Инфра Дракона - Страница 7
Юлдашев сказал: «Ненужная жертвенность. Надо возвращаться на Землю докладывать…» – «Следующая экспедиция будет оборудована», – сказал Толя Варенцов. И Айша брякнула напрямик: «Мы вас не пустим, это преступление».
А он ей: «Вы пропитаны медицинскими предрассудками, Айша. Вам кажется, что человек имеет право умереть только от болезни, после официального разрешения врача. У нас, космачей, свой счет жизни. Мы измеряем ее открытиями, не годами. В сущности, моя биография кончится, когда мы повернем к Земле. Так и будет написано: «Открытие Инфры В – его последнее достижение»; Понимаете: последнее! Инфра В – мой предел, моя вершина. Я даже не узнаю, есть ли тут жизнь, в океане Инфры. Ведь следующая экспедиция вернется на Землю лет через сорок, не раньше. Я написал свою последнюю строку и прочел последнюю страницу. Так дайте же мне взять еще одну вершину, дайте прибавить сорок лет, заглянуть в научные известия будущего века. Дайте мне сделать полшага за свой предел!»
– И вы пустили старика? Никто не вызвался взамен? – крикнула Марина.
Что стало с моей скромницей?
Блохин даже не поднял глаз.
– Толя Баренцев привстал, хотел было предложить себя – Галя ухватила его за рукав. Я настаивал на своей кандидатуре. Но Павел Александрович не принял. «Я решил, – сказал он. – И не тратьте время на пустые споры. Приказываю начать подготовку к спуску».
– И вы, конечно, согласились, – не утерпел я.
– Мы убеждали его две недели, – сказал Блохин. – Все время спорили, пока шла подготовка. Там много чего надо было приспособить в батисфере. Мы конструировали и уговаривали. В конце концов Павел Александрович запретил споры. «Отвлекаетесь, – сказал он. Тратите время, вместо того чтобы все продума1ь, и мне мешаете продумывать».
Он действительно все предусмотрел. Оставил нам подробнейший наказ на весь обратный путь. Все объяснял дотошно, спокойно, как будто хозяйство сдавал по описи. Письма написал прощальные друзьям на Землю. Катерине Кимовне передал поклон. Павлика велел поцеловать в макушку. Забыл, что я не дотянусь. Для нас, космачей, земное время останавливается, мы помним Родину, какой покинули. Велел поцеловать. А так ничего не завещал. «Если бы парень пошел в космос, – сказал он, – я бы его направил. А в земных делах Катерина лучше меня разбирается».
В последний вечер распорядился устроить прощальный ужин. Сам составил меню. Поставили любимую пленку – хроникальный фильм «На улицах Москвы». Потом музыку – девятую симфонию Бетховена дед ваш любил. Такая она бурная, к борьбе зовущая. Шампанское пили. Это целая проблема – в невесомой ракете пить шампанское – оно норовит в воздух уплыть. И пели песню хором. Нашу песню, дорожную:
…Может быть, необходима вечность.
Чтобы всю изведать бесконечность, И до пели не сумев дойти, Капитан покинет нас в пути…
Айша плакала, и Галя плакала, и Толя все отворачивался, носом шмыгал. А я охмелел немножко и спросил, осмелился: «Неужели вам не страшно, Павел Александрович?» А он мне: «Радий, дорогой, конечно, страшно, и больше всего боюсь, что зря я это затеял. И не увижу я ничего, только черную воду…» А. я за руки его схватил:
«Павел Александрович, ведь и правда, может, нет ничего. Отмените!»
– Отменил? – вздохнула Марина.
– Магнитофон у вас есть? – спросил Блохин сухо.
И несколько минут спустя из тихого шелеста ленты возник знакомый голос. Словно и не было десятков лет и десятков миллиардов километров Я почувствовал себя мальчишкой, забившимся в угол дивана. Как и в детстве, хрипловатый бас, старательно выговаривая звуки, диктовал очередную главу воспоминаний.
– …Выключил прожектор, – сообщал дед. – Тьма не абсолютная. Все время зарницы или молнии, короткие и ветвистые. При вспышках видны тучи, плоские, как покрывало. На Юпитере такие же. По краям барашки. Воздух плотный, и на границах воздушных потоков короткие вихри.
– Не самое начало, – пояснил Блохин. – Но там, впереди, все время помехи.
Голос деда то и дело прерывался раскатистым грохотом, улюлюканьем, свистками, завыванием. Как будто бесы плясали вокруг обреченного, радуясь добыче. А дед спокойно рассказывал свое:
– Ниже воздух прозрачнее. Вижу море. Лаково-черная поверхность. Невысокие волны, как бы рябь. Падаю медленно, воздух очень плотный. Держу палец на кнопке, то включаю, то выключаю прожекторы. Тяжесть неимоверная, пошевелиться трудно, как на ледниках Инфры А. Даже языком двигать тяжело.
