Институт альтернативной истории - Страница 15

Профессор Минц помолчал, просыпаясь.

— Это тебя твой визави по переговорам допек? — спросил он. — У италийцев разыгралось воображение?

— У италийцев есть надежная информация — по их словам. Время акции — семь тридцать. Если это невозможно в принципе, скажи «нет», и я спокойно пошлю Калигулу к дьяволу.

На этот раз молчание продолжалось значительно больше времени. Если бы не слабый шорох в трубке, рав решил бы, что профессор отправился спать.

— Вот даже как, — сказал наконец Шломо Минц. — Что же… У тебя включена защита?

— Конечно.

— Включаю свою… Да, это возможно. Более того, около года назад я давал соответствующие рекомендации кое-кому из… Неважно. И еще: насколько я понимаю, последние таможенные скандалы с российским и французским плутонием были прикрытием передачи радиоактивных материалов, которая в это время проходила по совсем иным каналам. И если хочешь знать… Ты не слышал, вероятно, о самосводящихся боеголовках?

— Нет.

— Это новинка. У русских система называется СС-34, а у американцев — одна из модернизаций «Минитмена»… Запускаются десять ракет, вполне подпадающих под мирную конвенцию. Никому в голову не приходит их сбивать. При подлете к цели происходит взаимный поиск, конструкция объединяется и уже в виде, готовом, так сказать, к употреблению, обрушивается на объект…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что это может быть и не система из десяти ракет. Десять автомобилей, например. Или десять радиоуправляемых зондов, типа полицейских. Или даже… Ну, скажем, несколько людей-смертников.

— Я понял тебя, — мрачно сказал рав Рубинштейн. — Кого-кого, а смертников у нас достаточно.

— Физиков тоже, — меланхолически добавил Минц. — Италийцы действуют неосмотрительно, я бы на их месте не разрешал романцам открывать университеты на территориях.

— Ты знаешь имена?

— Конкретные — нет. А называть подряд… Будем считать, что не знаю.

— Что можно сделать сейчас?

— Сейчас? — удивился Минц. — Не имея информации? Ничего. Ждать и уповать на волю Творца.

— Если бы Творец разговаривал со мной не через книги… — сказал рав Рубинштейн и положил трубку.

Походив по комнате, он, наконец, принял решение и набрал номер италийского посланника Калигулы.

К шести уже почти совсем рассвело, и Гидон отогнал машину от дороги в глубину оливковой рощи. Тело Зеева оттащил в кювет и оставил там, присыпав землей — небольшой холмик не привлекал внимания. Далия сидела, уронив голову в ладони — то ли дремала, то ли думала о чем-то своем. Гидон вытащил из багажника два старых аккумулятора — в обоих, кроме стандартных элементов питания, находились еще и какие-то радиоприборы, но какие именно — Гидон не знал и управляться с ними не умел, его задачей было обеспечение безопасности. Обеспечил…

Впрочем, Гидон не очень комплексовал по этому поводу. Каждому свое, как говорил Зеев. Бедняга, к примеру, не знал того, что было сказано Гидону буквально в момент отправления, когда Зеев и Далия уже сидели в машине: твой маневр — отвлекающий, твой передатчик ничего не включает, напротив, он вызывает на себя внимание италийцев, и потому — не дергайтесь там, а ждите карабинеров. А штучка… Что там в действительности со штучкой, Гидон не очень понял, да и не старался — каждому свое.

Два италийских военных вертолета «Апачи» появились неожиданно, пролетели над самой головой и удалились на север. Гидон проводил машины равнодушным взглядом, Далия даже головы не подняла. Кроны деревьев скрывали машину, место оказалось достаточно укромным, несмотря на близость дороги. Гидон перетащил аккумуляторы к салону и подсоединил клеммы к автомобильному приемнику — здесь было специальное подключение, ничего сложного.

Но что дальше? Может, это и неважно, но следовало бы все же выполнить задание до конца. Подать сигнал и ждать.

Подумав, Гидон включил приемник и начал вертеть ручку настройки. Далия зашевелилась, сказала:

— Останови на второй программе. Надо послушать новости.

Новостей не было — все станции передавали музыку. В шесть пятнадцать три вертолета показались с севера, летели над самыми кронами и ушли на юг. Что они искали здесь — ведь сигнал еще не прошел? Это не был обычный патруль — десантные машины, в каждой наверняка по двадцать вооруженных карабинеров. Если свалятся на голову… Впрочем, почему «если»? Должны свалиться, для того и сидим.

Профессор Еврейского университета Шломо Минц ходил по салону от стены к стене. Вообще говоря, он уже принял решение, но, прежде чем начинать что-то делать, нужно еще и еще раз просчитать варианты. По римскому времени было около шести, а в Иерусалиме почти семь, когда Минц набрал номер, предварительно прослушав линию и убедившись, что лишних подсоединений нет. На той стороне трубку подняли сразу. Слышимость была превосходной.

— Йоси, — сказал Минц, — я имел разговор с Рубинштейном…

— Знаю, — ответил Йоси Бар-Ам, полковник «Хаганы», боевой организации романских евреев, — у меня в окружении рава свои люди.

— Хорошо, тогда не буду повторять. Нужно сделать следующий шаг по второй схеме.

— Ты полагаешь, что италийцы подготовлены?

— Полагаю, да. Ты успеешь изменить указания?

— Разумеется, — удивился Бар-Ам. — Достаточно дать кодовый сигнал в общей сети. Там, правда, одно осложнение…

— В чем дело?

— С группой «тет» отправилась Далия Шаллон, ты ее вряд ли знаешь, она…

— Я знаю ее, — прервал Минц. — Меня сейчас не интересует, как она там оказалась в нарушение инструкций. Схема отработана, и сейчас невозможны никакие изменения.

— Я лишь сообщаю… Новый контрольный срок — четырнадцать часов?

— По римскому времени, — подтвердил Минц. — Успеха.

— С Божьей помощью, — сказал Бар-Ам и положил трубку.

В семь пятнадцать Курион доложил Президенту, что заряд не обнаружен. Сулла возлежал у стола в прежней позе, глаза его были закрыты, но Курион знал, что Президент не спит.

— Ты тоже думаешь, — сказал Сулла, не открывая глаз, — что я не должен был начинать мирных переговоров с этим равом Рубинштейном, который не отвечает за своих евреев?

Курион промолчал.

— Я уверен, что это блеф, — сказал Президент.

Курион молчал.

— В семь часов тридцать одну минуту, — сказал Президент, — я объявлю нации о прекращении переговоров с евреями. Позовите мне Квинта, нужно готовить послания к главам правительств Северного Блока…

Минутная стрелка часов повисла вертикально.

— Половина восьмого, — сказал Курион. — Вот видишь…

Пол в бункере вздрогнул.

Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным — около половины килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного — человек двадцать, в основном — водители и пассажиры машин, следовавших с севера на юг через провинцию Марке. Гриб был виден даже из Рима.

— Я уполномочен заявить, — сказал рав Рубинштейн, — что взорванное полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на предложение романской стороны о полной независимости территорий, принадлежащих романским евреям.

— Ты уполномочен… — сказал посланник Калигула. — Кем?

Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.

— Я не понимаю по-арамейски, — сказал Калигула, бросив взгляд на лист.

— У тебя есть переводчики, — вздохнул Рубинштейн. — Поверь мне, я и сам… Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей делегации.

— Ты ее и раньше не определял, — пробормотал Калигула.

— Боюсь, — сдерживая себя, сказал рав, — что у Президента Суллы нет иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны на все ради независимости родины.