Империя троянов - Страница 7
– Кто там, мать вашу?! – заорал шофер.
Старшина распахнул дверь, выскочил наружу. Тяжелый запах кузова наполнился ароматом весеннего леса, кричали сороки, неся миру весть о появлении в тайге опасных и безжалостных охотниках. В двух метрах стоял коренастый кривоногий мужичок лет сорока. Черные монголоидные глаза смотрели на беглых урок без признаков страха, в руках он сжимал короткий обрез. По закону, вольнонаемным запрещалось иметь оружие, но суровая тайга диктует свои условия, и подполковник Зубов закрывал глаза на нарушения подобного рода.
– Ты! – он навел черное дуло. – Живо на землю, остальные выходят по одному!
– В обрезе два ствола, Рэмбо! – мягко, по – отечески улыбнулся бугор. – Это означает два выстрела без перезарядки. Одного из нас ты замочишь, а что с остальными делать будешь?
– Я сказал, живо ложись на землю! Тебя я первого прикончу, сука! – губы у шофера дрожали, смуглое лицо посерело, пальцы впились в приклад мертвой хваткой.
Кащей спрыгнул на землю, припал к земле, как лисица на охоте, стальное острие заточки сверкнуло на солнце. Предчувствие кровавой разборки придало ему сил. Он попытался зайти шоферу с тыла, тот на мгновение отвел ствол, и тотчас бугор отбил оружие, и коротко ударил ребром ладони по выпирающему кадыку. Злосчастный Равиль выехал в то утро в неурочный час! Он успел нажать курок, пуля прошила кузов грузовика. На землю осыпалась молодая кора дерева, возмущенно галдели птицы. Человек опустился на колени, словно намереваясь помолиться, лицо побагровело. Ершов проглотил сухой ком, жажда безнаказанного убийства захватила его сполна. Истинно, в добрый час, пересеклись их жизненные пути с бугром! Он подскочил к задыхающемуся шоферу, изготовился нанести смертельный удар заточкой. На обветренных губах садиста блуждала рассеянная ухмылка. Однако то, что случилось в дальнейшем, никак не вписывалось в лубочный формат уголовной романтики. Стрельников перехватил его руку, и без видимых усилий нажал болевую точку на запястье. Острая боль пронизала руку, заточка упала в траву, заключенный со стоном рухнул на корточки.
– За что, бугор?! – тряс в воздухе онемевшей кистью несостоявшийся «мокрушник».
– Дисциплина – залог успеха любой операции! – назидательным тоном, словно школьный учитель, объяснил Стрельников. – С нынешнего момента, все свои действия согласовывать лично со мной. Всем ясно?!
– Так точно! – коротко, по – военному ответил Малыш.
– Ясно… – тихо пробормотал Степа. Он топтался на месте, не решаясь смотреть в глаза поверженному кумиру.
Старшина повернулся к шоферу, ловко вправил кадык, человек закашлялся, часто и громко дыша через нос.
– Как тебя зовут, служивый?
– Равиль. Равиль Зигмантуллин!
– Слушай меня внимательно, Равиль. Ты – молодец. Попер на четверых злобных урок. Уважаю. А грузовичок твой мы покамест спрячем от греха. Тебя к полудню найдут, не тушуйся. Дорога неподалеку, развод со смены поедет, ори громче. Гнус пожалит малость, не держи зла. У меня другого выхода нет. Малыш, за руль!
Малышев вскарабкался в кабину, из выхлопной трубы вырвался клуб пахучего дыма, охая и скрепя рессорами, как больной старичок, грузовик преодолел канаву. Стрельников связал водителю предплечья, длинный край веревки опутал за ствол. Унизительную процедуру Равиль претерпевал молча, но сейчас хрипло произнес.
– Дайте попить!
Старшина достал из кармана куртки фляжку, поднес ко рту шофера. Тот сделал несколько глотков, кивнул, мол, достаточно.
– Вас все равно поймают!
– Надо его прикончить, бугор! – Кащей сверлил взглядом связанного человека. Однажды переступив черту, он жаждал убийства.
Стрельников внимательно посмотрел на зека, словно исследуя редкое ископаемое.
– Малышев – хороший водила, и надежный человек. Его не успела искалечить тюрьма. Костенко – местный житель, он знает эти места. Зачем мне нужен ты, Ершов?!
Горячая краска залила лицо и шею уголовника. Он ужасно неуютно чувствовал себя под тяжелым взглядом старшины.
– Я.. Я думал как лучше!
– Врешь сынок! – усмехнулся бугор. – Убийство доставляет самые сильные ощущения. Никакой кайф с этим не сравнится. Только за кайф придется платить, причем самой дорогой ценой, – он отвернулся от Ершова, будто разговаривал не с ним, а размышлял вслух. – Костенко!
