Innominatum. Неназываемое - Страница 20

— На тебе, нахальная девчонка, — Берген протянул лошадке плитку черного шоколада.

Фриз сделала ленивое движение губами и плитка исчезла. Большой Бонго похлопал лошадку по мощной шее, и спросил.

— Как ты думаешь, Колин, что это за порода?

— Тут и думать нечего, — ответил Рамсвуд, — это исландский пони.

— Никогда не говорите «пони» про исландских лошадей, — посоветовала Джоан Лайти, сидевшая в седле на такой же коренастой лошадке, но совсем черной, — в Исландии вы рискуете получить за это по голове кружкой. Хуже всего, если кружка оловянная. От ударов таких кружек в древности погибло больше викингов, чем от топоров и мечей. Викинг, погибший с боевой оловянной кружкой в руке, попадал в Валхаллу, на общих основаниях с теми, кто погиб с обычным боевым оружием в руках.

— Спасибо, Джоан, — киносценарист кивнул, — я уловил эту концепцию.

— Джоан, ты выгуляешь Фриз, ладно? — спросил Фарриган.

— Ясно, босс! Я покатаюсь вокруг и послежу, чтобы откуда-нибудь здесь не появились лишние уши…. Хей! Хей-Хей! — девушка пустила свою лошадку в галоп. Фриз тут же сорвалась следом за ними — видимо она привыкла к такому способу выгула.

Большой Бонго проводил глазами эту артистично-динамичную группу, затем уселся в шезлонге, заранее вытащенном из кузова мини-грузовика, и жестом предложил гостю устраиваться во втором шезлонге. Дождавшись, пока тот усядется, Бонго спросил:

— Угадай, почему я предложил встретиться здесь, на полевом выезде для лошадей?

— По-моему, Берген, — сказал Рамсвуд, — тебе просто нравится этот ипподром. Я вряд ли ошибусь, если скажу что ты один из основных спонсоров здешнего конного клуба.

— Не ошибешься, — подтвердил Фарриган, — но причина сегодня не в этом. Посмотри, ты видишь, там, ниже по склону пасутся совсем маленькие лошадки, похожие на осликов? Порода называется «Ява-пони». Они не более, чем метр с четвертью ростом, но очень выносливые, и вполне годятся под седло. На родине, в Индонезии, их используют и в качестве вьючных, и в качестве верховых. А на нашем ипподроме они верховые для начинающих любителей, и для детей. Это очень спокойные и послушные пони, а их маленький рост хорош тем, что если свалишься с седла, то ничего себе не сломаешь.

— Э… Гм… — произнес сценарист, — Я видел таких пони в Авалоне.

— Вот! — Большой Бонго поднял палец к небу, — В этом главная причина выбора места встречи. Ява-пони теперь стали рыцарскими конями лордов Авалона. Знаешь, Колин, я мысленно тебе аплодирую! Авалон — блестящая сценическая идея. Мне не приходило в голову создать такую площадку для киносъемок в жанре героического фэнтези. Это же потрясающе: готовый субстрат с рыцарями и вилланами, принцессами и крестьянками, жестокими нравами средневековья, стилизованными на современный лад, и в точности соответствующими запросу публики. Ведь публика сама это сконфигурировала! Ты же понимаешь, что лорды-уроды Авалона — это плоть от плоти тех бесхвостых мартышек, которые являются потребителями нашей кино-продукции. Понимаешь или нет?

— Да, Берген, но, честно говоря, я не рассматривал это с такого ракурса.

— И напрасно! — воскликнул Фарриган, — Совершенно напрасно! Вот послушай!..

Босс «Iron Star» вытащил из сумки сшитую распечатку и с выражением зачитал:

