Innominatum. Неназываемое - Страница 37

Киносъемки продолжались. Танкисты с удовольствием позировали, выполняя лихие развороты на маленьких площадях и улицах, и аккуратно, но эффектно тараня своими машинами крепкие на вид, но на проверку — хлипкие остатки стен подсобных зданий, построенных также из пенобетона, и частично обрушившихся от взрывных волн. Тем временем, Регги швырнул осветительный фальшфейер в отверстие, образовавшееся в результате взрыва в стене одной из пристроек Колизея, и приготовился снимать, но… Внезапно изнутри раздался истошный визг, явно человеческий. Фокси, дежурившая с огнетушителем, тут же нырнула в провал. Регги, положив видеокамеру на мостовую, метнулся вслед за ней. Изнутри снова послышался визг, потом какая-то возня, и через полминуты, на улицу были вытолкнуты две девушки — бенгалки, задрапированные в простыни из серой ткани. Оказавшись на улице, обе уселись на мостовую и замерли.

— Ни хрена себе, кино… — выдохнул Олбен.

— Аптечку! — крикнула Фокси, вылезая из провала.

— Эти девчонки родились под счастливой звездой, — добавил Регги, тоже выбираясь на улицу, — будь перекрытие чуть слабее, их бы похоронило в этой клетушке.

— Под не очень счастливой, — возразил подошедший капитан Йовик, — их использовали вместо лошадей на упряжных скачках.

— Что? — тихо переспросил Декстон.

— То самое, — капитан чиркнул спичкой и прикурил сигарету, — запрягали в телегу, и…

— Вот, дерьмо… — буркнул Харри Харрис.

— …Вы бы, — продолжал капитан, — взяли их с собой. Им надо в хорошую клинику, а в Австралии с этим как раз все ОК.

— Олбен! — Харрис тронул пилота за плечо, — в «Lake Buccaneer» поместятся еще двое?

— По весу влезут, — ответил тот, — но кому-то придется сидеть на полу. Кстати: когда мы вылетаем, а?

— Ситуация такова, — сказал Йовик, — Через четверть часа танки поедут обратно в Эссом, чтобы загрузиться на баржу. По графику, через полтора часа они отплывут, а еще через полчаса, Людвиг начнет трезвонить в Джакарту, в главный департамент полиции. За это время вам надо добраться через горы Абоб до Абобема, взлететь и выйти из 12-мильной зоны, чтобы индонезийцы до вас не докопались с вопросами.

— Короче, — подвела итог Фокси, — через четверть часа нам тоже надо двигаться.

…Через полтора часа на западе Долака, от причала на заливе Новеве отошла 15-метровая баржа с четырьмя танками «keisoko». Регги и кэп Глен эмоционально махали руками на прощание. Людвиг Илбридж, лейтенант Вейдар и четверо партизан-танкистов, махали им вслед с берега, а потом баржа скрылась за поворотом залива. Сержант Риксой, командир танкового звена закурил сигарету и произнес:

— Вообще, неплохие машины, но чуть-чуть недодуманные.

— Что в них не так? — быстро спросил Вейдар.

— Тебе кратко объяснить, командир, или как?

— Или как, — ответил лейтенант, — и прямо сейчас, пока никто ничего не забыл. Ты же понимаешь: штаб принял этот дизайн за основу.

— Тогда, — сказал Риксой, — надо рисовать.

— Рисуй, — Вейдар протянул сержанту электронный планшет и повернулся к Людвигу Илбриджу, — извини, у нас необходимое техническое совещание.

— Ясно, — Людвиг кивнул, — разбор полетов, как говорят в бизнесе.

— Точно! — лейтенант улыбнулся, — Кстати, я думаю, это выражение пришло в бизнес из армии. Бизнес, это ведь тоже война, так?

— Приблизительно так, — согласился молодой лорд Эссома, — Ладно. Как я понимаю, мы сейчас займемся каждый своими делами, а встретимся за обедом.

— Точно так. Тебя, наверное, уже ждут в центральной усадьбе.

Еще раз кивнув партизанскому лейтенанту, Людвиг сел за руль джипа, украшенного нелепой «рыцарской эмблемой»: изображением лазурной гарпии и девизом «Sic ego!». Нелепым здесь выглядело абсолютно все, но сейчас не было времени думать об этом. Людвиг вчера вечером пообещал «домашним» вилланам поддержку и защиту, хотя не представлял себе, как реализовать то и другое. Но, как человек, привыкший держать данное слово, он теперь не мог самоустраниться. Попросту говоря, он запутался. Или, точнее, его впутали. Но он понял это слишком поздно… Грубо выругавшись, Людвиг включил мотор, и поехал к усадьбе, до которой отсюда было около трех километров.

