Интервью в чёрно-белом цвете - Страница 18

Гендиректор взглянул на него в упор.

– Если б я хорошо не знал тебя, то подумал бы, что ты провокатор.

Артём опустил взор.

– Олег Тимофеевич, я же не в том смысле…

– А в каком? Я могу и тебя спросить: нам нечего скрывать? Но, веришь ли, у меня хватает мозгов на то, чтобы… – Ракитин выхватил у секретарши плащ. – Твоя взяла: надену. Ступай, отксерь мне копии бланков.

Обиженно засопев, секретарша удалилась. Пышные бёдра её вызывающе покачивались.

Ракитин смотрел ей вслед чуть дольше, чем позволяли приличия.

– Распустил я вас, ребята. – Он обернулся к начальнику управления. – Не хотелось бы мне поссориться с тобой, Артём. Но если ты так настроен…

– Как я настроен? – перебил Карпов, глядя в пол. – Танцевать мне, что ли? Научите, как отвечать на вопросы.

Гендиректор положил руку ему на плечо.

– Отвечай честно о том, что знаешь. За исключением… понимаешь сам, объект у нас режимный. И без истерик, дружок. – Ракитин вызвал лифт. – Журналиста Могилевича держи на расстоянии: тёмный тип. Сотрудничай с барышней из той же газеты. Она, хоть и нагловата, но при такой внешности… – Гендиректор подмигнул, шагнув в лифт. – Дерзай, Артём. Не будь шлангом. – Лифт закрылся и заскользил вниз.

На первом этаже Ракитин пересёк вестибюль, вышел на крыльцо и вдохнул майский воздух. Даже здесь, невдалеке от центра Москвы, точно в лесу, оголтело щебетали птицы. Ракитин направился к своей служебной коричневой «шкоде». Неподалёку от автомобиля его перехвалили два охранника с Артюхинской станции, пожилой короткостриженный и чернобровый молодец.

– Вызывали, Олег Тимофеевич? – уточнил пожилой. – Мне передали час назад, ну и мы сразу…

– Не здесь, – поморщился гендиректор. – В кабинет надо было… Как у вас там?

– Всё ништяк, ни одна мышь… – затараторил молодой, но под взором пожилого осёкся.

Пожилой посмотрел в глаза гендиректору.

– Полиция чуто́к помелькала. Журналист шнырял. Въедливый. Какие будут указания?

Ракитин посмотрел в глаза охраннику.

– Последи, чтоб ограду починили и покрасили. Прокуратура обещала завтра вернуть прутья, все четыре. Знаю, что обязанность не твоя, Борис Иванович, но проследи, будь другом. – Гендиректор перекинул плащ с руки на руку. – Насчёт журналиста – спокойно и вежливо: стоп, дорогой, сюда не положено, а туда нельзя. Без футбольных приёмов, пока не дам отмашку. – Ракитин приоткрыл дверцу «шкоды» рядом с шофёром. – Нужны тишина и спокойствие, Борис Иванович. Думаю, ты меня понимаешь.

– Без проблем, Олег Тимофеевич, – кивнул охранник. – За починкой ограды прослежу.

Гендиректор сел в машину и укатил.

Молодой охранник высказал обиду:

– Дядь Борь, чё ты рот мне затыкаешь? Типа я чмо позорное.

Взгляд пожилого блеснул, как лезвие бритвы.

– Слушай сюда, Шурик. Эту лоханку дрючить завязывай. Она теперь вдова и у ментов под присмотром. Усёк?

Молодой хохотнул:

– И ночью присматривать будут?

В ответ дядя Боря локтём заехал Шурику в живот и подождал терпеливо, пока тот продышится.

Готовая к схватке Рита караулила Могилевича у кабинета редактора, но «звезда журналистики» выходить не торопился. Стоило, однако, Рите покинуть пост, чтобы выпить кофе с булочкой (ничего другого до зарплаты она позволить себе не могла), как «перец с портфельчиком» нарисовался и едва не слинял. Спасибо Лёве Бокову, тормознувшему «звезду» с целью вымогания денег.

– Старик, – ответил Могилевич, – я кредитую тебя только за час до конца света. Не прозевай.

Лёва принял боевую стойку.

– О’кей, давай драться. – Рубаха навыпуск обтягивала его животик. Задрав ногу по-киношному, он продемонстрировал потёртый сандалет. – Кийа! Защищайся, трус!

Наблюдая эту сцену. Рита едва сдержала смех.

Могилевич сморщил нос.

– Душ бы, что ли, принял от скуки. А, Лёвик? Сперва будет неуютно, потом, глядишь, понравится. – Он плавно обогнул Бокова в направлении коридора.

