Интеллигент и две Риты (сборник) - Страница 2

– Не волнуйтесь, успеете получить ваш чемодан. Простите, у вас что-то случилось?

Она подняла на него глаза.

– Да. Меня бросил человек, которого я любила. Только и всего. Но это конец…

– Что значит конец? Вы молоды, хороши собой…

– Ах, а зачем жить… Ладно, я набитая дура. И черт с ним, с чемоданом… Пусть летит без меня. Теперь вообще все будет без меня…

Она попыталась встать, но опять рухнула в кресло.

– Ноги не слушаются. Вы не поможете мне встать?

– Нет, – резко ответил он.

– Но почему? – удивилась она.

– Вот хорошо, вы удивились. А теперь скажите, куда вы летите?

– Уже никуда.

– Почему? Потому что какой-то абсолютный идиот не пожелал лететь вместе с вами? У вас что или кто в Тель-Авиве?

– Никто. И ничто.

– У вас забронирован отель, куплена путевка?

– Отель.

– Ваучер на отель у вас?

– Да. Но…

– У вас есть хоть какие-то деньги?

– Какие-то есть… Но я…

– Никаких возражений! Вы летите в лето, к солнцу, теплому морю. И там, а не в московской слякоти, поразмыслите над тем, как вам жить дальше.

– А… А почему… Какое вам до меня дело?

– А меня так воспитали. Может, слыхали, когда-то бытовал такой лозунг – чужого горя не бывает.

– То есть, вы…

– Нет, я не мать Тереза, я просто видел людей, которые от отчаяния делали жуткие глупости, и если я могу удержать человека от этой глупости, я пытаюсь это сделать.

– И вы считаете, что мне надо лететь?

Судя по ее тону, удивление от его слов пересилило все остальные эмоции.

– Да, безусловно, – очень твердо ответил Захар. – Для вас сейчас это проще всего. Вы подчиняетесь ритму, заданному режимом авиаперелета. А в Тель-Авиве я в аэропорту возьму напрокат машину и отвезу вас в отель. А утром вы проснетесь с другим ощущением жизни…

– Вы психолог?

– Отнюдь. Биофизик.

– Вы хороший человек… Ой, а как вас зовут?

– Захар. А вас?

– Рита. Маргарита.

– Скажите, Рита, а ваш отель, он в Тель-Авиве? А то, может, я погорячился, обещая отвезти вас. Вы не в Эйлат собрались?

– Нет, в Тель-Авив. Отель «Дан».

И снова слезы побежали по ее щекам.

– Нет, я, наверное, не смогу… Я так мечтала… Вдвоем… мне казалось… Он столько говорил, как мы там будем… Нет, я не полечу, простите, Захар… Я пойду…

– Рассказывайте!

– Что?

– Что сможете! Считайте, что мы вагонные попутчики. Им можно все вывалить… Шанс встретиться еще раз ничтожен. Обещаю, я отвезу вас в отель и оставлю в покое.

– Зачем вам это?

– Мне? Незачем. Это нужно вам! Рассказывайте!

– Я не знаю… нет, я не могу…

– Хорошо, тогда вот, съешьте шоколадку. – Он достал из сумки небольшую плитку шоколада.

– Спасибо, не хочется.

– А вы через не хочу.

Он отломил половинку шоколадки.

– Вы обязаны это съесть. Это лекарство.

– От любви? – грустно улыбнулась она.

– И от любви тоже, – без улыбки ответил он.

– Попробую… Вдруг поможет.

Она откусила кусочек.

– Вкусно. Только вкус странный какой-то, как будто с перцем…

– Нет, с имбирем.

– Да? Я не знала, что такой бывает.

– Ешьте, ешьте.

– Спасибо.

Она и в самом деле съела свою половинку.

– Вот молодец! А это, – он протянул ей оставшуюся половинку в фольге, – спрячьте в сумку. Пригодится.

– Спасибо.

И тут объявили посадку.

Их места оказались в одном ряду, но через проход. И на место рядом с ней села какая-то пожилая женщина. Ну и сволочь же ее мужик, успел сдать билет. Значит, заранее все продумал. Ему зачем-то надо было убрать ее из Москвы…

Захар увидел, что Рита в отчаянии закрыла лицо руками. Значит, ей в голову пришла та же мысль. Бедная девочка. Он встал, пропуская на соседнее место толстого мужчину с рюкзаком. И пока тот упихивал рюкзак под переднее кресло, Захар наклонился к Рите и прошептал:

– Скажите спасибо, что избавились от подлеца.