В рыцарском зале центральной усадьбы Эссома делили Авалон. На большом круглом столе была расстелена карта, распечатанная, видимо, на широкоформатном плоттере. Вокруг нее в живописном беспорядке стояли кофейные чашечки, вазочки с печеньем. Шаман Конг Ксет, «фотоохотник» Снорк и «полувоенная» Кйер, обсуждали границы земельных владений, активно работая карандашами и канцелярскими резинками.

— Привет, Людвиг! — Снорк крепко пожал руку лорду, — Мы уже прикинули черновой вариант. Оцени.

— Привет всем. Я попробую оценить, но если бы вы мне пояснили…

— …Элементарно! — перебила Кйер, — смотри. В Авалоне есть 17 поместий с примерно одинаковой ценностью. Одно — твой Эссом, который тебе и остается, это понятно. А остальные делим поровну: восемь штук — старым туземцам, восемь — новым туземцам.

— Из соображений политики, мы все туземцы, — пояснил Снорк, — а старыми считаются ребята, которых представляет Конг Ксет. Им отходит дополнительно весь Бембем с Акрополем и аэродромом, и маковые поля. С этими полями еще надо разобраться.

— Индонезийские власти не согласятся на опиум, — пояснил шаман, — да и нам это дело совершенно ни к чему. Народ дони не любит этот наркотик. Еще, Людвиг, я хотел бы поговорить с тобой про лесной бизнес. Ты в этом разбираешься. На землях дони много хорошего леса. Но он просто пропадает. Если ты займешься прореживанием, мы тебе установим очень гуманную цену за разработку, и поможем расширить твою пристань, которая на заливе Новеве. Сейчас это не пристань. А ерунда, ты согласен?

— Да, я согласен. Но у меня есть вопрос по поводу моих фермеров. Их интересы надо учитывать, иначе получится несправедливо. Вся ирригация проведена их руками.

— Фермеры? — удивился Снорк, — ты имеешь в виду, бенгальских рабов? Мы, конечно, освободим их, и поможем им вернуться на родину. Никаких проблем.

Людвиг Илбридж побарабанил пальцами по столу.

— Иначе говоря, вы хотите просто вышвырнуть их с Долака?

— Они здесь чужие, — лаконично припечатал шаман.

— Больше половины из них родились здесь! — возразил Людвиг.

— Нет, — шаман покачал головой, — Они родились на плантациях, в хижинах рабов. Они бенгальские рабы. Пусть они уезжают в свою Бенгалию. Для обработки земли они не нужны. У нас есть фермеры из народа дони и из новых туземцев. Мы сейчас покупаем тракторы и комбайны. Мы сделаем нормальный современный фермерский бизнес.

— Это твое мнение, Конг Ксет… — тут Людвиг сделал паузу, — а я не хочу выгонять из Эссома тех фермеров, которые сами не хотят уезжать. Это мое право, разве не так?

— На хрен они тебе нужны? — спросил Снорк, — От них мало толка, и много проблем.

— Ты солдат, — ответил Людвиг, — а я бизнесмен, и я вижу толк и от этих фермеров и от некоторых справедливых поступков.

— Ну, может быть… — Снорк пожал плечами, — тебе виднее. Делай у себя в Эссоме, как считаешь нужным. Просто, я не понимаю смысла, но это не мое дело.

— Людвиг во многом прав, — спокойно сказала Кйер.

Конг Ксет и Снорк посмотрели на нее с нескрываемым удивлением.

— Людвиг во многом прав, — повторила она, — Вы не присматривались к поколению этих вилланов, родившемуся и выросшему здесь. Они не совсем такие, как вам кажется. На дальних выселках, где рисовые, бататовые и картофельные плантации, не было четкой границы между полем и лесом. Охранники боялись там появляться, и приезжали раз в несколько месяцев, за долей урожая. Знаешь, Конг Ксет, там молодые вилланы уже не очень отличаются от людей дони. Ты можешь сам посмотреть, если не веришь мне.

— Я тебе верю, — сказал шаман, — А если так, то они не чужие, и их нельзя выгонять.

— Сейчас мы все запутаем, — проворчал Снорк.