Имперские игры (СИ) - Страница 39

- За успешное завершение полезных для наших империй начинаний. И за здоровье обоих императоров, пусть боги щедро отмерят им как долголетия, так и великих свершений.

Против такого тоста возразить было нечего. Зато подметить кое-что также стоило. Граф Игнатьев привык слышать не только сами слова, но и интонации, с которыми они произносились. Сидящий перед ним человек вовсе не ощущал себя слугой империи и тем более императора. Не было этого в Станиче. Совсем. Зато ощущение опасности, оно перехлёстывало через край, заставляя ещё серьезнее относиться ко всему, что было известно о нём, «Дикой стае», министерстве тайной полиции и о творящемся на той же Базе – средоточии мощи этого самого министерства. А уж то, что у этого человека руки в крови не по локоть даже, а по плечи – тени сомнений не имелось. Как и в готовности проливать новую и новую кровь, не особенно задумываясь, принадлежит она простому люду, аристократии или и вовсе коронованным особам.

Только как бы опасен не был этот самый Станич, вывод родословной которого – с должными подменами, понятное дело – к одному из древних сербских родов и правом на княжеский титул, необходимость в его услугах никуда не исчезала. Даже усиливалась, в этом Игнатьев готов был признаться хотя бы самому себе. Оттого и попробовал намекнуть собеседнику и вроде как союзнику, что результаты визита великого князя Александра в Американскую империю могут оказаться очень важными.

- Это в ваших интересах, граф, - выдержав недолгую паузу, министр добавил. – А ещё в моих, Российской империи и даже самого великого князя. Вот такое вот забавное совпадение. Жизнь вообще любит предоставить нам поводы как следует посмеяться. Надо лишь уметь видеть эти ситуации, не медлить и начинать действовать. А то будем смеяться не мы, но над нами. Пренеприятнейшие, доложу я вам, ощущения в подобных случаях.

- Трибунал пройдёт… без неожиданностей? – подобрал подходящее слово граф, уже осилив первый бокал бордо и сейчас мелкими глотками прикладываясь ко вновь наполненному сосуду.

- Всё по планам. А как успешный итог пребывания тут вас и великого князя – есть у меня кое-что, способное понравиться Императору Всероссийскому. То, что он не может не посчитать вашим и своего сына успехом, причём ещё и проявленной инициативой.

Игнатьев всем своим видом выразил интерес. Слова тут были допустимым, но не необходимым фактором.

- Буры. Думаю, мне не нужно объяснять, кто это такие и что они из себя представляют.

- Два небольших государства, Трансвааль и Оранжевая. Республики, тесно связанные друг с другом, но с явным превосходством Трансвааля, где сейчас правит Преториус. Пустая казна, собираются печатать большое количество ассигнаций, чтобы хоть таким образом покрыть дефицит бюджета. Враждебное окружение. С зулусами они справляются и вдобавок расширяют свои земли, вытесняя дикарей. Но вот англичане… Англичане?

- Опосредованно, - хищно оскалился Станич, и не пытаясь скрывать факта, что его совершенно не то что не пугает но даже не огорчает возможное столкновение интересов с Британской империей. Очередное столкновение. – Британия сейчас слишком занята другими делами и на возню с бурами им просто не хватит ресурсов. А у нас, после завершения хлопот с делами гаитянскими, они есть. Рядом с бурскими республиками есть золото, равно как поступают вполне себе достоверные сведения о наличии алмазов. Не подсуетимся мы – туда непременно влезут выкормыши Виндзорской Вдовы. Так себе перспектива, не так ли?

- Это… интересное предложение, - вынужден был признать граф. – Его Величество обязательно выслушает нас, меня и своего сына. Добыча золота и особенно алмазов всегда интересна. А вы успели доказать, что разбираетесь в этом.

Намёк на золотые россыпи Аляски и бывших земель Гудзонской компании был очевиден, пояснений не требуя. Зато произнося эти слова, русский дипломат напряженно обдумывал глубину той ямы, в которую, вполне вероятно, предстояло спрыгнуть, чтобы найти находящиеся на дне сокровища.

