Иной жизни для себя не представляю! Книга вторая. Опасный маршрут (СИ) - Страница 20

"Это мы запросто!" - поддержал я проект, - "Только где возьмем живительную влагу?"

"За кого меня принимаешь?" - продемонстрировал Леня снисходительную улыбочку, - "У меня и сейчас", - кивнул на кровать, вернее на то, что под ней, - "пара пузырей стоит, привез, когда сюда ехал. Но все дела эти, с партизаном", - продемонстрировал на лице, как они для него неприятны, - "к празднику не располагают. Так что чуток подождем, и готовиться к нему начнем. Шашлык заделаем!"

"Для всех, или для себя?" - решился я на уточнение.

"Для нас с тобой плюс Виталий и Слава. И больше никого! Потому что с другими придется студенток приглашать! А они у меня во где!" - и показал рукой, что где-то в районе горла. Надеюсь, это касается только Розочки.

"Хочешь Егорыча и Томочку обидеть? Ладно наша молодежь, могут сами о себе позаботиться. А этим то, постоянным нашим работникам, куда деваться? "

"Ладно, этих пригласим! Егорыча обрадуем, и Томочку обнадежим!" - усмехнулся Леня, да еще мне и подмигнул.

"Обнадежим то в чем?" - почувствовал я какой то подвох.

"Что она мужикам еще нужна!" - это он тоном игривым, а дальше серьезно, - "Уважишь ее - и ни какая другая не понадобится! А Розочка сейчас свободна, и кто знает, что у нее в голове!" - погрозил мне пальцем, - "Близко к ней не подходи!"

К ней я и не подходил, кроме как по рабочим делам. Зато на следующий день вечером она пришла в наш домик к Лене, с уже привычной золотой цепью с крестом на шее. И очень смело объяснила зачем:

"Леонид Дмитрович! Вы обещали мне привезти в долг водки бутылку! Пока были заняты, то с ментами, то еще с кем, я к вам не приходила - слишком вы были серьезными. А сейчас уже какой день улыбаетесь, в настроении хорошем - я и пришла!"

Леня, как говорят в подобных случаях, поперхнулся. И с пол минуты ничего вымолвить не мог. А эта...такая красивая, что трудно отвести глаза, стояла напротив его и продолжала не просто улыбаться, а очаровывать того, кому эта улыбка предназначалась.

"Ну Леонид Дмитрович!" - добавила в слова ласки и интима, - "Вы же обещали!"

"Водку не обещал!", - Леня наконец очнулся, - "Я девушкам водку не привожу! А за тобой и без нее глаз да глаз нужен!"

"Ну Леонид Дмитрович! Ну пожалуйста! У меня на душе так плохо!" - и честно говорю - так изобразила это "плохо", что я бы, будь у меня бутылка даже последняя, отказать ей не смог.

"Так плохо, что одна будешь пить?" - это Леня уже с сочувствием, так его слова Розочки тронули.

"Приглашу Вику с Сашей!" - в голосе девушки мелькнула надежда.

Леня смотрел на нее - а она продолжала гипнотизировать, не иначе - вздохнул, нагнулся и начал шарить под кроватью. Выпрямился и протянул Розе... бутылку вина! Все! Он уже в контролируемом девулей летаргическом сне!

"Спасибо, Леонид Дмитрович!" - Роза приняла бутылку как должное, ... чмокнула Леню в щеку. И из домика выпорхнула.

Очнувшийся от наваждения Леня посмотрел ей вслед на уже закрывавшуюся дверь, и обернулся ко мне:

"Ну девка! Понимал же, что не должен ничего давать, но сам не знаю, как под кровать полез! Она же так на меня смотрела!" - и покачал головой, не в силах выразить мысль словами, - "Понимаю теперь, почему мужики к ней летят, как пчелы на мед! И я, старый хрыч, на ее слова попался!" - помолчал в переживаниях, от понимания некой своей слабости, и выдал завершающий аккорд, - "Понимаю, что для меня лучше отправить ее в партию. И повод есть. Но не могу! Она хоть и стерва, но ведь глаз не оторвешь!"

Вот так то. И друг мой Леня не лишен присущей мужикам слабости, при встрече с настоящей красавицей, пусть даже с подмоченной репутацией.

Часть шестнадцатая.

А в пятницу в отряд прикатили сразу два Уазика: ментовский, со знакомым капитаном и пассажиром в штатском, оказавшимся следователем, и партийский, с Павлом Петровичем, Палычем и Ромой.

