Имперский крест - Страница 12

«Время – упругая штука, – говаривал профессор. – Как его ни гни и ни меняй, оно все равно попытается вернуть первоначальный порядок вещей. И использует для этого любой шанс».

Егор понял, что приглашение Геринга – один из таких шансов, предоставляемых ему какой-то высшей силой, контролирующей незыблемость цепочки событий. Он был готов навестить Геринга, но тот внезапно приехал сам.

«Мерседес» рейхсмаршала остановился рядом с бронированным кайзермобилем фюрера. Шофер, конопатый ефрейтор в серо-голубой форме, выскочил из салона и открыл Герингу дверцу. Несмотря на грузную комплекцию, бывший летчик-ас выбрался наружу легко, словно жирок его был всего лишь камуфляжем, скрывающим ловкое, стройное, мускулистое тело.

Проходя мимо Егора и унтерштурмфюрера Рохуса Миша, с которым тот стоял у блокгауза фюрера, Геринг кивнул в ответ на их вскинутые в приветствии руки и быстрой походкой прошел мимо.

– У фюрера сегодня хорошее настроение, – сказал Миш, когда Геринг вошел в блокгауз. – Он пригласил на обед своих старых боевых друзей.

– Кто еще будет на обеде? – поинтересовался Егор.

– Комиссар по идеологии Гиммлер и министр вооружений Шпеер.

– Надеюсь, парни хорошо развлекутся.

Егор произнес эти слова с легкой усмешкой, и унтерштурмфюрер Миш посмотрел на него удивленно. Егор поспешно напустил на себя серьезный вид и добавил:

– Великим гениям тоже иногда нужно отдыхать. Ты согласен?

– Конечно, – кивнул унтерштурмфюрер. Потом взглянул на часы и со вздохом проговорил: – Моя смена закончилась, завалиться бы сейчас спать, да не получится.

– Почему?

– Через полчаса я должен быть в пункте связи. Ожидается донесение от генерала Паулюса, которое фюрер очень ждет.

– Ступай спать, а за сообщением схожу я, – предложил Егор.

– Вы серьезно?

– Конечно, дружище.

Миш просиял:

– Я ваш должник, гауптштурмфюрер!

– Я это запомню, – шуточно кивнул Егор.

Унтерштурмфюрер пожал Егору руку, повернулся и заспешил в корпус «бегляйткоммандо».

Когда полчаса спустя Волчок вошел в «каминную гостиную», неся в руке запломбированный конверт с донесением, Гитлер и его гости уже обедали. Фюрер сидел во главе стола, по правую руку от него расположился Геринг, по левую – рейхсфюрер СС Гиммлер, чьи круглые очки поблескивали мертвенным светом. За Герингом сидел недавно назначенный рейхсминистр вооружений и военной промышленности Альберт Шпеер, человек худощавый, сосредоточенный, с красивым породистым лицом.

Егор щелкнул каблуками и вскинул руку в приветственном жесте, но Гитлер махнул рукой и сказал:

– Давайте без церемоний.

Выглядел фюрер и впрямь довольным, чего нельзя было сказать о его гостях. Геринг и Шпеер напряженно молчали, а Гиммлер, кроме того, еще и обиженно шмыгал носом. Очевидно, между «старыми боевыми друзьями» произошел спор, и, судя по тому, что фюрер светился довольством, он вышел из словесной перепалки победителем. (Впрочем, могло ли быть иначе?)

Взяв у Егора пакет, Гитлер сделал ему знак подождать, открыл пакет, вынул донесение и пробежал по нему взглядом. Потом снова вложил листок в конверт и положил его на стол, рядом с собой. Лицо Гитлера осталось довольным, из чего Егор сделал вывод, что принес фюреру хорошие вести.

– Гауптштурмфюрер Грофт, не хотите к нам присоединиться? – предложил вдруг фюрер, искоса поглядывая на Гиммлера. Тот заерзал на стуле, холодно поблескивая очками, и слегка побагровел.

– Мой фюрер, я не голоден, – вежливо сказал Волчок.

– Вздор. Садитесь за стол. Как видите, у нас тут все по-простому.

Егор поблагодарил и, ничем не выражая своего удивления, сел на свободный стул.

– Дайте ему жареного картофеля, – приказал Гитлер прислуге.

Не прошло и минуты, как перед Егором появилось большое блюдо с жареной картошкой, салатом и зеленью.

– Если хотите, возьмите рыбы или мяса, – предложил Гитлер.

Егор вежливо отказался, зная, что фюрер вегетарианец.

