Инфра Дракона - Страница 4
И вдруг расхохотавшись, хлопает по плечу Блохина:
– Может быть, мы с тобой еще двинем в космос, Радий. Ты как, полетишь отыскивать свои инфры?
Чудесный роман с продолжением, который я слушал ежедневно, оборвался. Электростенографистка печатала теперь только письма. Используя свой авторитет, дедушка диктовал письма в институты, обсерватории, научные общества и просто старым космическим друзьям, прося, настаивая, убеждая искать черные солнца, искать их ночью с Луны, искать в долгих космических рейсах.
Предоставленный сам себе, я, естественно, находил другие развлечения. И в один прекрасный день мама поймала меня на берегу моря с удочкой.
Она опять проявила стремительную решимость. «Лучше живой мальчик со слабыми легкими, чем крепыш-утопленник!» – сказала она. На следующее утро на поле усыпанном клевером, приземлился вертолет с шахматным пояском – аэротакси. И еще через полчаса я смотрел уже с воздуха на дачку, облицованную стеклянным кирпичом, и на рослого старика, который махал рукой с крылечка.
Я был в том возрасте, когда мальчишки все пробуют, бросаются от одного увлечения к другому, хотят все узнать, все испытать, прежде чем остановиться на чем-нибудь. В школе у нас был живой уголок – уж, еж, морские свинки и голуби. Я увлекся зоологией и потерял интерес к космосу. Мама из вежливости раза два в месяц звонила деду. Если я был рядом, я тоже подходил к телефону, рассказывал, как кушают и спят морские свинки. О черных солнцах я забывал справляться. И визит дедушки оказался для нас полной неожиданностью.
Однажды зимой, вернувшись с катка, я застал его за столом. Дедушка выглядел прекрасно: плечистый, румяный. Казалось, он помолодел за эти два года. Барабаня пальцами по столу, он оживленно рассказывал маме:
– Понимаешь, Павликов больной оказался прав.
Надо было только взяться как следует. За один год открыты тридцать два инфракрасных солнца. Нашлись инфры в созвездиях Лиры, Стрельца, Малой Медведицы, Змееносца, Тукана, Золотой Рыбки… На Луне сейчас создается целый отдел при обсерватории.
– Когда кончится эта растрата сил и людей? – сказала мама. – Лучше бы прибавили вечерних воспитателей в школах. А то дети предоставлены сами себе бегают – на катке без присмотра, получают травмы.
– Самая интересная из них Инфра Дракона, – продолжал дед. – Температура поверхности плюс десять по Цельсию… И сравнительно близко – всего семь световых суток.
– Семь суток! Скажи пожалуйста! Так близко? – вежливо удивилась мама.
– Конечно, относительно близко, – поправился дед. – От Луны свет идет одну секунду, от Солнца восемь минут, от Нептуна – четыре часа. Тут около семи суток. Это все-таки достижимо. Современная ракета может преодолеть это расстояние за четырнадцать лет. Четырнадцать туда, четырнадцать – обратно, там полгода – год.
«Двадцать девять лет! – подумал я. – Через двадцать девять лет я буду пожилым человеком. Всю жизнь провести в ракете! Интересно, сам Радий Григорьевич согласится на такой полет?»
– А как твоя дача, дедушка? – спросила мама невпопад. Цифры она всегда пропускала мимо ушей.
– Насчет дачи я и зашел к тебе, Катя. Дача мне больше не нужна. Хочешь, поживи там. А если нет, я сдам районному Совету.
– Ты переезжаешь в Москву, дедушка? Может быть, ты и прав. Чистый воздух – это хорошо, но медицинское обслуживание в Москве куда лучше. Если хочешь, живи с нами. Выберем квартиру попросторнее.
Дедушка, выпятил грудь. Голос его звучал торжественно:
– Я уже получил квартиру. Катя. Правительство оказало мне высокую честь. Я утвержден начальником экспедиции на Инфру Дракона.
Мама схватилась за сердце:
– Опять в космос! В твои годы! Ты с ума сошел, дедушка!
– А какие такие мои годы? – Дед немножко обиделся. – Мне восьмидесяти еще нет, в октябре исполнится. А согласно статистике, средний возраст сейчас девяносто три с половиной.
