Innominatum. Неназываемое - Страница 54

— Спасибо, Инге! Только, пожалуйста, без тушенки!!!

— Ладно. Я дам тебе чай с анисом, а Харрис поставит греющий компресс на все тело.

— Какой еще компресс? — спросил босс «ExEx».

— Я имею в виду, тебя, — пояснила Инге, — пардон, что я чуть-чуть вмешиваюсь в вашу интимную жизнь. Это просто народная медицина, понимаете?

Неизвестно, что именно из псевдонаучных методов Инге сыграло решающую роль, но следующим утром Фокси проснулась на широком теплом пузе Харриса, чувствуя себя практически здоровой. Некоторое время она лежала и размышляла о многоплановых психологических аспектах создавшейся ситуации, а потом, так и не придумав ничего вразумительного, снова заснула и вторично проснулась уже с общим подъемом. Хотя состояние ее здоровья уже не внушало опасений, команда, уговорила ее на один день постельного режима. В порядке деятельного развлечения, Фокси получила черновик сотворенного за полночи сценария для просмотра и конструктивной критики.

Гламур качественно снизился. Боевой динозавр внес брутальный элемент, и сценарий местами стал даже драматичным. Ктулху в роли стража был великолепен. Нацисты не выглядели впечатляющими, зато лемурийские йети получились очаровательными, как плюшевые медвежата. Летающие тарелки и пистолеты-молнии казались не оружием, а необходимой мерой для защиты таких милых существ… Вдруг, Фокси наткнулась на совершенно новую фишку, которая отсутствовала на момент, когда она с Харрисом отправилась спать — видимо, это придумали позже. Итак, вот текст: «Трансполярные летчики (романтическая шведская тройка), оказывается слишком близко от летающей тарелки, и у самолета глохнет двигатель (см. X-files, влияние летающих тарелок на двигатели) — производится вынужденная посадка рядом со станцией палеонтологов».

Фокси почесала в затылке. Эротика с легким намеком на групповой секс, разумеется, хорошая идея. Но откуда взять этих романтичных авиа-полярников? После недолгих раздумий, Фокси взяла маркер, и отметила этот абзац, как требующий разъяснений.

Деревня Вака-Вака, почти скрытая мангровыми зарослями на заливе у северного берега острова Долак, росла с изумительной скоростью. Теперь тут было уже три бамбуковых платформы на сваях и дюжина аккуратных домиков. В это утро, на маленькой веранде одного из домиков завтракали две женщины, одетые совершенно одинаково: в шорты и майки с логотипом MODO (Maori Oceanic Digging Operations), и сложенные похоже: худощавые, подтянутые с почти идеальной осанкой. На этом их сходство заканчивалось. Остальное — отличия. Одна — нордическая европейка около 50 лет, а другая — малайско-бенгальская метиска около 12 лет. Юридически (невзирая на такое серьезное несходство этносов) это были мама и дочка, правда дочка называла маму «тетя Барби».

— Тетя Барби, а можно спросить тебя об очень-очень… Я не знаю, как это называется.

— Пачи, детка, если ты задашь вопрос, то я заодно объясню, как это называется.

— А-а… — девочка задумалась на несколько секунд, — Я хочу спросить про Людвига.

— Так спрашивай, — Барбара Даркшор потрепала приемную дочь по затылку, — в твоем возрасте, задавать вопросы про молодых мужчин, это нормально.

— А-а… Понимаешь, тетя Барби. Я ведь ему нравлюсь?

— Да. Ты юная и сообразительная колдунья, и ты приложила к этому усилия, верно?

— Верно. Но, если я ему нравлюсь, то почему он…?

Пачи (а точнее, если читать юридически-значимые документы, то Патриция Даркшор) замолчала, пытаясь подобрать слова. Барбара улыбнулась и покивала головой.

— Я понимаю, детка. Ты удивлена, что Людвиг не действует с тобой, как с женщиной, которая ему нравится. Но, он прав. Ты ведь не просто юная, а очень-очень юная.

— Но я не маленькая! — почти обижено возразила Пачи, — со мной уже можно…

— Технически, можно, — согласилась шеф-бухгалтер MODO, — только, вряд ли тебе это принесет хоть каплю удовольствия. Так что, не торопись.

— Но, тетя Барби… — нерешительно произнесла девочка.

