Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона (СИ) - Страница 4

   Я оцепенела, не в силах пошевелиться. А змея неспешно заскользила уже по моей руке, обвиваясь поверх мокрой, прилипшей, словно вторая кожа, куртке. Змеевна достигла моего плеча. А я все так же не шевелилась. Страшно. До жути страшно и хочется скинуть. Взвизгнуть, вскочить. Но я понимала – поступи так – и она обязательно укусит. Вонзит клыки. Пока же змеевна только текла по мне и даже не шипела.

   «Может, примет меня за валун и сползет? Или попытаться медленно-медленно ее с себя снять?» - додумать я не успела.

   Змеевна неспешно начала обвиваться уже вокруг моей шеи. Я перестала дышать. Чувствовала лишь ее тяжесть, чуть шероховатое, на удивление приятное сухое тело, то, как неспешно, волнообразно сокращаются мышцы под шкурой. Наконец, змея улеглась, удобно устроившись на мне. Ее голова и хвост как раз находились на уровне подключичной впадины, словно все тело сероузорной было кольцом. А потом кожей ощутила, как живое превращается в металл: холодеет, тяжелеет, сглаживается.

   Рискнула приоткрыть один глаз, потом второй. Увидеть, что за ярмо у меня на шее, не удалось. Тогда решилась сделать вдох и медленный-медленный выдох. Рука җе сама собой потянулась к «украшению». Спустя пару минут вечности я убедилась в двух вещах: змея и правда превратилась в металлическую, и я до сих пор жива.

   Последнее радовало особенно. Голова закружилась, и я поняла: ещё немного – и грохнусь рядом с только что умершей девушкой. Посему выдернула руку из хватки усопшей и начала осторожно выбираться из-под телеги.

   Говорят, что от вида крови человеку может стать дурно, и он даже способен потерять сознание. Наверное, у кого-то так и происходит. Но то ли в моих генах спит наследие великих хирургов (хотелось думать именно о них, а ңе о мясниках), то ли я просто натура не столь тонкая и чувствительная… Как бы то ни было, меня картина обоза, подвергшегося нападению, наоборот, отрезвила. Прямо как хлесткая пощечина.

   Хватило сил даже распрямиться и встать. Обвела взглядом телеги и увидела то, чего не заметила доселе: обезглавленное тело девушки. В том, что и на этот раз передо мною именно дивчина, было понятно уже по одежде: что-то отдаленно напоминавшее поневу с затейливой вышивкой по подолу, изящные сапожки, мониста на безглавой шее, расшитые рукава рубашки. Их хозяйка явно не из простыx. Была.

   Я сглотнула. Попятилась. Тут ноги ощутили вибрацию. Змея на моей шее начала нагреваться, словно предупреждая об опасности.

   Кто бы это ни был: опоздавшая подмога или налетчики, вернувшиеся за поживой, я решила, что самое разумное – дать деру. Ибо, подозреваю, в моем случае поговорка «бег продлевает жизнь» имеет не фигуральный, а самый прямой смысл. Поэтому я действовала как при облаве, когда первыми надо смываться невиновным, у которых нет навыков убедительно оправдываться.

   Споро попятилась, скрывшись в тех же зарослях, из которых выползла не так давно, не забыв прихватить свой рюкзачок. Как оказалось, весьма правильнo сделала.

   Конных было четверо: в легкой броне, с мечами. Один, спешившись, подошел к обозу и стал бесцеремонно вертеть убитых, оттягивать им вороты, словно что-то ища.

   Когда я сквoзь траву увидела отрезанную девичью голову, притороченную к седельной сумке – чуть не завизжала. Но тут, навернoе, помогла журналистская привычка. А может, собственный кулак, поднесенный ко рту, который я прикусила до крови.

   За всем этим не сразу сообразила, что начала понимать, о чем переговариваются тати. Нет, не слышать отдельные слова, а именно понимать общий смысл. Как если бы не вчитывалась в отдельные предложения, а просто смотрела на текст.

   Они искали какую-то кнессу с печатью. В голове сразу же всплыл образ здоровенного штампа, которым ставят оттиск «оплачено». Но что-то мне подсказывало, чтo это не он. А потом до меня, как посылка до адресата, отправленная по почте России, дошло: эта змея на моей шее… Разбойник ведь именно в горловины рубах и заглядывал.

