Интервью в чёрно-белом цвете - Страница 20

Женщина будто оледенела.

– Да, я позвонила вам сама, – произнесла она после паузы. – Не знала, что делать, куда кинуться. А вы меня не разыскали, только мотались по цехам…

– Стоп! – вновь перебил Игорь. – Давайте объяснимся. При нашем знакомстве, Ира, вы были представлены мне как жена Василия. Но оказалось жена у него другая.

– Господи! – женщина закрыла лицо ладонями. – На этой бляди клейма ставить негде. С кем только она не путалась, с охранником даже. Васин развод был уже назначен…

– Простите, Ира. – Ни взгляд, ни голос Могилевича сочувствия не выражали. – Оставьте этот сюжет для своих мемуаров. Позвольте мне объяснить наши с вами шпионские игры. По цехам, как вы заметили, я мотался, создавая образ занудливого газетчика. Для моих целей необходимости в этом не было: в принципе, всё и так ясно. Однако роль моя позволяла беседовать со вдовой Травкина, не привлекая к вам особого внимания. Одно дело – взять интервью у супруги погибшего, совсем другое – ринуться ни с того ни с сего на поиски заведующей химлабораторией. В данной ситуации засветить вас я не имею права. И на этом я чуть не прокололся. Врубаетесь?

Ирина отвернулась к окну.

– Более-менее.

– Хоть что-то. – Игорь взглянул на часы. – Теперь пара вопросов в режиме «блиц», и по шпионски расползаемся. Василий побывал на приёме у Каретникова?

– Нет. Вы же сами его отговорили.

– Значит, послушался.

– Но он был у Ракитина. Перед праздниками.

– О чём у них шла речь?

В досаде Ирина хлопнула себя по колену.

– Не знаю! Не знаю! Мы поцапались, и я на дачу рванула…

– Вопрос следующий, – продолжил Игорь. – Возможно ли искусственно спровоцировать сигнал датчика о чрезвычайном загрязнении воды? Тот сигнал, на который отреагировал Василий.

Брови Ирины приподнялись.

– Запросто. Мешок поваренной соли сыпануть в воду… А вы думаете, что…

– Думаю. Вам известно, с каким именно охранником путалась жена Василия? Маячит у вас там красавец – здоровьем пышет, ходячая реклама хотдогов. Не он ли, случаем?

Ирина удивлённо кивнула.

– Ну и скачут же вопросики ваши.

– Вот последний, – пообещал Игорь. – Не сбросите ли мне на имэйл записи Василия о полигоне ТБО между Савеево и Солнечным? Не проблема?

– Да нет, в общем. Если отсканировать…

– Записи в бумажном виде?

– Компьютеру Вася не доверял, поэтому завёл специальную папку. Она у меня.

У Игоря будто гора с плеч свалилась.

– Замечательно! Дадите на время?

– Разумеется. – Ирина приоткрыла дверцу машины. – Это всё?

Игорь вздохнул.

– Замрите там и не высовывайтесь. Не звоните мне со своего мобильника. Я сам свяжусь с вами.

Шагнув на тротуар, Ирина усмехнулась:

– По-шпионски?

– В лучших традициях. Мы с вами отберём пробы на полигоне ТБО и в прудах посёлка Солнечный. Согласны?

– Насколько я помню, Могилевич, именно это Вася вам и предлагал.

– А я ему ответил, что дело рискованное. И поэтому сейчас спрашиваю: можно ли провести анализы у вас в лаборатории? Без малейшего шума.

– Легко. – Лжесупруга Травкина захлопнула дверцу.

Выждав минуту-другую, Игорь выехал из переулочка.

Майское солнце, уже «утомлённое», поблескивало в очках зампрокурора Малеева. Слуга Фемиды, заложив руки за спину, таращился на памятник Пушкину, словно тот крупно провинился, но сознаваться не желает. Возможно, поэтому Пушкин не смотрел в глаза представителю закона и, как бы ища поддержки, устремлял взор на приближающуюся стажёрку Володину.

Рита коснулась плеча зампрокурора.

– Привет. Вот она я.

Малеев обернулся.

– Вечно вы опаздываете, Маргарита.

– Спешила, как могла, – парировала Рита. – Будем пререкаться, Николай Захарович, или информацию сливать?

Зампрокурора не сдержал улыбки.

– Даже не знаю, как на вас реагировать.

– Реагируйте адекватно. Что у вас для меня?

– Может, присядем на лавочку?

Рита качнула «конским хвостом».

– Прогуливаться будем. Кругами.

Зампрокурора нахмурил брови над очками, но подчинился. Они побрели по часовой стрелке вокруг памятника. После минуты молчания зампрокурора вздохнул.

– Странный разговор возник у нас вчера. Шла речь о сексе, но как-то сбивчиво.