— Детка, я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Людвиг тебе нравится, а у него бывают какие-то женщины. Вдруг с кем-то это окажется серьезно, что тогда?

— Что тогда? — эхом отозвалась Пачи.

— Ничего, — сказала Барбара, — этого не произойдет, если ты еще немножко поколдуешь.

— А-а…Правда?

— Да. А если произойдет, значит для тебя это не так важно, как тебе кажется сейчас.

— А-а… Как долго мне ждать..?

— Стоп-стоп, детка! Никогда не следует ждать чего-то. Надо жить и делать то, что тебе интересно, и что важно для будущего. В будущем, тоже есть много интересных вещей.

— Ну, вот… — девочка вздохнула, — я уже вижу: сейчас ты снова скажешь, что мне надо учиться, и отправишь меня делать уроки.

— Ты удивительно догадлива, мисс Патриция. Видишь ли, через два часа сюда прилетит известная тебе полевая команда, включая Оэре Роторуа, а он, если ты помнишь, взялся помочь мне пройти с тобой за тысячу дней курс новозеландской восьмилетки.

— Уф! Он будет снова меня тиранить математикой и компьютером, и подшучивать, да?

— Да, если ты не сделаешь те уроки, которые обещала сделать, когда он звонил утром.

— Я сейчас сделаю… — Пачи снова вздохнула, — Тетя Барби, можно спросить про тебя?

— Я вижу, детка, ты хочешь спросить: почему рядом с такой привлекательной и толковой женщиной, как я, нет любимого мужчины? Видишь ли, в юности я была занята другими делами, а мужчины — я относилась к ним не очень серьезно. И мне не довелось встретить мужчину, которого по-настоящему хотелось бы удержать. А теперь — быстро за уроки!

Самолет-амфибия «Grumman-Swan» стоял на полосе геологического городка MODO, а студент Свэпс с магистром Оэре принимали груз: четыре небольших контейнера. Пять папуасских рабочих подавали контейнеры с тележки, а Свэпс переругивался с ними.

— Аккуратнее, это тонкое оборудование, долбить его конем!

— Каждая коробка по центнеру, долбить ее конем! — возражал бригадир папуасов.

— А вы не торопитесь, долбить вас конем! — требовал Свэпс.

— А ты не говори под руку, долбить тебя конем! — парировал бригадир.

— Ну, что там? — крикнул Флинт из пилотской кабины.

— Завершаем, долбить все конем, — отозвался Оэре.

— Ясно… — Флинт взял с контрольной панели телефон и ткнул кнопку вызова, — Алло! Вивиен! Подходи уже! Мы готовы взлетать… Вот, ждем тебя! Не тормози. ОК?

Последний контейнер был загружен, Свэпс выдал бригадиру папуасов премиальные наличными на всю пятерку, хлопнул с рабочими по рукам и, движением штангиста, берущего вес, захлопнул грузовой люк.

— Ну, порядок! Флинт, где девчонка?

— Она сказала, что будет через секунду. Это значит: через полчаса.

— Это еще ничего, — отреагировал Оэре, и разлил по чашечкам кофе из термоса.

— Виски уже там? — спросил Флинт.

— Да. Зачем бы я иначе брал термос? Кофеварка есть и на борту.

— Логично, — согласился Свэпс, сделал глоток и произнес, — А я вот не пойму: зачем мы тащим два комплекта сканеров?

— Затем, — ответил ему магистр, что первый сканер для станции Шарко в Антарктиде, а другой для фольклорной деревни Вака-Вака.

— Хе-хе… А зачем в фольклорной деревне глубинный геологический сканер?

— Включи мозг, — посоветовал Флинт, — и прикинь: зачем тетя Барби вложила деньги в реконструкцию фольклорной деревни?

— Понятно, что это прикрытие, — сказал папуасский студент, — такой немного секретный плацдарм для нашей геологоразведки к западу от Новой Гвинеи. Но зачем там сканер сейчас, когда ничего толком не готово? Привезли бы через две недели.

— Повод хороший, — ответил Оэре, — все запомнят, что в Вака-Вака самолетом привезли аппаратуру для киношников, и отправили в Антарктиду. А что часть этой аппаратуры осталась в Вака-Вака — не запомнят. Психология. Другой вопрос: зачем киношникам в Антарктиде нужен настоящий глубинный сканер?