In Telega (сборник статей) - Страница 20

"Да, кавалергарды... Порода! - грустно сказал мне бывший чиновник Министерства Двора. - Понимаю, вы приложите все усилия... Но это, молодой человек, все равно будет маргарин..."

IN TELEGA

Лет двадцать назад у нас на удивление бойко охватили западную моду сумки из мешковины с трафаретными надписями. Такая удаль оказалась возможна, поскольку народ наш - прирожденный мешочник - привычку к дерюжине всосал с анилиновой краской леденцовых петушков и мешок чувствует отлично. Оттого-то вровень с заграницей и появились домодельные торбы на хороших коноплевых веревках, хотя и с ошибками в ненаших надписях.

Потом дерюжная мода кончилась, потом кончилось еще многое и стало мы знаем как: красные знамена пошли на красные пиджаки, несметная вохра ГУЛАГа, а также топтуны, филеры, соглядатаи, сикофанты и мордовский конвой, обслуживавшие помянутые знамена, охранный инстинкт своей породы поставили на службу пиджакам и сбылось, что любая кухарка может управлять "мерседесом".

Всё себя перевозвеличило и перенарекло: балетные училища стали Академиями Танца, российский флаг зовут румынским словом триколор, поезда метро предваряет сигнал сиднейского аэропорта, сельские школы теперь царско-сельские лицеи, а блуд с лицеистками - презумпция невинности.

Минуя однажды в эпоху мешочной эстетики кафе "Синичка" (тогда осваивали пошлости типа торт "Клюковка" и младенцев переименовали в грудничков), я заметил таксисту: "А "Синица" не лучше?" "Грубо как-то", - возразил таксист.

А тут при родимой недоразвитости вкуса и чувства меры по нашим проселкам уже катят в кухаркиных "мерседесах" долгожданные дешевка и завозная пена и наступает эпоха тотального перехода "из грязи в quasi", ибо больше незачем набираться ума, всё постигнуто за тебя, а ты знай нажимай кнопки. И не нужна теперь никакая логарифмическая линейка - венец творенья из нежного дерева, оклеенный то ли слоновой костью, то ли перламутром. Не нужны таблицы Брадиса, которые этот зануда целую жизнь вычислял на бумажке. Незачем помнить про дважды два - всё и так вот оно: хоть Гомер на дискете, хоть визуальный ряд интимных позиций, доступных путнику в тамильских борделях.

И хотя Экклезиаст, покачивая головой, бормочет: "Во многая информации многая информация, и умножая информацию, умножаешь информацию", плевать мы на это хотели.

Пускай вышесказанное приложимо к дорвавшейся до стриптиза и газированного аспирина толпы, но есть чернь, по образованию и роду занятий претендующая на роль культурную, и тонюсенький слой российской интеллигенции (от intellego) затоптан этой шантрапой - скорохватами и неучами, чей intellego правильней произносить in telega.

И прошу за латынь не пенять. Я не столько чванюсь ею, сколько показываю, что иностранные, как, впрочем, и родимые выражения в отличие от изготовителей мешочных сумок употребляю к месту и правильно, а вот на любимой моей радиостанции некая вялая особа, подлавливавшая на языковых казусах слушателей, посулив им, что "через пару-троечку минут мы выявим победителя", сама за эту "пару-троечку" ухитрялась замусорить родную речь, произнеся, скажем, словцо "подростковый" с ударением сами знаете каким.

Но что нам эта нетвердая в профессии дама, если пора посудачить относительно марксизма в языкознании целых стран.

Украинские патриоты стоят на том, что по-русски следует говорить "в Украине", так как форма "на Украине" низводит суверенную державу до географического понятия. Беднягам не приходит в голову, что столь дурацкими фанабериями они окарикатуривают подлинное достоинство своей страны, ибо если предлог "в" счесть главным признаком государственности, то Украине пора устанавливать дипотношения с Гренландией и Крымом, ведь говорится "в Крыму", "в Гренландии" (хотя сказать "на Украине" все равно что сказать "на Руси", так что поостынем. Не говорить же "в Руси"!).

Происходящие от in telega следов в культуре не оставят, но наследят, и если обелиски в Египте показывали Время Истории, их обелиски показывают Время Безвкусицы - скажем, удачно нареченный тишинскими торговками "Гогин Член".