— «Чем ближе мы подходили к городу, тем оживленнее становилось вокруг. Мы проходили то мимо какой-нибудь ветхой лачуги с соломенной крышей, то мимо небольших полей или садов, очень дурно возделанных. Попадались нам и люди — похожие на рабочий скот здоровяки с длинными жесткими нечесаными волосами, падавшими им прямо на лицо. И мужчины, и женщины были одеты в домотканые рубахи, спускавшиеся ниже колен, на ногах у них была грубая обувь, похожая на сандалии. У многих я видел на шее железный ошейник. Маленькие мальчики и девочки ходили совсем голые; но никто, казалось, этого не замечал. И все эти люди глазели на меня, говорили обо мне, кидались со всех ног в лачуги и вызывали оттуда родных — посмотреть на меня. Вид же моего спутника нисколько их не удивлял; они ему смиренно кланялись, но он не отвечал на их поклоны. В городе среди разбросанных в беспорядке лачуг с соломенными крышами стояло несколько больших каменных домов без окон. Вместо улиц были кривые немощеные дорожки; полчища псов и голых ребятишек шумно играли на солнцепеке. Свиньи рылись повсюду — одна из них, вся облепленная грязью, разлеглась в огромной вонючей луже посреди главной улицы и кормила своих поросят. Внезапно издали донеслись звуки военной музыки. Звуки приближались, становились все громче, и я увидел кавалькаду всадников, которая казалась необычайно пышной благодаря султанам на шлемах, и сверканию лат, и колыханию знамен, и богатству одежд, и конским попонам, и золоченым остриям копий. Кавалькада торжественно двигалась по грязи среди свиней, голых ребятишек, веселых псов, ободранных лачуг, и мы последовали за нею. Мы шли в гору, все выше и выше, миновали одну грязную улочку, потом другую, пока наконец не взобрались на вершину холма, где было очень ветрено и где стоял огромный замок. Протрубил рог; в замке тоже в ответ протрубил рог; начались переговоры; нам отвечали со стен, где под колышущимися знаменами с грубыми изображениями драконов расхаживали воины в шишаках и панцирях, с алебардами на плечах. Затем распахнулись огромные ворота, опустился подъемный мост, и предводитель кавалькады двинулся вперед, под суровые своды…», — Большой Бонго закончил цитирование и проникновенно заключил, — Это Великий Марк Твен, и его гениальный роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Ты обратил внимание на поразительное сходство с Авалоном?

— Я бы не назвал это сходство поразительным, — ответил Рамсвуд, — но оно значительное, поскольку, средневековое поселение было изначально заложено в проект «Авалон».

— Ладно, — Фарриган махнул рукой, — достаточно и просто значительного сходства.

— Достаточно для чего? — с подозрением в голосе, поинтересовался сценарист.

— Для гениальной кино-эпопеи, разумеется! Это будет гораздо мощнее, чем «X-Files»! Знаешь, почему?

— Почему, Берген?

— Да потому, что в «X-Files» сплошная современность и инопланетяне, и нет вонючего средневековья, нежно любимого публикой! Марк Твен гениально предвидел будущий триумф кино в жанре героического фэнтези с рыцарями, принцессами и чудовищами!

Колин Рамсвуд поднял левую руку и покачал ладонью.

— Извини, Берген, но в «Янки при дворе короля Артура» нет чудовищ. Марк Твен там издевается над средневековыми выдумками о людоедах, великанах и драконах.

— Верно подмечено! — воскликнул Большой Бонго, — Если бы чудовища там были, то эта книга оказалась бы не гениальной, а супер-гениальной! И мы с тобой достигнем уровня супер-гениальности, потому, что будем стоять на плечах у Марка Твена, у этого титана игровой литературы! Мы включим в наш фильм чудовище, и не какое попало, а такое, которое сильнее всего ударит по убогим мозгам нашей публики. Оно одновременно и инопланетное, и средневеково-мистическое.

— Берген, я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Сейчас ты поймешь, — Большой Бонго снова взял в руки распечатку, — Вот, послушай:

«Посреди липкой грязи и ила они обнаружили поросшую тростником каменную кладку, которая была не чем иным, как материализованным ужасом той планеты — кошмарным городом-трупом Р’лиехом, построенном в незапамятные доисторические времена гигантскими отвратительными созданиями, спустившимися с темных звезд. Там лежали великий Ктулху и его несметные полчища, укрытые в зеленых осклизлых каменных усыпальницах, посылавшие те самые послания, которые в виде ночных кошмаров проникали в сны чутких людей, а верных слуг призывали в поход с миссией освобождения и возрождения своих повелителей»… Сильно, правда? Это новелла «Зов Ктулху» Говарда Лавкрафта. Она опубликована в 1928. А вот, еще фрагмент. Слушай! «Белые люди, как правило, избегали здесь появляться. Ходили легенды таинственном озере, в котором обитает гигантский бесформенный белый полип со светящимися глазами, а скваттеры шепотом рассказали, что в этом лесу дьяволы с крыльями летучих мышей вылетают из земляных нор и в полночь водят жуткие хороводы. Они уверяли, что все это происходило еще до того, как здесь появились индейцы, до того, как появились люди, даже до того, как в этом лесу появились звери и птицы. Это был настоящий кошмар и увидеть его означало умереть».