– Генрих, ты, кажется, обожаешь мясо, – обратился тогда фюрер к Гиммлеру.

– Не думаю, что слово «обожание» подходит, Адольф, – ответил тот деревянным голосом. – Но я ем мясо, это верно.

– Ты, кажется, гордишься этим?

– Вовсе нет.

– А я уловил в твоем голосе нотки превосходства, – настаивал Гитлер. – Как будто есть трупы и прихлебывать из тарелки трупный чай – это огромное достоинство!

Гиммлер натянуто улыбнулся и сказал:

– Адольф, напрасно ты называешь мясной бульон «трупным чаем». Врачи говорят, что он очень полезен для здоровья. Особенно это относится к тем, у кого больной желудок. А у меня, как ты знаешь, часто случается несварение.

– Не знал, что вываренная кровь мертвецов может быть лекарством. Но если ты настаиваешь…

Тут фюрер увидел, что Геринг накладывает себе в тарелку угрей, и переключился на него:

– Не стесняйся, мой славный Герман. Накладывай побольше. В конце концов, рыба – это не мясо.

– Рад, что ты так думаешь, – улыбнулся дородный, неунывающий рейхсмаршал.

Гитлер чуть прищурил глаза и язвительно добавил:

– Побольше, друг мой, побольше. Кстати, мой славный Герман, ты знаешь, что когда ловят угрей, то в качестве приманки используют дохлых кошек?

По лицу Геринга пробежала тень, и он, досадливо дернув щекой, отложил вилку.

– Что случилось? – вскинул брови фюрер. – Угри уже не кажутся тебе хорошей пищей?

– Просто расхотелось, – сказал Геринг.

– Ну, тогда угощайся раками. Сегодня у нас отличные раки.

– Благодарю, Адольф.

– Не стоит благодарности, ты ведь мой гость, а мы, немцы, славимся радушием. Ты знаешь, Герман, когда я был ребенком, по соседству от нас жил лавочник Бруно Бергер, и у него были сыновья-близнецы. Мальчишкам было лет по одиннадцать. Однажды, придя домой из школы, они обнаружили, что их старая няня умерла. Мальчишки сильно расстроились, но, будучи предприимчивыми малыми, они решили, что няня, которая при жизни обожала близнецов, была бы рада принести им пользу и после своей смерти. Они загрузили тело старухи на тележку и отвезли его к реке.

Гитлер, внимательно глядя на рейхсмаршала Геринга, добродушно улыбнулся и договорил:

– Не буду утомлять тебя подробностями, Герман, но в тот день близнецы Бергеры наловили три ведра великолепных, упитанных раков.

– Забавная история, – сказал Гиммлер, насмешливо поглядывая на сконфуженного толстяка рейхсмаршала сквозь стеклышки очков.

Гитлер явно был в ударе и продолжал разглагольствовать, вскоре от «гастрономии» разговор непостижимым образом перешел на тему веры в Бога. Впрочем, Егор уже знал, что такие неожиданные повороты мысли – вполне в духе фюрера.

– Каждый человек имеет духовные потребности, – вещал он, пережевывая картофель. – Я презираю лицемерных и материалистичных клерикалов. Но стандарты и теологические догматы необходимы. Без них великое учреждение христианской церкви давно бы разрушилось.

– Значит, ты можешь назвать себя верующим человеком, Адольф? – вежливо произнес Гиммлер.

Гитлер поднял вилку и глубокомысленно изрек:

– Моя вера превыше любых формулировок и случайных обстоятельств, Генрих. Бог для меня – основа всего, пастырь всех вещей, моей собственной судьбы и судеб всех остальных людей.

– Но разве бог поощряет войны? – подал голос министр Шпеер. – Ведь война несет смерть миллионам людей.

Все трое нацистов повернули головы и уставились на него.

– В смерти нет ничего страшного, Альберт, – снисходительно произнес фюрер. – По крайней мере, для искренне верующего христианина, ведущего праведный образ жизни.

– А для неправедных? – уточнил благородный Шпеер.

– Их тем более жалеть не стоит. В конечном итоге каждый получает свое. А значит, война – величайшее благо. Она – как живая кровь. Вы ведь не станете оспаривать освежающее действие войны для целых народов и каждого конкретного человека?

Пока Егор думал, что можно было бы на это ответить, заговорил Геринг:

– Я не имею ничего против стремительных войн, – сказал толстяк. – Но некоторые войны так растягиваются, что становятся утомительны. И не только для конкретных людей, но и для целых наций.