Интервью в чёрно-белом цвете - Страница 12

– По указанному вами адресу. – Зампрокурора распахнул перед ней дверцу.

– Ёлки зелёные. – Рита плюхнулась на сиденье. Платье на ней задралось. – А если, допустим, нас тормознёт ДПС? Что тогда?

– Отобьюсь как-нибудь. – Зампрокурора хлопнул дверцей с её стороны, обошёл машину и сел за руль. – Позвольте вас пристегнуть. – Он перегнулся через Риту, коснувшись её груди, и щёлкнул замочком ремня безопасности.

Рита из-под ресниц наблюдала за его манипуляциями.

– Николай Захарович, как вы галантны. Поехали, спать пора. – Девушка назвала адрес.

После одиннадцати вечера Москва была практически безлюдной, транспорт на дорогах словно испарился. Не езда – волшебная сказка. Свет уличных фонарей бесстыдно скользил по оголившимся Ритиным бёдрам. И зампрокурора, пялясь на эти бёдра, едва слюну не пускал. Усмехнувшись, Рита скрестила ноги, отчего платье задралось ещё выше. Говорить было не о чем, ехали молча. Однако у зампрокурора, полагавшего, что он упускает счастливый шанс, сдали нервы.

– Насчёт эротической позы обещаю подумать и принять решение. – С игривостью бегемота он плюхнул ладонь Рите на колено. – Твои пожелания, Марго, также будут учтены. Ха-ха, по возможности.

Рита с грустью на него взглянула.

– Николай Захарович, вы глубоко меня разочаровали. Эти ваши тайны следствия, эти пошлые отговорки… – Она сняла его руку со своего колена и переместила на руль. – А ведь я, Николай Захарович, начала относиться к вам всерьёз. Просто плакать хочется. – Рита артистично засопела.

Зампрокурора дёрнулся к ней так, что машина вильнула. Рита засопела громче, порой всхлипывая. Этак они домчались до её дома. С неприступным видом девушка отстегнула ремень безопасности.

– Спасибо за вечер. Отсюда я дойду без эскорта. – Она приоткрыла дверцу машины.

Зампрокурора торопливо пробубнил:

– Зачем вы так, Маргарита? Я же не отказываюсь делиться информацией в разумных пределах. Позвоните завтра: возможно, что-то прояснится…

– Нет, Коленька, – прервала его Рита. – Появится что-то интересное, звони сам. Буду ждать. – Чмокнув Николая Захаровича в щёку, она вышла и направилась к подъезду.

Зампрокурора запоздало сыпал из окна комплиментами, но Рита не отреагировала. Лишь вытерла губы тыльной стороной ладони. Ноги едва её слушались, и кабина лифта кружилась, как детская карусель. И ввалившись в квартиру, Рита умудрилась долбануться о тумбочку с городским телефоном. Тётка, проснувшись от грохота, выглянула из своей комнаты и предложила:

– Может, тебе чайку заварить крепкого?

Рита ткнула в неё пальцем.

– Не лезь в мою жизнь, Верка! Спи сладко, не ворочайся!

Затем Рита устремилась к унитазу и вытошнила из себя всю грузинскую кухню.

13 мая, вторник

Солнце, щекоча веки, разбудило Могилевича в семь утра. Первым делом Игорь глянул в окно. Салатовый «сузуки» стоял на прежнем месте. Вот и чудненько, подумал Игорь, поиграем. После гигиенических утренних процедур он проделал гимнастику: турник – растяжки – боксёрский мешок. Затем полагалась пробежка.

В шортах и кроссовках, голый по пояс, Игорь вышел из квартиры, поднялся на последний этаж и знакомым путём, через чердак, по крыше дома проник в третий по счёту подъезд слева. Оттуда он беспрепятственно, оставив «сузуки» с носом, рванул в сквер нарезать свои привычные круги. Дышал Могилевич ровно, бежал легко и мускулистым своим телом впитывал майский ветерок.

Закончив пробежку, Игорь шмыгнул в тот же чужой подъезд и тем же путём, через чердак по крыше, вернулся к дверям своей квартиры. Когда он поворачивал ключ в замке, из квартиры напротив вышла Алевтина Витальевна – разумеется, в брючном костюме, с хозяйственной сумкой и с неизменной сигаретой во рту.

– Ну как? – осведомилась она. – Следов проникновения нет?

– Всё чисто, – отрапортовал Могилевич. – Благодарю з0а службу, мадам.

