Интервью в чёрно-белом цвете - Страница 21

Наконец, Игорь сказал обессиленно:

– Хватит, Машина Для Убийств. Я сдох. – Он двинулся к двери, досадуя на свою неуклюжесть.

Тренер вслед усмехнулся:

– А поклониться?

– После душа, – буркнул Могилевич.

Помывшись тщательно и с удовольствием, Игорь уже в костюме и с портфелем вернулся в спортзал. Лишь обувь, как положено, оставил за порогом. И как положено тренер и ученик, хоть и с опозданием, поклонились друг другу. Затем присели на скамейку, стоящую вдоль стены. Сидели правильно, в расслабленных «кучерских» позах.

– Может поделишься? – произнёс майор Агапов.

– Угу, – кивнул Могилевич, – когда наконец обнаружу в себе буддийскую пустоту. Где-то завтра-послезавтра.

Майор выпрямил спину.

– Планируешь вариант «Б»?

Игорь глянул на него с удивлением.

– С тобой, Григорий, опасно сидеть рядом.

Майор отмахнулся мозолистой дланью.

– Сам же вчера сказал, я понадоблюсь.

– Похоже на то. – Игорь поднялся. – И Лёху неплохо бы задействовать. Не возражаешь?

– Настолько всё хреново?

– Предпочитаю страховаться. Тут девчонка бедовая, стажёрка из нашей газеты, лезет в этот гадючник без оглядки. Если б Лёха ненавязчиво её поохранял…

– Покалечить могут?

– В лучшем случае. Когда я подниму волну, терять им будет нечего.

Майор собрался было выругаться, но, вспомнив наставления Будды, сдержался.

– Лёха не подведёт, – заверил он. – С генералом согласуешь?

Игорь бросил взгляд на часы.

– Сегодня же.

Агапов встал напротив Могилевича, и они вновь друг другу поклонились, синхронно произнеся: «Сэнсэй».

– Кино с подогревом, слёзы капают, – прокомментировал увиденное вошедший атлет с усами. Мышцы на его обнажённом торсе бугрились от избытка силы. – Господин газетчик вновь посетил нашу лачугу. От счастья Гриша Агапов переломился пополам.

Игорь насмешливо взглянул на тренера.

– А вот и Лёха, парень-гвоздь. – Обойдя атлета, он обулся и ушёл.

Хозяин зала хмуро посмотрел на Лёху.

– Высказался? Или в заначке что-то оставил?

– Гринь, честно, у тебя крыша поехала, – заволновался усач. – Какой на хер он сэнсэй.

Григорий прошёлся по залу, затем произнёс:

– У Ленки моей спроси. И у моего сына Вовки.

– Что спросить?

– Какой он на хер сэнсэй. Они тебе разъяснят.

Лицо усача выразило растерянность.

– Прости, не въезжаю.

– Расскажу – не поверишь, – улыбнулся вдруг тренер. – Разминайся давай.

Лёха запротестовал:

– Нет, если уж ты начал…

– Капитан Лапин! – гаркнул Григорий. – Работаем броски!

– Не броски, а удары. Броски, майор Агапов, мы работали вчера.

– Вчера, Лапин, ты телепался, как таракан в сметане. Незачёт.

– Кто телепался? Я…

Договорить он не успел: Ноги его взлетели в воздух, а лопатки через миг впечатались в матрас.

В допотопный гараж на допотопной улочке Рита вошла, покачивая бёдрами, и с небрежностью герцогини осведомилась:

– Платье моё достаточно коротко или надо подправить?

Мастера Гурам и Вадик, отстранившись от полуразобранной колымаги неизвестной марки, обратили к ней чумазые физиономии. Волосами, собранными в хвост, Вадик смахнул нечаянно клок пакли с воротника своего промасленного комбинезона.

– Никогда не достаточно! – засмеялся он. – Подправь, пожалуйста!

Но Гурам укоризненно склонил кудрявую голову.

– Опять на этом акцентируешь. Хватит, слушай.

Рита лучезарно улыбнулась.

– О’кей, где моя тачка?

Машину ей тотчас предъявили. Свежевымытый серебристый «ауди» выглядел помолодевшим. Кружа на нём в окрестности гаража, никаких неисправностей Рита не обнаружила. Остановившись возле наблюдавших за ней автослесарей, она опустила стекло и промурлыкала:

– Мальчики, слов нет. Тысяча благодарностей. – И, помедлив как бы в нерешительности, продолжила: – Благодарностей будет миллион, если набьёте морду одному типу. Набьёте так, чтобы он три дня фингалы залечивал. Впряжётесь в это?