Рома потащил полный рюкзак, надеюсь только с деликатесами, в палатку Розочки и Вики, Палыч завернул в домик Славы и Виталия, а остальные пассажиры, понятно все начальники, пришли к нам. И пока Леня распинался, встречая нежданных гостей, я втихаря из домика выскользнул, что б не крутиться у них под ногами и обращать на себя внимание.

В домике Виталия и Славы, куда я заглянул, шел оживленный разговор по теме поисков пропавшего партизана. Палыч геологов внимательно слушал, как я думаю, с надеждой, что того и дальше не найдут. Потому что исчезнувший с партизаном Макаров значил для него намного больше, чем и сожженная машина, и даже похищенные деньги. И, если честно, сейчас лучший вариант - что б на останки беглеца наткнулся или случайный охотник, который деньги и пистолет возьмет себе, а кости может даже и закопает, что бы кто другой на них не наткнулся. Или Виталий и Слава, с которыми не помешало бы договориться, что если пистолет они увидят, то его нужно сразу припрятать, даже от шофера поисковой машины. Я то и Леня знали, что из него пока никто не стрелял, но ни Виталий, ни Слава не знали даже о его существовании. И в подходящий момент я попросил Палыча со мной на пару минут выйти, ситуацию с пистолетом объяснил тет а тет .

"Ни в коем случае! Даже не упоминай о Макарове!" - Палыч огляделся, не подслушивает ли кто нас, - "Как все считают, этот гад уже труп, и если его остатки найдут - пистолет на нас менты повесить не смогут. Бандит его имел, никто по другому и не подумает!"

Я Палыча зауважал. Потому что о таком варианте раньше не подумал. Почему? Наверное потому, что Гришу в большей мере считал всего лишь подставой, а следовательно, пистолета и похищенных денег при себе он иметь не мог. Но сейчас об этом говорить Палычу постеснялся, с ним согласился, и в домик мы вернулись, продолжить можно сказать пустую болтовню.

Но здесь в палатку заглянул Леня и увел Палыча в столовую. Оставшись без заинтересованного слушателя, остальные подождали, пока те вместе с присоединившимися ментовскими начальниками не скрылись в палатке общепита, и пошагали туда же.

После обеда я с Виталием и Славой вернулся в их домик, а Палыча Леня от себя не отпустил, так же как и непонятно откуда появившегося Рому. И вскоре вся эта публика на двух Уазиках покатила к сгоревшему Камазу - больше в том направлении ехать было не к чему.

"Они что, нам не поверили и решили лично партизана поискать?" - удивился Слава, глядя вслед удаляющейся кавалькады. Виталий столь наивным не был:

"Еще чего! Эти по бездорожью трястись не привыкли. Посмотрят железки, и назад вернутся!"

"Так из всей оравы только мент в штатском их не видел!" - Слава посмотрел на меня, ожидая поддержки.

"Мент в штатском - самый главный, он следователь. Его повезли, на место преступления, и другие будут объяснять, что да как произошло. А следователь задавать всякие неприятные вопросы. Так что", - я Славе улыбнулся, - "партизана они искать не будут, можешь быть спокойным".

"А мне сдается, что и мы его больше искать не будем. Павел Петрович и приехал, нам это сказать", - сделал Виталий заманчивое предположение, в которое очень хотелось поверить.

Через пару часов Уазики в отряд вернулись, пассажиры переместились в оккупированный ими домик. И начались уже знакомые действия: Леня водил следователя по отряду, на стоянку, на родник, в наш погреб возле столовой, к палаткам канавщиков, Розы и Вики. После чего публика вернулась к домику и торчала возле нее, пока следователь внутри разговаривал с канавщиками, Розой, поварихой и шофером, с которым я недавно первым увидел на наших машинах порезанные шины. Все это длилось ровненько до ужина, после которого, подзаправившись в дорожку, ментовский Уазик увез капитана и следователя в цивилизацию. Теперь Павел Петрович собрал всех отрядников в палатке камералке и произнес речугу, смысл которой сводился к тому, что, во-первых, отряд - организация режимная, и требует обязательного соблюдения порядка и дисциплины; во-вторых - никаких контактов с посторонними лицами, не связанными с нами по работе; и в третьих - никаких злоупотреблений спиртным, и мгновенное увольнение лиц, употребляющих наркотики.