Интим. Разговоры не только о любви - Страница 12

ЗИ: Ты с таким знанием, с такой страстью говоришь о любви, что я помолчу еще немного.

ЯЛВ: Меня давно интересовало, почему, когда мы влюблены, ведем себя очень нерационально. Может, не столько нерационально, сколько нетипично, нестандартно. У нас масса физиологических реакций на появление в мозгу химических веществ: мы краснеем, потеем, у нас учащенно бьется сердце. В состоянии влюбленности человек для того, чтобы функционировать, может обойтись в среднем на две трети меньшим сном! Внимание всем соням: сна на две трети меньше! В этом состоянии у нас наступает нарушение восприятия времени: влюбленному человеку ожидание объекта любви в течение пяти минут может показаться часами, а не минутами. Мы начинаем хуже видеть, многого не замечаем…

ЗИ: Ну да, в состоянии влюбленности недостатки предмета обожания становятся невидимыми.

ЯЛВ: Это следует из того, что в наших клетках появлялись определенные вещества. И с самого начала люди чувствовали, что это какая-то химия, соединенная с биологией. Короче, биохимия. А если есть химия, то должны быть и молекулы. В наше время эти молекулы удалось идентифицировать, назвать, измерить, взвесить, узнать их атомную массу и изобразить структуру. Первое из появляющихся веществ, первая ласточка, сообщающая о любви, – как раз фенилэтиламин, причем в высокой концентрации. Фенилэтиламин – простое соединение, встречающееся, например, в шоколаде. Неслучайно, когда чувство уходит и мы пребываем в стрессе, мы объедаемся шоколадом. Возможно, такое происходит как раз потому, что в связи с исчезновением объекта любви нам не хватает фенилэтиламина?

ЗИ: То есть появилось объяснение, почему у некоторых водителей, особенно у женщин, когда что-то идет не так с любовью и появляется чувство потери, вдруг в бардачке машины обнаруживается ворох оберток от шоколадок?

ЯЛВ: Возможно, это какой-то атавистический механизм пополнения запасов фенилэтиламина. Только я сразу предупреждаю всех, надеющихся измену партнера заесть шоколадом: для восстановления уровня содержания фенилэтиламина пришлось бы съесть приблизительно пять тонн шоколада. Трудно фенилэтиламин чем-то заменить, это производная аминов, соединение, похожее на наркотический стимулятор, поэтому можно сказать, что мы с самого начала из-за любви находимся как бы в состоянии наркотического опьянения. На самом деле в период влюбленности появляется эндогенно произведенная приличная доза вещества, похожего на наркотик. И то, что это наркотическое соединение эндогенного происхождения, имеет огромное значение, потому что нельзя вколоть себе фенилэтиламин в вену, чтобы он заработал в мозгу. Для того, чтобы он действовал, он должен быть выработан самим организмом, эндогенно. В этом и состоит этот прекрасный механизм. Фенилэтиламин находится в мозговом кровообращении, его огромная концентрация вызывает ряд самых разных процессов, прежде всего активацию рецепторов: рецепторы вибрируют на поверхности клетки и выхватывают другие химические вещества, затягивая их внутрь. Какие рецепторы чаще всего возбуждаются от фенилэтиламина? Вот здесь уже не до смеха, потому что фенилэтиламин возбуждает опиоидные рецепторы, которые в состоянии возбуждения могут принять большие количества опиатов. Все мы знаем, что опиаты – это прежде всего морфин. Короче говоря, в начале любви появляется вещество, похожее на наркотический метилфенил-этиламин, – фенилэтиламин, которое возбуждает опиоидные рецепторы, а те, в свою очередь, с огромным удовольствием поглощают наркотические вещества. В нашем мозгу ничего не делается случайно, опиоидные рецепторы там тоже не случайно. Любовь, подобно морфину, может успокоить боль. Любовь возбуждает, как наркотические вещества. Долгое время не верили, что в мозгу может находиться нечто такое, как опиоидные рецепторы, потому что никто не верил, что Бог (или, если угодно, Природа) создал в нашем мозгу рецепторы для приема веществ, которые нас убивают. Ведь не мог же Бог знать, что где-то там будут производить наркотики, а если знал, то не должен был готовить нас к приему того, что убивает. Тем не менее в нашем мозгу присутствуют опиоидные рецепторы. Это уже с 1972 года стало научным фактом благодаря открытию Кэндейс Перт (Candace Pert), аспирантки из Университета Джона Хопкинса.

