Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода (СИ) - Страница 48

"Даже не знаю", - почесал Дока затылок, когда я пришел к нему посоветоваться что делать, если на носу праздник, а холодильник пустой, и в поле грязь непроходимо-непроезжая, - "только на уток смотаться".

На озеро, что ли?" - удивил меня напарник, - "Так там лед не растаял, уткам садиться некуда!"

"Куда садиться - они найдут, возле берега в камышах уже вода", - Дока усмехнулся, моей глупости, - "Но туда не поедем, проселки сам видишь, во что превратились. А рванем в степь, с буровой сменой на вахтовке. Знаю два такыра, их весной всегда водой заливает, получаются два приличных озера. Утка сейчас - вся по таким сидит! Или по речушкам, летом сухим, а сейчас тоже с водичкой!"

В воскресенье утром, спрятав ружья в рюкзаках, залезли в вахтовку, и с буровиками доехали до долины, через которую мащину перетаскивал трактор. Его водила приехал с этой же вахтовкой, сейчас из нее вылез, что бы свою железку завести. Мы с Докой тоже вылезли, и под усмешками работяг - дурная голова придуркам покоя не дает - в тяжеленных охотничьих сапогах почапали по грязи вдаль. С каждым шагом добавляя в кровь адреналинчика.

Через час вылезли на невысокий гребень, и взору открылось большущее озеро, диаметром с полкилометра. Приличные волны в несильный ветерок говорили, что и глубина его не пол метра и даже не метр, а намного больше - и это при ровном как на всяком такыре дне. Это же сколько здесь воды? Причем снеговой!

"Видишь?" - показал Дока рукой на водную гладь.

" Вижу", - кивнул головой в ответ, - "трудно поверить, что это такыр, и через месячишку от воды даже лужи не останется!"

"Не останется", - подтвердил напарник, - "только не туда смотришь. Видишь, сколько уток сидит?"

Я пригляделся повнимательней, и только сейчас заметил черные точки на воде. Утки! В стаях! И их очень много!

"Что будем делать?" - сразу появился вопрос, потому что по открытому берегу подойти к водоплавающим на выстрел невозможно.

"Нормалек все!" - Дока подмигнул и улыбнулся; понял мою озабоченность, - "Я ж говорил, что здесь два такыра. Второй поменьше, но водой тоже залит. Сейчас к берегу начнем спускаться, а утки поднимутся и улетят на второе озеро - проверено не раз! Это обогнем, и разделимся: один останется, а другой через бугор переберется - ко второму озеру. С него уток поднимет - они сюда полетят, отсюда - назад. Так и будут летать, минут двадцать. Только не мажь! А потом все - умотают в другое место, им сверху виднее".

Не теряя времени, начали спускаться к воде. А утки с нее подниматься и улетать, и ни одна к нам не подвернула. Озеро обошли, на противоположном берегу Дока сбросил с плеч на землю рюкзак:

"Разделяемся. Решай, кто пойдет дальше, а кто остается".

" Я пойду!" - мне из чистого любопытства хотелось увидеть и второе озеро.

"Иди!" - Дока мои мысли понял правильно.

Пятнадцать минут поднимался на невысокий бугор, за ним открылось второе озеро, раза в два меньше первого, и наверное не такое глубокое - если судить по волнам. Уток на воде сидело жуткое количество! Начал спускаться вниз, а они с воды подниматься и улетать. Ни одна близко не подпустила, и ни разу я не выстрелил!

Дока же открыл канонаду, минут на пятнадцать. За это время я к воде подошел, прошел к единственному на берегу кусту тамариска - больше спрятаться было не за что. И началось! Прямо на меня! Низко! Со стороны первого озера пошли стаи! Стрелял на выбор, крякашей! И так десять минут. Затем все кончилось - утки куда-то летели, ни одна на воду не села. Но на ней валялись четыре убитых. Ветерком их быстро прибило к моему берегу, и из воды достал легко, не пришлось на сапогах поднимать ботфорты.