И вдруг радостный возглас:
– Птицы! Светящиеся птицы! Еще одна и еще. Три сразу! Мелькнули и нет. Разве телевизор заметит такое? Тут нужно глазами ловить. Успел увидеть. Голова круглая, толстое туловище. Крылышки маленькие, трепещут. Пожалуй, похожи на наших летучих рыбок. Может быть, это и есть рыбы, а не птицы. Но летели высоко.
Сильный плеск. Пауза.
– Шум слышали? Это я в воду вошел. Здорово ударился. Даже колени хрустнули. И позвоночник болит. Впрочем, не имеет значения. Выключил свет. Привыкаю к темноте.
Немного спустя:
– Радий, дорогой, не зря! Это темное море – живой суп: огоньки так и мелькают – желтые, голубые, чаще всего – красные. Вижу рыб – у одних светится пасть, у других плавники. Уродцы страшные, но очень похожи на наших глубоководных. Среда такая же: большое давление, черная впда. Одна рыбка так и пляшет, переливаясь всеми цветами радуги. Что за танец? Ну-ка, осветим прожектором. Ага, что-то новое. Рыбка попала в сеть – подобие подводной паутины. И паук тут же. Мерзкое зрелище: рот, мешок и щупальца. Распялил рот и натягивается на рыбу, как перчатка. Ушли из поля зрения. Не вижу больше.
Погружаюсь медленно, на метр-два в секунду. Опять выключил прожектор. За океаном огненная вьюга – светящиеся вихри, волны, тучи. Сколько же здесь всякой мелочи! Вероятно, вроде наших креветок. Чем глубже, тем гуще. На Земле наоборот – в глубинах жизнь скуднее. Но там тепло поступает сверху, а здесь снизу.
А это что? Длинное, темное, без головы и без хвоста. Кит, кашалот? Движется быстро, за ним светящаяся струя. Ряды огоньков на боковой линии, как бы иллюминаторы. Неужели подводная лодка? Или нечто иное, ни с чем не сравнимое. Сигнализирую на всякий случай прожектором: два–два–четыре, два–три–шесть, два–два–четыре.
Не обратили внимания. Ушли вправо. Не видно.
Прожектор нащупал дно. Какие-то узловатые корни на нем. Подобие кораллов или морских лилий. Вижу толстые стебли, от них побеги свисают чашечками вниз. некоторые вплотную упираются в дно. Наши морские лилии смотрят чашечками вверх, они ловят тонущую пищу. Что ищут эти в иле? Гниющие остатки? Но не все упираются в дно. Неужели они ловят тепло? Но тогда это растения. Растения без света? Невозможно. Впрочем, свет идет со дна – инфракрасный. Можно ли за счет энергии инфракрасных лучей строить белок, расщеплять углекислый газ? Вот проблема для земных энергетиков – двигатель, использующий комнатную температуру. Эти растения обязательно надо доставить на Землю. (Подумайте, за несколько минут до смерти человек рассуждает на научные темы!) Я получил отсрочку, – продолжал дед. – Застрял в зарослях у дна. Могу осматривать не торопясь. Все больше убеждаюсь, что подо мной растения. Вот толстая безглазая рыба жует побег. Другая – зубастая и длинная – схватила толстую, взвилась вверх. Поток пищи идет здесь со дна на поверхность. Светящиеся птицы – последняя инстанция. А вот еще какие-то чудища – помесь черепахи с осьминогом. Осьминогами я назвал их для сравнения, на самом деле они пятиногие. Пять щупалец – одно сзади, как бы рулевое весло, четыре по бокам. На концах утолщения с присосками. В одном из передних щупалец – сильный светящийся орган. Похоже на фонарик. Прямой луч так и бегает по стеблям. На спине щит. Глаза рачьи, на подвижных стебельках. Рот трубчатый.
Я так подробно описываю, потому что эти существа плывут на меня. Вот сейчас смотрят прямо в иллюминатор. Жуткое чувство – взгляд совершенно осмысленный, зрачок с хрусталиком, а радужная оболочка фосфоресцирует мертвенно-зеленым светом, как у кошки. Я читал, что у земных осьминогов человеческий взгляд, но сам не видел, не могу сравнить. Их четверо. Подплыли к батисфере, все по очереди заглянули в иллюминатор. Батисфера дрогнула. Потащили ее, что ли? Обычная логика животного – если что-то движется, надо схватить и съесть. Нелегко им будет разгрызть мою стальную скорлупу. Пока спасибо им – сдвинули с места. А то я боялся, что мне придется до самого конца сидеть в подводном лесу.