Импровизация в тональности форс-мажор (СИ) - Страница 1

Дата неизвестна

Дорогой дневник, я больше не работаю помощником кормчего на «Логрусе». Списался в никуда, арендовал первый попавшийся бриг и завтра пускаюсь в одиночное путешествие на Окраину.

Почему вдруг такая перемена? Просто сегодня утром я проснулся и понял, что хватит. Жизнь проходит мимо, а мне уже двадцать три года, я не становлюсь моложе! Даррелл в моем возрасте организовывал первые экспедиции — а чем я хуже? Пусть моих сбережений не хватает на полноценную экспедицию, но я ведь и не ставлю целью создать свой зоопарк… пока.

Да, этот дневник ляжет в основу бестселлера первого межпланетного зоолога — Николая Князева!

Итак, пункт назначения — планета Эжени. Моя первая цель — таинственная алмазная лягушка, которая якобы свела с ума капитана Ромини. Сто к одному, что он просто неправильно с ней обращался.

____

После хорошей драки обычно чувствуешь либо пьянящую легкость во всем теле, либо ломящую усталость. Иногда, если драка была ну очень хорошая, тебе достается и то и другое.

А иногда вместе с усталостью, болью и легкостью приходит опустошение: когда отдал все душевные силы, и больше ничего не хочется и не можется.

Именно это сейчас испытывал капитан «Блика» Александр Иванович Белобрысов, мичман запаса Военно-эфирных сил ОРК, солист и альтист популярного любительского ансамбля «Контрабандисты»... ну и самый настоящий контрабандист, что уж там.

И то сказать, легко ли оправиться после того, как ты вдохновенно выступал на сцене перед пусть маленькой, но толпой, потом дрался с какой-то эфирной тварью, вселившейся в чужое тело, затем чудом избежал судьбы быть этой самой тварью убитым, да еще получил по ребрам — по недоразумению, но от этого не легче — от лучшей подруги, которая немного не рассчитала силу заклятья?

Поэтому он выслушал извинения сотника стражи Эдмундсена без особенных эмоций. А извинялся тот весьма благовоспитанно и вежливо. Высший пилотаж, если учесть, что тело его заместителя, оказавшегося серийным убийцей, только что прикрыли простынкой и унесли в неведомые дали.

— Мне следовало больше внимания уделить моему окружению, — каялся сотник. — Но мне и в голову не могло прийти… То есть как раз могло. Вы ведь в курсе о принципах работы вампирской магии, так? — Эдмундсен вопросительно посмотрел на Сашку

— Немного, — ответил тот.

Сашка неплохо разбирался в предмете: его мать была вампиршей и, в силу разных обстоятельств, он провел первые несколько лет жизни в клановом доме своей матери. Возможно, он заработал бы там хроническую простуду плюс детские травмы, если бы его не «подобрала» семья Сандры, живущая по соседству.

— Тогда вы знаете, что я не могу напрямую читать мысли своих подчиненных. Во-первых, для этого вампирам нужно выпить крови того, кого он читает, во-вторых, это запрещено законом на всех цивилизованных планетах, включая нашу.

Сашка кивнул — знаю, мол.

— Но при этом, — продолжил Эдмундсен, — будучи чистокровным вампиром и довольно сильным магом, я постоянно ощущаю фоновый шум чужих мыслей. Они болтаются вокруг голов других людей, невозможно не слышать.

Сашкины чистокровные дядья рассказывали ему примерно то же.

— Так вот, у каждого человека примерно свое звучание… И звучание Паштровича не менялось в последние месяцы или даже дни. Кроме того, я могу поклясться, что у него не было возможности совершить нападение на ваших подчиненных… я имею в виду, второе нападение, на площади Трех Сестер, когда пострадал господин Костомаров. В это время полусотник сидел напротив меня за столом, оформлял квартальный отчет.

Сашка не сразу сообразил, что сотник имеет в виду нападение на площади с фонтаном, когда с убийцей сразились Володька и Катерина. Володька тогда использовал слишком мощную огненную графическую печать, в результате ожег себе руки.