– Хрен с тобой, – нимало не смутился Лёва. – Давай обсудим радужные перспективы нашей экономики.

– Обсудим. – Могилевич пятился к нему лицом. – Но хотя бы рубашку смени.

Пятясь, «гроза коррупционеров» натолкнулся на Риту, сказал «извините» и, похоже, думал этим отделаться. Ха! Рита ухватила его за локоток.

– Можем поговорить? Чисто по-пацански.

Могилевич качнул портфельчиком.

– Не сегодня. К разговору с вами следует готовиться. Я ещё не в той лиге.

Боков распахнул глаза и уши.

Рита жгла Могилевича взором.

– Засунь свои сарказмы себе в анус. Мы поговорим немедленно.

«Флагман редакции» покосился на руку, сжимающую его локоть.

– Хватка у вас изрядная. Но боюсь, в данный момент вам придётся выступать соло.

– О’кей. – Рита притопнула каблучком. – Боков, отвянь! Когда я солирую, свидетели страдают!

Лёва поднял вверх руки и, удаляясь, пробормотал:

– В случае эскалации конфликта наденьте бронежилеты.

Когда он исчез, Рита сквозь зубы процедила:

– Ты не пуп земли. Ты эгоистичный жлоб.

– А ты, – Могилевич выдернул локоть из её пальцев, – скромная девочка из Твери. Характер ангельский, комплексов никаких, а в глазах мечта о фанфарах. Что же дальше, девочка, приятная во всех отношениях?

– Дальше ты уйдёшь с моей дороги, звёздный мальчик. Или я, как в сказке, сильно испорчу твою внешность.

– Нет у тебя дороги, девочка из Твери. Лишь кривлянье да суета. Лучший для тебя сценарий – отдохнуть на обочине, пока эгоистичный жлоб делает свою работу.

Рита обомлела от ярости, потому отреагировала с опозданьем:

– Знаешь что… место на обочине я обеспечу тебе!

– Тем и прославишься, – обронил Могилевич, уходя.

Рита энергично прогулялась по коридору, чтобы израсходовать адреналин. По счастью, коридор оказался пустым. Зато в её комнате, кроме Лизы Богарт, кучковались Витя Даль и (конечно же, конечно!) вездесущий Лёва. Они оживлённо беседовали, но при появлении Риты смолкли и воззрились на неё.

– Сплетничаете, коллеги? – кое-как улыбнулась Рита. – Как не стыдно.

– Душа моя, – отозвался Лёва, – само собой, я проинформировал френдов о твоём броске на амбразуру. Это было нечто.

Спортмастер Витя Даль (с бархатистой небритостью щёк и с глазами ясными до опупения) обнял Риту за плечи.

– Знаешь, в чём ты похожа на Игоря? Вы оба посещаете нас не часто, мы по вам скучаем.

Рита выскользнула из-под его руки.

– То есть, – уточнила она, – здесь нет мужиков, способных за меня набить Могилевичу морду?

Лида Богарт (в блузочке и брючках – стройная, как статуэтка) присвистнула. Лёва, глянув на Виктора, с возгласом «кийа!» дёрнул ногой, долбанулся о стул и дурашливо захныкал.

Рита в досаде проговорила:

– О’кей, проехали. Можно, я за свой стол сяду? Нет возражений?

Троица обменялась взглядами.

– Кафе «Пингвин» знаешь? – обратился к Рите ухмыляющийся Лёва. – Мы тут планируем вечером, около семи, вкусить мороженого. Так сказать, открыть сезон. Присоединяйся. Перетрём твою проблему под кодом «Могилевич». О деньгах не беспокойся: спортянка платит.

– На мороженое разорюсь, – подтвердил Виктор.

– Соглашайся, Ритка, – стала уговаривать Лида. – Посидим, расслабимся… Часик, не больше. А то ведь… от стресса до психушки всего шаг.

– Психушка – это про меня, – дипломатично ввернул Лёва. – Анализировать нашу экономику, душа моя, лучше всего в бедламе, крышу которого снесло напрочь. Зато про Могилевича могу поведать тебе кое-что полезное для твоей партизанской войны. Соглашайся.

Рита вздохнула.

– Мне ещё тачку из починки забрать надо… – У неё в сумке затренькал сотовый. Рита извлекла его и взглянула на дисплей. Звонил зампрокурора. – Пардон, ребята, дела. – Она вышла в коридор и прикрыла дверь. – Николай Захарович, вы стали неуловимы, – с укором проговорила она в трубку.

Зампрокурора ответил по-военному:

– Что делать, служба. У меня есть кое-что, надо встретиться.