Соседка пустила дым колечком.

– Рада стараться. Всё сражаетесь и сражаетесь, Игорь Петрович. Не устали?

Игорь хмыкнул.

– А вы, Алевтина Витальевна, регулярно за продуктами ходите. Не надоело?

Пожилая дама ступила в лифт.

– Да, друг мой, жрать каждый день утомительно. – Лифт уехал.

Могилевич с порога ринулся в душ, затем побрился и позавтракал овсянкой с овощами. Салатовый «сузуки» стерёг его у подъезда, как цепной пёс. Сидящие внутри парни держали под контролем «вольво» Игоря, полагая, очевидно, что без машины объект не ускользнёт. В этом пункте их позиция была основательной.

Распахнув шкаф-купе, Могилевич снял с плечиков серый летний костюм, выбрал шёлковую чёрную сорочку, чёрные модельные туфли и носки, естественно, чёрные. Во всё это облачившись, он взял с полки чёрный портфель, укомплектованный всем необходимым: от блокнота с набором авторучек до пары цифровых диктофонов. Затем Могилевич прежним путём – через чердак по крыше – проник в третий слева подъезд, откуда вышел наружу.

За углом дома пролегала тихая улочка, ведущая на трёхполосное шоссе. С этого шоссе, однако, на улочку, вне всякой логики, правый поворот был запрещён. Именно здесь (под прикрытием куста бузины) нарушителей поджидали доблестные бойцы ДПС. Поджидали периодически, в том числе и сегодня. Два бдительных стража, упитанный и тощий, блюли дорожную безопасность, подпирая задами полицейский автомобиль.

– Кружка пива, сигаретка и уважение к бабе, – в      ёл негромкую речь упитанный. – Чем больше уважения, тем крепче стояк.

– В жопу твоё пиво, – отмахнулся тощий. – Изжога от него.

Упитанный заглянул напарнику в глаза.

– Изжога не от пива. Хаваешь ты бестолково, от этого.

– Хаваю как все. Но пиво для меня – ссаки с пеной.

За мирной беседой стражи порядка не забывали, однако, фиксировать взором запретный правый поворот. На подошедшего пижона с портфельчиком, само собой, они внимания не обратили.

– Ты ссаки хоть пробовал? – срезал напарника упитанный.

– Не-а! – не смутился тощий. – Зато у меня и пузень, типа твоего, не растёт.

Могилевич произнёс угрюмо:

– Хорош трепаться. Помощь нужна.

Патрульные ДПС уставились на него недружелюбно.

– Чё надо? – будто сплюнул тощий.

– Бог подаст, – пообещал упитанный.

Игорь с каменным лицом выдержал паузу. Затем извлёк из пиджака удостоверение с аббревиатурой ФСБ и поднёс его к носу каждого из напарников поочерёдно. Затем развернул удостоверение, и полицейские узрели фото Могилевича под солидной синей печатью.

– Фамилий ваших не спрашиваю, и чем вы тут занимаетесь мне до печки. – Игорь спрятал удостоверение в карман. – Оцените, какой я хороший. Сотрудничать будем или о ссаках трендеть?

Напарники занервничали.

– Поможем, конечно, – поспешил заверить упитанный. – Если в наших силах.

– А что надо? – повторил тощий почти ласково.

Игорь приоткрыл дверцу их машины.

– Дел у нас, ребята, минут на десять. Вот за тем домом. – Он по-хозяйски развалился на переднем сиденье. – Объясню по дороге. – Дверца захлопнулась.

Тощий матюгнулся, но упитанный пихнул его в бок. Оба полицейских сели в служебный автомобиль.

Проснулась Рита Володина без похмелья и собралась даже на пробежку. Она взяла с балкона кеды.

– Верка, морда! – крикнула она. – Куда ты захреначила мои спортивные носки?!

Не дождавшись ответа, она вспомнила, что на этой неделе тётка, медсестричка в больничке, трудится в первую смену. То есть уже слиняла. Это означало, что сами собой носки не отыщутся, зато по квартире можно гулять нагишом. Не то чтоб Рита тётки стеснялась, но всё же, как утверждал давешний президент, свобода лучше несвободы.

В очередной раз пробежка накрылась медным тазом, и Рита, ограничась контрастным душем, приготовила себе омлет из трёх яиц, чудом завалявшихся в холодильнике на её полке. Тёткины продукты она не видела в упор.