— Хотите сказать… — Сашкины мозги работали медленно и со скрипом, но все же кое-как работали. — Хотите сказать, что эта тварь вселилась в Пас… Паше... вашего полусотника недавно? Прошу прощения, его имя мне тяжело дается…

— Я тоже долго привыкал, — кивнул Эдмундсен. — Да, я думаю, что недавно. Может быть, даже сегодня. Как заметила ваш кормчий, похоже, что мы не убили эту тварь, убив тело, и она ищет, в кого бы еще вселиться.

— М-да… — Сашка совсем по-новому поглядел на тот участок вымощенной разноцветными плитками дорожки, где только что лежал полусотник. Как выяснилось, вовсе не убийца, а невинная жертва. Очередная.

Мог бы и раньше сообразить…

— Я прошу вас обеспечить охрану корабля, — сказал Сашка. — Если эта зверюга одержима идеей отомстить нам, на этом она не остановится.

— Верная мысль, — согласился сотник. — Еще раз приношу свои искренние извинения.

— Ничего, — сказал Сашка. — Кто бы мог предположить?

— Действительно. Но все же это мой долг — допускать самое невероятное.

Эдмундсен вздохнул, показывая, что крайне недоволен собой, но намеревается исправиться, и добавил:

— Я буду держать вас в курсе.

— В курсе чего? — все-таки голова Сашки варила из-рук вон плохо.

— Расследование пока отнюдь не закончено. Нужно выяснить, чье тело занимала тварь до Паштровича, и куда делась потом. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, много времени это не займет, — мрачно пообещал сотник. — К тому же, у нашего отделения теперь… несколько больше мотивации.

— Мне очень жаль вашего помощника, — сказал Сашка. — Соболезную.

— Да, — кивнул Эдмундсен. — Он был отличным специалистом и хорошим человеком. Его сестра будет вне себя от горя.

Он так и сказал, «вне себя от горя», но в его устах старомодный оборот звучал естественно. Сашкино настроение испортилось еще сильнее.

— У вас нет никаких идей, куда могло метнуться это существо? — спросил сотник. — Все же вы с ним сталкивались ранее…

— В глаза не видел, — честно признался Сашка. — Мы с ним тогда так и не встретились. Но… насколько я знаю, эфирные твари не могут жить в атмосфере. Возможно, ей надо вселиться в кого-нибудь побыстрее?

— Скорее всего, — кивнул сотник. — Или ваша информация не верна, и тварь все-таки прекрасно чувствует себя на планете… Ладно. Мы проверим зрителей, а также дома на траектории полета этой твари… Хотелось бы знать, далеко ли она может лететь.

— Понятия не имею, — сказал Сашка. — Удачи вам.

— Вам тоже.

Закончив беседу с сотником, Сашка побрел к сцене. На ее краю сидела Катерина, болтая ногами и с несколькими рядовыми оцепления (зрителей в парке, конечно, разогнали, а сам парк запрудили стражники всех чинов — часть из них стихийно сконцентрировалось вокруг Катерины). Сандра сидела рядом, повесив голову и положив на колени скрещенные руки, и от этого ее вида Сашке стало тревожно. Ему вообще не нравилось, как она восприняла всю эту ситуацию на Порт-Суглате.

Белки нигде не было видно.

— Где Бэла? — спросил он.

— Пошла на корабль, — Сандра подняла голову, и стало видно, что не так уж ей плохо: она просто подремывала, и теперь сонно моргала. — Пококетничала со стражниками, сказала, что ничего не запомнила, ну они ее и отпустили первой. Так, пару вопросов задали для проформы.

— Угу, — подтвердила Катерина, подойдя к ним; ее свита куда-то рассосалась, видно, она отпустила стражников. — Сказала, что нужно кому-то быстро рассказать все Людоедке, а то она изведется.

— Скорее, нас всех изведет, — фыркнула Сандра.

— И это тоже, — с глубокомысленным видом кивнула Катерина.

Сашка подумал, что Белка за прошедший год здорово изменилась и вообще выросла над собой. Раньше девчонка-оборотень была слишком застенчивой и неуверенной в себе, чтобы использовать женские чары на представителях власти.