Неосновательные и высокомерные, эти наши современники циничны, но службу знают. Некий детский писатель, проживающий сейчас в стране, размеры которой куда меньше размеров его холуйства, едва помирал очередной генсек, уже топтался в приемной у нового с немалым штабелечком (эта шкура всегда замечательно издавалась) своих навазелиненных книг.

А меж тем мой друг, хороший писатель и добрейший человек Лев Новогрудский, прошедший, кстати, всю войну, сейчас нет-нет и глотает таблетки, чтобы легче дышалось и лучше ходилось. А к нему подкатывается телевидение, разнюхав, что во время оно Лева был непревзойденным "линдачём" - то есть лихо танцевал строго-настрого запрещенным стилем "линде". А телевидение надумало нам эти крамольные довоенные танцы показать. Лев же Новогрудский, чтобы легче дышалось и ходилось, как раз собрался в Дом творчества. Телевизионщики умоляют его задержаться. Он, небрегая бесценной путевкой, задержался. А они съемки перенесли, но сказали: "Вы поезжайте, а мы вас когда надо привезем (сто тридцать километров). Вы нам станцуете, а мы вас бережно отвезем". И привезли (пропал один путевочный день). Потом целый день снимали. А потом не заказали машину обратно, и деликатнейший мой друг, глотая таблетки, повлекся в декабрьской тьме на электричку, чтобы два часа в ней ехать, потом во мгле нарождающегося утра час ждать автобус, потом от остановки, глотая таблетки...

Я бы телевизионную эту шантрапу пожизненно приговорил к распространению по электричкам в дорассветные декабрьские утра иллюстрированного издания "ТВ-Парк".

Увы, пока мой товарищ тихонько идет к своей путевочной обители, шантрапа катит или в Украину, или мимо Гогиного Члена в Туретчину и через пару-тройку лет до своего доедет, ибо какой русский не любит быстрой "Мазды" (ударение вам уточнит языковедка с моей любимой радиостанции).

ОХРАНА ОКРУЖАЮЩЕГО ЧЕТВЕРГА

Да. В заголовке игра слов, хотя дело не в острословии - вместо четверга сойдет любой другой день (даже среда), обращаемый нами в свалку амбиций, метаний и начинаний.

Среда не сгодилась. Она, допустим, сегодня, и насчет необходимости ее охраны всем известно и так. Перемены или нежелательны, или невозможны. А день завтрашний не образовался и предстоит.

Разумеется, "будет день, будет и пища" - то есть наше завтра предопределено. Однако в наметках Провидения не все неукоснительно и кое-что зависит от нас самих.

"По соседству с тем виноградником было грушевое дерево, усыпанное плодами, не привадливыми ни видом, ни вкусом. Дабы отрясти его и забрать груши, мы, бесчестные подростки, отправились поздней ночью, затянувши для этого пагубным обычаем игры наши на площади. Мы набрали в преизбытке не трапезы нашей ради, а чтобы бросить вепрям, хотя и съели толику: поступили же таково тем охотнее, что делать это возбранялось.

Вот сердце мое, Господи, вот сердце мое, над коим смилостивился ты, когда оказалось оно на дне пропасти..." - сокрушается в знаменитой "Исповеди" епископ из Гиппона Царского блаженный Августин, строгий к себе человек...

Как-то, прогуливаясь по Новому Арбату, я увидел, чего увидеть не ожидал. Пьяного китайца. Весь счастливая радость, он шел, усердно раскачиваясь и самозабвенно распевая. За удальца стало тревожно - во-первых, потому, что он почему-то китаец; во-вторых, потому, что он хотя китаец, но почему-то пьяный; в-третьих - потому что китаец, притом пьяный и вдобавок поет; в-четвертых - потому что пьяный, потому что китаец, потому что поет и потому что поет такое, чему не подпеть: пентатоника нашему горлу недоступна. Словом, человеку запросто могли начистить клюв. Но беспокоило и тревожило что-то еще. И меня вдруг осенило: наши пьяные - не поют!

А ведь пели! И как! Какой удалью дышала, скажем, музыкальная пьеса "Бывали дни веселые"! И ведь именно по вокалу обнаруживала подгулявших милиция, находили мужей жены, сбредались у пивных друзья. Люди постарше подтвердят. Что же теперь - народ мутировал, утерял кантилену и бодун губит человека, не спевшего даже ноты?