подняв сноп искр. Ее раскаленный кончик был широк, напоминая маленькую плоскую лопатку.

— Под конец мы его пощекотали вот этим, — улыбаясь сказал Нолиети; его лицо светилось в желтоватом сиянии раскаленного металла.

Доктор посмотрела на кочергу, потом на палача. Присела и прикоснулась к чему-то на спине несчастного.

— Много вытекло крови? — спросила она.

— Как если бы кто поссал, — сказал главный палач, снова подмигивая своему помощнику.

Юнур тут же кивнул и рассмеялся.

— Тогда вам лучше всунуть эту штуку обратно, — пробормотала доктор. Она поднялась. — Хорошо, что вы так любите свою работу, главный палач. Но я думаю, что этого вы прикончили.

— Ты доктор, вот и вылечи его, — сказал Нолиети; он наступал на нее, размахивая раскаленной кочергой. Не думаю, чтобы он угрожал доктору, но я увидел, как ее правая рука потянулась к сапогу, где был спрятан старый кинжал.

Взгляд ее устремился на палача, мимо сверкающей кочерги в его руке.

— Я дам ему одно средство, и, может быть, он придет в себя, но, вероятно, он сказал вам все и больше ничего не добавит. Если он умрет, не обвиняйте меня.

— Вот еще, — тихо сказал Нолиети, засовывая кочергу обратно в жаровню. На пол полетели искры. — Смотри у меня, женщина, чтобы он не сдох. Смотри у меня, чтобы он заговорил, иначе король узнает, что ты не справилась со своей работой.

— Король узнает об этом в любом случае, — сказала доктор, улыбаясь мне. Я нервно улыбнулся в ответ. — И начальник стражи Адлейн тоже. И, видимо, от меня, — добавила она. Снова развернула стул, приведя человека в сидячее положение, вытащила из саквояжа пузырек, сунула внутрь деревянную лопаточку, а потом, приоткрыв обращенный в кровавое месиво рот несчастного, смазала ему десны. Он снова застонал.

Доктор замерла на мгновение, глядя на него, потом подошла к жаровне и бросила туда лопаточку — дерево вспыхнуло и затрещало. Она посмотрела на свои руки, потом на Нолиети:

— Вода у вас тут есть? Чистая вода.

Главный палач кивнул Юнуру; тот исчез в полумраке, но скоро появился с тазом, в котором доктор вымыла руки. Она вытирала их о платок, которым повязывала глаза, когда человек на стуле издал жуткий вопль, потом затрясся в агонии, напрягся и наконец обмяк. Доктор подошла к нему и протянула было руку к его шее, но ее отбросил в сторону Нолиети со злобным, раздраженным криком. Он сам потянулся через металлические обручи, чтобы прикоснуться к тому месту на шее, где прощупывают пульс, — доктор говорила мне, что это самое верное средство проверить, жив человек или мертв.

Главного палача трясло мелкой дрожью, а его помощник смотрел опасливо и испуганно. На лице доктора было написано мрачно-презрительное любопытство. Нолиети развернулся и ткнул в нее пальцем.

— Это ты! — зашипел он. — Ты убила его. Ты не хотела, чтобы он жил!

Доктор со спокойным видом продолжала вытирать руки (хотя мне казалось, что они были уже сухими и слегка дрожали).