Буры! Не самый приятный в общении народ. Косные, смотрящие исключительно в прошлое, почти фанатично религиозные и не любящие договариваться с чужаками. Чужими же для них были все, не говорящие на их зубодробительном языке африкаанс и не относящиеся к Голландской реформаторской церкви. Сложные даже для самых опытных дипломатов люди. И вместе с тем… Игнатьев понимал интерес своего собеседника к этим двум союзным республикам, находящимся сейчас одновременно в выгодном и одновременно уязвимом положении. Республики были лишены выхода к морю, а значит любая торговля оказывалась затруднительной, тем более при противодействии британцев. Трансваалю и Оранжевой как воздух требовался выход к морю и даже их несколько медлительные и тугодумные лидеры начинали это понимать. Уже поняли, поскольку с интересом присматривались в сторону востока, желая расширить Трансвааль до бухты Делагоа. Понятно было, кто будет этому противодействовать. А раз так…

- У королевы много, - процедил Игнатьев известную английскую поговорку, напоминающую о большом числе военных кораблей флота Её Величества.

- Без своего флота Британия была бы чуть больше, чем ничто, - в саркастичной манере признал реальность Станич. – Но у нас даже сейчас есть что продемонстрировать. А скоро флаги империи поднимутся над броненосцами нового типа, способнымик океанским плаваниям. Верфи загружены работой и так будет длиться ещё очень долгое время. У вас, в России, как я знаю, тоже кипит работа. Сейчас Балтика и малые корабли на Азовском море, а скоро оживут верфи Чёрного. Давно пора, как по мне!

- Парижский трактат денонсируют во время затеянного сами трибунала, - приоткрыл карты Игнатьев. Одно скандальное событие сольётся с другим. Так проще.

Станич лишь кивнул, признавая разумность подобного подхода. Что же до бурских дел, то оба сидящих в мэрском кабинете человека по умолчания приняли успешность первичной договоренности. Этакая декларация о намерениях, которой не существует на бумаге, а потому и подписей не требующая. Взаимная выгода скрепляла намерения куда надёжнее чернил на бумаге.

Затем, спустя ещё примерно полчаса, когда бурская тема была обговорена несколько более подробно, Игнатьев услышал предложение и касаемо второго важного нюанса, продолжающего беспокоить нутро дипломата.

- Любовь и политический брак не всегда есть одно и то же. Но это не значит, что нужно убивать в себе настоящие чувства, замыкая себя в навязанном теми или иными обстоятельствами союзе. Уверен, что великий князь неплохо знает историю, в том числе и фаворитизма при дворах Европы. Зачастую возлюбленные королей, герцогов и прочих влиятельных персон имели вес куда больший, нежели их законные супруги.

- Воспитание, князь. И убеждённость в нерушимости клятв.

- Теория, - парировал Станиц слова дипломата. – Видимо, не слишком то окружение Александра Александровича озаботилось правильно преподнести ему практическую часть. И я не про адмирала Краббе, который, при всей его увлечённости женской красотой. Слишком уж грубовато и прямолинейно всё показывает.

- Вы предлагаете…

Подвисшая в воздухе фраза, дающая собеседнику возможность продолжить. Вот Станич и продолжил.

- Не грубо, но изысканно. Плюс ко всему, присутствие на нашей следующей встрече уже моей вполне официальной, хм, фаворитки и просто близкого человека. С донесением до великого князя того факта, что её положение прочно и ни черта не изменится к моменту, когда я вступлю в брак с невестой из дома Романовых. Усиленное довольно явными намёками, что я собираюсь построить действительно тёплые и искренние отношения с будущей супругой. Одно другому… ни разу не помеха. Особенно если не слишком втягиваться в столь малополезное для нас классическое христианское мировоззрение. Преимуществ в нём маловато, а вот ограничений и проблем чересчур много.

Пинок, отвешенный Станичем в сторону христианской морали, Игнатьева совершенно не удивил. Всем заинтересованным людям было известно, что министру тайной полиции Американской империи на христианство в лучшем случае плевать. Да и продвинутые в конституцию империи пункты о полной свободе вероисповедания это подтверждали как нельзя лучше. Окружение «серого кардинала» также религиозностью либо не отличалось, либо и вовсе скептически относилось к всем ветвям авраамизма вместе взятым. Да и сам Ричмонд в последние пару лет стал тем ещё месивом в плане веры. Христиане протестантского толку, прибывшие православные, ирландские и испаноязычные католики. С ними соседствовали мормоны с их официальным многожёнством из числа тех, кто конфликтовал с Бригамом Янгом, а потому предпочёл временно или окончательно покинуть Дезерет, эту теократическую республику. Ещё индейцы с их шаманизмом, многобожием и прочими странными культами. И всё они имели полное право строить свои храмы, если, конечно, готовы были платить за землю и определённый налог на работу «культовых сооружений».