ЗИ: В момент влюбленности выделяются эндорфины и делают нас счастливыми.

ЯЛВ: Действительно, опиатные вещества были названы эндорфинами. Их открыли в 1975 году немецкий химик Ханс Костерлиц (Hans Kosterlitz), работавший в Шотландии в Университете Абердина, и его друг, американец Джон Хьюз (John Hughes). Они выделили первый из эндорфинов, который им удалось измерить, взвесить, определить структуру. В статье в журнале «Нэчюр» (Nature) от 1975 года его назвали энцефалином, но из-за того, что американцам трудно давалось произнесение этого слова (sic!), его позднее переименовали в эндорфин. Он принадлежал к группе пептидов. Пептид – не что иное, как белок, а белок – не что иное, как соединение аминокислот. Первый выделенный эндорфин состоял всего из пяти аминокислот. Кроме того, Костерлиц и Хьюз подтвердили, что мы производим опиаты в мозгу под влиянием экстремальных ситуаций, как влюбленность или страдание. Организм тех, кто очень страдает, естественным образом вырабатывает опиаты, морфин, чтобы успокоить боль. Исследование мозга шаманов, тех, кто ходит босиком по горящим углям, то есть переносящих страдание, обнаружило наличие громадного количества опиатов, аналогичных морфину, то есть веществ, заглушающих боль.

ЗИ: Интересно.

ЯЛВ: Громадная концентрация эндорфинов вблизи воспринимающих опиоиды рецепторов появляется в мозгу человека во время полового акта. Секс имеет для любви связывающее значение, он – строительный материал. Без секса нет настоящей любви. Появляются такие химические вещества, которые вводят нас в состояние эйфории, благодаря чему мы привязываемся к определенному человеку, поэтому, ложась с объектом своего вожделения в постель, всегда следует иметь в виду, что половой акт, даже случайный, может закончиться зависимостью. Ведь эндорфины не знают, что в вашей жизни это всего лишь эпизод.

ЗИ: Как это обнаружили?

ЯЛВ: Американская нейробиолог, упоминавшаяся выше Кэндейс Перт, кстати, красавица, доказала, что опиоидные рецепторы находятся также в человеческом мозгу. Сначала она исследовала это на бедных хомячках и крысах, без которых многих важных вещей мы так и не узнали бы. Молодая женщина-ученый, доктор из Университета Джона Хопкинса в США, позднее работавшая в Институте национального здравоохранения в Вашингтоне, поставила довольно жестокий опыт, а именно: спаривала крыс и на разных этапах полового акта снимала самца с самки, вскрывала черепные коробки, вынимала мозг, помещала в миксер, облучала их радиоактивными веществами, чтобы установить, насколько рецепторы активны в этот момент, и устройством, напоминающим счетчик Гейгера – Мюллера, исследовала активность опиоидных рецепторов перед половым актом, в его разгар и после него. Она установила, что в момент эякуляции или мгновением раньше концентрация эндорфина, то есть как раз опиатов, в мозгу превышает 240 % по сравнению с уровнем на начало акта. Самая большая концентрация была зафиксирована за мгновение до эякуляции. И тогда возник вопрос, присутствует ли такое же явление в человеческом мозгу (на людях ведь такого эксперимента не проведешь). И тогда Перт осенило, она подумала: если опиаты и эндорфины выделяются в мозгу, то они естественным образом поступают и в системные жидкости, в том числе и в слюну. Она попросила знакомого химика сделать для нее специальную жевательную резинку, которую она жевала с мужем во время соития. На разных фазах полового акта они выплевывали свои резинки, а потом изучали содержащиеся в слюне химические вещества, измеряя содержание опиоидов. Ей удалось установить, что люди во время секса эндогенно производят опиаты в огромном количестве. В мозгу человека, как и у тех бедных хомячков, отмечается превышение активных опиатов на 200 % за мгновение до оргазма и в ходе полового акта по сравнению с их наличием на начало полового акта. Потом наша доктор уговорила еще нескольких коллег из лаборатории на повторение ее опыта с жевательной резинкой, поскольку не могла поверить в результаты своего единичного эксперимента. Таким образом, имело место исследование внутри репрезентативной группы. Кэндейс Перт описывает этот эксперимент в книге «Молекулы эмоций» (Molecules of Emotion). О своем нестандартном эксперименте с жевательной резинкой она написала статью, но ни один из американских научных журналов не пожелал напечатать ее в те времена. Иногда американцы со своим лицемерным пуританизмом просто смешны…