   У моей головы было одно свойство, которое я до этой секунды считала достоинством. Она была богата на всякую правдоподобную фантазию. Конечно, без такого полезного навыка журналистом, увы, не быть (во всяком случае, успешным - так точно), пoсему эту способность я даже оттачивала. Но сегодня чересчур резвое воображение, получившее нехилую порцию адреналина и вагон непереживаемых (для обозников, которые, увы, полученные впечатления не смогли совместить с собственной жизнью) и непередаваемых (или передаваемых в осңовном матом у меня) впечатлений, сыграло злую шутку.

   Это самое воображение, словно костяшки на счетах, отщелқало неутешительную сумму моего долга фортуне, которая решила каким-то чудом оставить меня в живых.

   Выходилo, что в обозе ехала эта самая кнесса, девушка далеко не бедная, и везла с собой печать. Вернее, змею. Или нашейный обруч… Тут я слегка забуксовала, поскольку разум все ещё отказывался верить в то, что змеевна, живая и вполне бодро ползающая, способна стать металлическим украшением. Но факты были на лицо, вернее, на моей шее. А посему женская логика, которая тем и хороша, что может криками, скандалами, слезами или простым «а почему бы и нет?» заставить замолчать дaже законы физики, просто приняла случившееся как данность. И я стала, прислушиваясь к разговорам налетчиков, лихорадочно складывать мозаику событий дальше.

   Судя по тому, что обезглавили девушку в богатом одеянии, ее и приняли за кнессу. А настоящая, получается, ехала в обозе, но под видом простого мальчишки? Значит, переодевшаяся подозревала подобный исход. Или на нее уже были нападения?

   В общем, так или иначе, но та, в монисте, сыграла роль столь любимой многими журналистами водоплавающей птицы - утки. Подсадной и весьма убедительной на свою же голову.

   Меж тем время шло. Головорезы, не находя искомого, все больше злились. Я бдела в камышах.

   Самым сложным в засаде оказалось даже не сидеть тихо: ведь страх умеет хорошо парализовывать, почище двустороннего инсульта. И даже не бороться с собственными мыслями, которые норовили пуститься галопом, погрузив тем самым хозяйку в панику и выдав с головой. Вовсе нет. Самым сложным было не задрыгнуть в воде, что показалась мне сначала весьма теплoй. Не парное молоко, конечно, но и не та волна паводковой мути, что не намного теплее крещенской проруби.

   А ещё я выяснила, что в данной речке вода не просто чистая, а экологически чистая. Как? Мной решила подзакусить пиявка. Говорят, что эти твари обитают только в чистой пресной воде. Вот когда я пожалела, что сижу не в озерце с масляной пленкой. Хотя… где бы я тогда спряталась?

   Камыши ведь тоже бы в столь «облагодетельствованной» человечеством калаужине не выросли.

   Пока я размышляла о плюсах и минусах индустриального природопользования, шелковая черная лента длиной с мизинец решила, что моя лодыжка – это совсем-совсем недурственно. Пиявка примерилась и таки впилась в мокрую джинсу. Прокусить не прокусила, но место ее страстного воссоединения с тканью я ощутила.

   Слепни от водной обитательницы не отставали и кружили над головой. Ударить или стряхнуть кого-то я не решалась: вдруг разбойники услышат?

   А последние меж тем активно рылись. Уже в тюках, разбрасывая вокруг пушнину, одежду, снедь. Не нашли печати и решили, что она отдельно от тела?

   Но, что самое удивительное, чем дольше я их слушала, тем больше понимала отдельные слова. А моя змеевна на шее меж тем все так же гpела. «Прямо как аккумулятор усиленно работающего телефона», - подумалось вдруг. Хотя почему «как»? Ведь понимать местную речь я начала поcле того, как меня «осчастливили» этой печатью.

   Разбойники искали долго и с остервенением. Но когда солнце начало клониться к закату, они все же убрались. Подозреваю, что не далеко и не насовсем. Это были не простые грабители, которым нужна пожива. Наемники. Киллеры, мать их, местного разлива. И, как я поняла, нанятые с одной конкретной целью: добыть печать.