Автослесари переглянулись.

– Ты серьёзно, эй? – усомнился Гурам.

– Более чем, – подтвердила Рита. – Потом поляну вам накрою и гуляем до утра. Минута вам на размышление.

Переглядки автослесарей, однако, длились дольше. Затем почти синхронно Гурам поинтересовался «кому?» и Вадик спросил «когда?»

– Завтра. – Рита улыбнулась Вадику и обратила знойный взор на Гурама. – Плохому парню. Самовлюблённому и наглому.

– Пристаёт? – предположил Гурам.

Рита потупилась.

– Просто жизнь отравляет. Хоть вешайся.

Вадик покосился на Гурама и, поймав его одобрение, резюмировал:

– Командуй, куда подрулить.

Рита чуть подумала.

– Возле нашего газетного домика, – сказала она, – есть парковка, окружённая чёрт знает какими зарослями. Приземлись там зелёные человечки, никто этого не втюхает. Ехать отсюда – около получаса. Если хмырь завтра прикатит и там припаркуется, звоню вам, диктую адрес…

– …и мы выдвигаемся, – задорно продолжил Вадик. – Звони минут за сорок. Чтоб наверняка.

– Само собой, – скривила губы Рита. – Я и сама ему врежу. Возражений нет?

Вадик прыснул:

– Ну ты по ходу крутая!

Гурам опять же уточнил:

– А если он завтра не прикатит?

Рита Володина тряхнула «конским хвостом».

– Не прикатит – тогда отбой. Значит, повезло ему, звездюку.

Подняв стекло, она лихо развернулась и уехала.

Вадик подмигнул Гураму, и напарники хлопнула ладонью о ладонь. И, как бы иллюстрируя своё отношение к предстоящей экзекуции, Вадик высморкался на распоротую автомобильную шину.

В результате долгих манёвров Могилевич втиснул свой «вольво» меж иномарок у дома редактора. Причём втиснул столь плотно, что еле выбрался наружу. А когда выбрался, задев дверцей соседний «рено», за спиной услыхал девичий голос:

– В Самаре, что ли, загорел? Или на тебе макияж?

– Брысь, Машка! – проворчал Игорь, пятясь в узком проходе. – Прибереги эти приколы для папахена.

Девушка, русоволосая, синеглазая и принаряженная, наблюдала за тем, как выбирается он из автомобильного лабиринта.

– Папахен тебя ждёт, – объявила она. – И Димон изволил прибыть. На ужин котлеты «по-киевски» с австралийским «каберне». Рапорт сдан.

Они с Могилевичем расцеловались.

– А ты куда? – строго осведомился Игорь. – На свиданку небось?

– Ничего серьёзного, – отмахнулась девушка. – Скорей, для тренировки.

Могилевич оттолкнул её легонько.

– Ну и вали. Без тебя лучше.

Он шагнул в направлении подъезда, но девушка преградила ему путь.

– Сперва договоримся, – потребовала она. – Я в деле, Игорёк – тоже. Мы с ним только что созвонились… Не таращь глаза: мы знаем, что намечается вариант «Б».

Могилевич нахмурился.

– Охренеть. Пассажиры в метро, надеюсь, тоже в курсе.

Девушка фыркнула.

– Не надо грязи. Такими вы нас воспитали: мы во всё суёмся. Поздняк метаться, дядя Игорь. Дай нам с Игорьком задание, не то бунт поднимем, бессмысленный и жестокий. Упреждаю твои отмазки: в универе у меня полный ажур, у Игорька в школе ништяк. Прояви мудрость, гуру, позволь нам участвовать.

– Машка, ты пиявка, – вздохнул Игорь. – Жду тебя с Игорьком послезавтра, в четверг то есть, в девять утра. Не сможете или опоздаете – значит не срослось. Тогда уж без обид.

– Не надейся, будем как штык. – Девушка, пританцовывая, двинулась прочь и на ходу обронила: – Передай им, что я сделала тебя вот так. – Она щёлкнула пальцами.

Могилевич задумчиво направился к подъезду, вошёл и поднялся в лифте. Дверь ему открыла молодая женщина в джинсах, в мужской рубахе навыпуск и с волосами до плеч.

– Беглый обмен поцелуями, – распорядилась она, – и садимся жрать. В животах победно бурчит.

Сняв обувь, Игорь сказал:

– Инга, извини. Велено передать, что она сделала меня вот так. – Он щёлкнул пальцами. – Просто опомниться не успел.