– Неужели молодых не хватает? Пусть Радий Григорьевич сам летит.
– Он полетит. С большим трудом добился я, чтобы его включили в команду… Так ты возьмешь дачу?
– Если тебе жалко дачу, оставь ее за собой.
– На двадцать девять лет?
Мама услышала наконец цифру.
– Дедушка, ты безумец! Что ты делаешь, чего тебе не хватает? Ты одинок, конечно, тебе скучно, но я же приглашаю – живи с нами. Павлику нужен наставник. У него переходный возраст, мать уже не авторитет…
– Ну что ты, Катя! Я в таких делах не помощник.
– А если ты заболеешь, дедушка? Ведь врачи у вас универсальные, все понемножку, толком ничего… Ни кардиолога, ни гериатра… Нет, как хочешь, я тебя не пущу.
– Хотел бы посмотреть, как ты меня не пустишь! – улыбнулся дед. Но на всякий случай стал натягивать шубу из синтетического горностая.
Когда он ушел, мама долго еще бродила из угла в угол, бормоча себе под нос:
– Утрата логического мышления… старческий склероз… И такого человека – на тридцать лет… Медицинское освидетельствование… Потребую… напишу.
Но никуда она не написала, и в том же году экспедиция на Инфру Дракона стартовала с Килиманджаро.
Между большим ковшом Большой Медведицы и неярким ковшиком Малой тянется цепочка слабых звезд.
При некотором усилии воображения можно увидеть там извилистое туловище змеи с приподнятой головой. Это и есть созвездие Дракона. И всю свою сознательную жизнь я поднимал в звездные ночи голову, чтобы отыскать пасть Дракона. Туда улетел мой дед.
Двадцать девять лет – большой срок. Я вырос, кончил школу, выбрал специальности. Птицеводом я стал – не пропала работа в живом уголке. Наш институт выводит декоративную птицу. Певчими цветами называют их в газетах. Довольно сложный путь: райские птицы скрещиваются с голубями и жаворонками. Приходится возиться и с исправлением наследственности. Но в результате сейчас в каждом саду на березах и соснах воркуют, переливаясь всеми цветами радуги, маленькие подобия павлинов.
Я успел обзавестись семьей (моя мать сторонница ранних браков). Сейчас у меня взрослые дети – сын и две дочери. Сын, к сожалению, болен – слабые легкие. Бабушка все возится с ним. Но это уже наше семейное несчастье. А девочки хорошие, здоровые и способные. Обе отличницы – одна кончает музыкальную школу, другая мечтает быть птицеводом. Надеется вывести радужного соловья.
Работа, заботы, хлопоты… За двадцать девять лет многое забывается. Конечно, все реже и реже смотрел я на звездную пасть Дракона. С оживившимся волнением слушали мы последние известия в 2056 (двадцать девятом по счету) году. Экспедиция не вернулась. Какое несчастье постигло ее в пути? Кто знает? Честно говоря, я не очень надеялся на возвращение деда. Как ни говори, восемьдесят плюс двадцать девять – возраст порядочный.
Мы все-таки поселились на старой дедушкиной даче.
Тут же неподалеку, в Ульяновске, – Институт декоративной птицы. На ранце двадцать минут полета. В хорошую погоду приятная прогулка. В дождь, конечно, все проклянешь, пока заберешься за облака.
После срока прошло еще три года. И вот однажды в летний вечер сидел я с Мариной (младшенькой, будущим птицеводом) у калитки. Мы только что вернулись с Ветлуги, птиц ловили там. В Заволжье есть еще такие уголки… Лес, болото, камыши. Ставишь силки, щебет слушаешь, уху варишь. Ни газет, ни радио, ни людей. Как будто третье тысячелетие не наступило еще.
Итак, сидели мы у калитки. Нагретый за день луг распространял аромат теплого меда. В густой синеве неба носились, желтые, алые и медно-зеленые пташки. Но вот птицы порхнули в кусты, послышалось стрекотание…и небольшого роста седоватый человек неловко приземлился на лугу.
– Здесь живет Катерина Кимовна? – спросил он, освободившись от ранца. – Я хотел бы ее повидать.
Говорил он, как принято было в первой четверти века: договаривая каждое слово до конца, без этих новомодных сокращений и отскочивших приставок, гуляющих как попало по предложению.