Рита остановилась.

– Вчера, Николай Захарович, вы бессовестно меня подпоили. Прошу забыть моё нескромное поведение. Право, я краснею с ног до головы. – Она щёлкнула пальцами. – Сфокусируйтесь, Николай Захарович! Сперва информация, потом брачные танцы, о’кей?

– Ладно, – буркнул зампрокурора, и они возобновили хождение. – Насчёт Могилевича, должен заметить…

Рита в досаде притопнула.

– Опять Могилевич! С ним у вас секса не будет, гарантирую!

– Поймите, Маргарита, – пояснил зампрокурора, – ваш коллега портачит, а расхлёбывать приходится вам. Мне, к примеру, известно…

– Как именно он портачит? – осведомилась Рита.

– Давит на собеседников, позволяет себе оскорбительные инсинуации, гнёт какую-то свою линию… – Николай Захарович поправил очки. – Вот, к примеру. Внушил следственной группе идею о том, что главспеца убили одним из прутьев от металлической ограды. Притом что версия убийства ничем пока не подтверждается: нет ни мотива…

– Экспертизу прутьев провели? – бесцеремонно перебила Рита.

Зампрокурора возвёл очи к небесам.

– Пришлось. Не обнаружили ни крови, ни отпечатков – только ржавчина. Капитан Кирко повёл себя в этом деле, как салага. Есть мнение, что придётся его…

– Николай Захарович, – вновь перебила Рита, – если всё же допустить, что произошло убийство, то коню ясно: убил кто-то из своих. В этом случае, если копнуть, мотив отыщется. Какие-то личные счёты или главспец про кого-то что-то узнал и тем самым стал опасен. Мало ли.

Зампрокурора издал смешок, но глаза его за стёклами очков выразили настороженность.

– Ну и фантазия у вас, Маргарита! Кто вам внушил, что в убийстве, даже если допустить таковое, замешан непременно кто-то из своих?

Они фланировали вокруг памятника Пушкину. Светило «утомлённое солнце, народ грелся на лавочках, и неподалёку, визжа от восторга, резвилась ребятня. Рита скосила глаза на работника юстиции.

– Должна огорчить вас, Николай Захарович: я не дура. Это ж надо! Некто посторонний проник на режимный объект, в кустах подстерёг главспеца, который по сигналу датчика, чисто случайно ринулся брать пробу, огрел парня по кумполу и пустил плавать среди мусора, после чего исчез бесследно, миновав охрану. Воистину, чтобы представить такое моей фантазии не хватает. По-моему, Николай Захарович, если версия несчастного случая в итоге не прокатит, убийца сильно прокололся, избрав местом действия Горводоканал. А как по-вашему? Не для печати.

Вышагивая рядом, зампрокурора смотрел под ноги. Точно боялся споткнуться.

– Логично в теории, – отозвался он. – Но покамест несчастный случай выглядит убедительно. Впрочем, следствие не закончено, и могу сообщить, что… э-э… – Он запнулся, взвешивая слова. – Есть мнение, что Кирко напортачил и от руководства группой его нужно освободить.

Рита распахнула серо-зелёные глаза.

– Ну и? Николай Захарович, не томите.

– Завтра, видимо, определится, кто возглавит следствие. Предположительно… да нет, я уверен, что смогу настроить нового руководителя на сотрудничество лично с вами. Разумеется если… э-э… – зампрокурора продолжал полировать взглядом асфальт, – если вы будете сотрудничать со мной.

Рита остановилась, положила руки ему на плечи и прошептала на ухо:

– Обещаю, котик: от оргазма у тебя выпадут зубы. – И в полный голос добавила: – Но, как говорится, утром деньги – вечером стулья. Чем полезней информация, Николай Захарович, тем стулья крепче. – С этими словами Рита направилась к метро, приковывая к себе взоры окружающих.

Зампрокурора Малеев, застывший в лёгком оцепенении, одинок не был.

В тихом дворике «вольво» Могилевича стоял у лестницы, ведущей в полуподвал с бронированной дверью. За дверью этой, в спортзале, под прессингом майора управления «В» более часа Игорь отрабатывал сперва агэ дзуки, затем ёко гэри. Одетый лишь в боксёрские трусы Могилевич был покрыт потом, но тренер спокойно и методично трепал его как тузик грелку. Агэ дзуки – удар сгибами пальцев в голову или в шею, а ёко гэри – техника удара ногой вбок. «Ножками – ручками, ручками – ножками, – подтрунивал майор Агапов, блокирую удары Игоря, ускользая и оказываясь вдруг за спиной. Затем добавлял отечески: – Не заводись, Клеветник России. Сохраняй в себе пустоту.» Агапов также был в трусах, однако на его теле, как на артиллерийском снаряде, пота не наблюдалось.