С полчаса возле воды постоял, с надеждой, что утки начнут возвращаться. Но они оказались умнее - нашли водичку, о которой даже Дока не знал. Потом пара небольших стаек все же подвернула, опустилась на середину озера, и я мог на них только смотреть. А время подходило к моменту, когда охоту пора кончать, и спешить к вечерней вахтовке - оставаться на ночь на свежем воздухе под звездами мы не планировали, завтра я должен быть на работе с утра. Пошел к Доке.

Он на берегу развел костер, и стоял возле него абсолютно голым, рядом с сапогами, повешенными в стороне от огня на вбитых в землю палках. Наверное - мелькнула мыслишка - набрал в них воду, когда лазил за убитыми утками, причем делал это срочно, потому что если мне ветерок помог, то Доке наоборот, отгонял добычу от берега. Только почему совсем голый? Он что, полностью окунулся? А почему тогда одежду не развесил сушить?

Голый Дока встретил улыбкой:

"Тебе хорошо, ветерок помог! А мне пришлось раздеваться и в воду лезть! Уток от берега на глазах уносило!"

"Если раздевался, то сапоги почему сушишь?"

"Так в них и лазил! Под водой земля промерзшая. Я по началу босым полез, да сразу и выскочил. Холодрыга - жуть! Пришлось сапоги надевать, а воды - по грудь. Но уток достал!"

" А почему голый, если одежда сухая?"

"После воды тело огнем горит! Мне не холодно, а жарко!" - и для пущего эффекта помахал руками, подгоняя к красной физиономии прохладный воздух. Шесть убитых крякашей лежали возле костра, и не видя моих, Дока поинтересовался:

"А ты как пострелял?"

"Пострелял хорошо, мазал еще лучше. Всего четыре крякаша поднял".

"Значит, по пять на брата", - подсчитал Дока; на всех наших охотах добыча делилась поровну. Но в душе я ему завидовал: всегда приятней отдать часть добытого лично, чем принять это от другого. Даже если другой твой друг.

Через полтора часа мы были у трактора, который должен перетаскивать вахтовку через долину. Скоро машина появилась, и гусеничная железка потянула ее за собой, как буксир тащит баржу. Ну а мы занялись крякашами, и пока на буровых шла пересменка, оставили их без перьев. Что бы не заниматься этим дома.

Часть тридцать четвертая.

Наконец приехали ИТРовцы, занимавшиеся в городе отчетом по углям. До конца дня шум, гам, беготня по коридорам. И разговоры. Лично я надоедал Владимиру: не было ли к нему претензий со стороны Московской комиссии. А если были, то не я ли их создатель - все же многие разрезы, да и последний вариант карты с углями нарисованы мною. В соседней комнате техников, Наташа рассказывала подругам о "прелестях" городской жизни, которая - как вечером с обидой сообщила мне Света - настолько соблазнила Лешку и Любочку, что они договорились о переводе в другую, исключительно съемочную партию, которая базового поселка в поле не имеет, работает значительно северней, и полевой сезон намного короче. Ну и что говорить? Потянуло молодых в город, от Лешки всего можно ожидать. А Любочка - за ним, как ниточка за иголочкой.

На следующий день Игорь Георгиевич попросил зайти к нему с бумагами, и до обеда в его присутствии я передавал материалы по зимней работе Владимиру. Только зачем - не мог понять, потому что бурение последних скважин, причем заведомо пустых, заканчивалось. Правда, оставался резерв - еще две скважины, но уж как-нибудь и с ними я бы справился. И даже наметил, где их задать, ежели разрешат это сделать.

Мои разрезы - и продольник, и поперечники - ведущим специалистам понравились.

" Жалко руды нет", - Игорь Георгиевич мне улыбнулся, - "но все сделано правильно, можешь себя не винить", - перевел взгляд на Владимира - "У нас по проекту остались скважины резервные", - напомнил, что теперь он за них отвечает, - "Надо решить, где будем бурить".

Ну вот, опять они решают, и моим мнением даже не интересуются!

"Если учитывать продольный разрез", - начал Владимир, - "то есть всего одно место, где их можно задать - рядом со скважиной, в которой породы изменены максимально и есть ожелезнение. Отступить от нее на сотню метров в обе стороны, и ориентировать под главную структуру".