Она взглянула на него с таким изумлением, будто увидела впервые.

– Держитесь. Завтра будет легче. И пристегнитесь.

– Да, да…

Он сел, пристегнулся и открыл свой журнал.

Но время от времени поглядывал на Риту. Она сидела бледная, с закрытыми глазами. Жалко ее, нет сил. Сейчас даже вообразить невозможно, как эта женщина светилась счастьем несколько часов назад. Интересно, если б я не видел ее в этом волшебном сиянии, стал бы я ей помогать? Если бы она не села со мной рядом, вряд ли… Но даже если бы я не видел ее сияющей, а она села бы рядом, все равно стал бы… Там была такая концентрация горя, мимо которого пройти нормальный человек просто не может…

Когда стали разносить еду, Рита категорически отказалась, но Захар по-английски сказал стюардессе, чтобы все-таки поставила перед Ритой подносик с авиаужином.

– Рита, хоть поковыряйте что-нибудь, глядишь, и понравится что-то. Кексик, похоже, вкусный.

Он говорил так властно, что она подчинилась, сняла крышечку с горячего блюда, понюхала, ковырнула вилкой и стала есть.

Жить будет, удовлетворенно подумал Захар. С ней только нельзя миндальничать. Заботы о Рите отвлекли его от мыслей о предстоящей встрече с матерью, которая ничего кроме раздражения у него не вызывала.

Инга Зерчанинова была красавицей. И хорошо это знала. И люто ненавидела свой заштатный уральский городишко. Что ее там ждет? Убогая нищая жизнь, как у ее матери. Мать тоже была красива, но во что превратилась к сорока годам? Но у матери не было никаких амбиций. Она еще в школе влюбилась в соседа, молодого технолога с трубопрокатного завода. Вышла за него замуж, родила четверых детей, правда, один ребенок умер в возрасте двух лет. Инга была младшей. Отец ее обожал. Их семья считалась в городе чуть ли не образцовой. Отец, Вячеслав Иванович, почти не пил, на заводе был на хорошем счету. Мама, Елизавета Игнатьевна, работала медсестрой на том же заводе. Не буду я так жить! Не желаю! Я буду артисткой! После школы она хотела податься сразу в Москву, но отец потребовал, чтобы она сперва поступила в театральное училище в Свердловске. Все-таки ближе к дому. Там дочка будет под каким-никаким присмотром – в Свердловске жила ее родная тетка по матери.

– И всяко лучше у родных жить, чем в общежитии! – рассудила мать.

Но Ингу в училище не взяли.

– Все, дочка, кончай дурью маяться, не выйдет из тебя артистки. Поступай-ка в политех.

– Нет, папа, я буду артисткой! Просто тут не понимают… А в Москве знаешь, сколько театральных институтов, уж в какой-нибудь да возьмут! А еще есть киношный институт…

– А тебе не жить не быть в артистки выбиться? А вдруг у тебя таланта нет?

– Есть, папочка, есть, я чувствую!

– Ладно, попытайся! – развел руками отец. – Вдруг да прославишь нашу фамилию.

Родители собрали ее в дорогу и посадили в поезд Серов – Москва.

В поезде она познакомилась с молодым геологом, парень вскружил ей голову, наобещал с три короба и с вокзала повез к себе. Он жил один в крохотной однушке у станции метро «Молодежная». Москва ошеломила Ингу. Парня звали Виктор, он оказался вполне приличным человеком, показал ей город, за ручку отвел в школу-студию МХАТ, Щепку, Щуку и ГИТИС, куда ее в результате и приняли, на отделение музыкальной комедии. В своем городишке она ходила а музыкальную школу, и у нее был неплохой голосок. Счастью не было пределов. Впереди московская жизнь, театральная карьера и, вдобавок, перспективный парень. Он собирался защищать кандидатскую. И даже общежитие ей не понадобилось. Правда, Виктор не звал ее замуж, но это еще успеется, решила Инга, жадно вбирая все, чему ее учили, и все, что видела вокруг. А вокруг она видела всякое. Вот, к примеру, сокурсница Лена Орлецкая, с виду, можно сказать, замухрышка, а в нее были влюблены все лучшие парни в институте, и не только первокурсники. А яркая красота Инги их как-то отпугивала, что ли… Зато на нее явно положил глаз немолодой преподаватель актерского мастерства. Но она считала его безнадежным стариком, хотя ему было всего-то тридцать шесть.