– Слушаюсь! – Степа навострил уши, как вышколенный сторожевой пес. Оказавшись в заключении, он довел умение подчиняться до мастерства высочайшего класса. В насильнике мог погибнуть совершенный раб и подхалим. Глядя на бугра, он испытывал приступ щенячьего восторга, и упоительной дрожи в груди, знакомого каждому трусу. Про недавнего кумира, он и думать позабыл.
– Ты хорошо знаешь эти места?
– Отлично! – гаркнул Костенко. – За чащобой начинаются болота. Сплошная трясина.
– Собаки нас там не учуют. Шагом марш! – Стрельников двинулся вперед, упруго ступая по мшистой почве. Некоторое время люди шли след в след по узкой, едва различимой в листве тропе. Спустя тридцать минут быстрого хода, бугор сбавил темп. Сквозь наслоения мха проступала вода, коричневая жижа с отвратительным чавканьем просачивалась наружу при каждом шаге. Кое – где чернели озерца трясины, бездонная гладь заросла изумрудной ряской. Прямо из – под ног с возмущенным криком взлетел филин. Гордая птица уселась на массивный сук, и круглыми желтыми глазами внимательно созерцала диковинных существ.
– Здоровый черт! – восхищенно крикнул бугор. Похоже, приключение доставляло ему искреннюю радость.
Посреди зарослей находился сухой островок. На травянистой кочке росла молодая березка, черные полосы опоясывали белую талию лесной красавицы. Кащей достал пачку дешевых сигарет, над болотом поплыли сизые круги дыма. Степа как завороженный смотрел на растекающийся в прозрачном воздухе дымок.
– Дай закурить, Кащей?
– Ну ты и лох, Костенко! – ядовито хмыкнул мужчина. – Рвешь в бега, и не запасся куревом?!
– Я не подумал… – растерянно моргал белесыми ресницами насильник.
– А когда шкур своих деревенских топтал, о чем думал?
– Хорош базарить! – недовольно нахмурился Стрельников. Он извлек из кармана пачку сигарет, и кинул ее подельнику. – Кури!
– Благодарю… Сердечно, благодарю!
– Благодарить потом будешь. Когда выберемся отсюда.
– Нам не пройти болото! – убежденно кивнул Костенко.
– Это почему?!
– Здешние топи только местные лесники знают. Зимой тут лед лежит, по весне трясина шибко жадная. Браконьеры раньше июня сюда не ногой. К середине июня вода спадает немного. Тогда лесники ставят слеги. Это такие палки, тропу в топи обозначают. Окромя лесников в эти болота никто и не ходит. Дичи здесь нет, место гиблое. Топь начинается левее, ближе к лесу. Там дальше озеро будет, и сушь одна.
– Молодец, следопыт! – Старшина одобрительно улыбался. – Быть тебе на следующем сроке вором в законе или старшиной в активе!
Степа зарделся от удовольствия. Он готов был расцеловать эту тяжелую руку, со сбитыми костяшками.
– Надобно ступать вдоль лесной просеки. Там топь неглубокая, едва ли по пояс будет. Расстояние, стало быть, увеличиться шагов на пятьсот, но зато не утопнем. Дальше выберемся, там Змеиное озеро. Ходят слухи, мол в нем черти водятся. Пару лет назад туда туристы ездили, ни один не вернулся! Хакасы говорят, злые духи живут!
– Да ты, брат – прямо Герберт Уэллс!
– Точно говорю! – горячился Степа. – Мужики рассказывали, что лесники свечение видели над болотом, а по ночам картинки появлялись. Ну как в кино. Но ходить туда боялись, да и топь опять же… Зато дальше сушь начинается и тракт до Минусинска.
– Если встретим зеленых человечков, передадим привет от Зубова. Курс на волшебное озеро. Перекур закончен. Первым идет Костенко, я – замыкающий. Вперед!
Люди выстроились гуськом, Ершову пришлось нести тяжелый рюкзак, перед ним шагал Малышев. Степа подобрал длинную палку, и двинулся вперед, старательно обходя маслянистые пятна черной трясины. Угрюмое лицо зека светилось от радости. Первый раз в своей уголовной практике он находился в центре внимания. Конечно, ему показалось, что старшина нарочито скомкал ключевую часть повествования, про инопланетян и волшебное свечение атмосферы, но опыт научил многострадального уголовника не торопить событий. Шибко бьют выскочек – как гласит тюремная мудрость. Длинная слега в его руках балансировала, упираясь в вязкое дно.