Империя крови - Страница 9

Тем временем тьма начала обретать форму — ужасно знакомую форму. Фарос узнал большой Храм в Нетхосаке, который казался кошмаром из сна, но был достаточно реален, чтобы ощущать пронизывающий холод помещения.

Высшая жрица Храма Предшественников.

Фарос и без антуража Храма узнал бы властную Неферу, он пережил Ночь Крови и хорошо представлял себе роль, которую она и Предшественники сыграли в той ужасной истории. Пока Саргоннас не показал ему ничего нового.

И тут мятежник почувствовал, что в Храме появилось новое существо, странная тень во тьме, которую он ощущал словно длинный и узкий клинок, — яснее ничего нельзя было сказать. Он уловил исходящую от тени удушающую ненависть — та тоже заметила его присутствие. Несмотря на браваду, Фарос испугался не на шутку. Чернота приближалась к нему, окутывая злобой, начиная медленно затягивать и переваривать...

Внезапно минотавр моргнул и вновь увидел себя в палате Бога, пристально смотрящим ему в глаза.

— Теперь ты увидел...

— Я не знаю, как это назвать, — пробормотал бывший раб, стараясь говорить так же уверенно, как раньше,— и мне на это плевать. Не хочу иметь ничего общего с играми Богов, особенно с твоими!

Саргоннас бросил на него удивленный взгляд:

— Упрямство — черта, известная среди моих детей, но ты воистину самый упрямый из всех, кого я встречал за столетия. — Бог тряхнул гривой, разбрасывая по сторонам искры. — Тебя предали... но все же в тебе моя надежда...

Фарос прижал уши к голове и оскалился:

— Тогда твоя надежда только что исчезла! Уходи, так называемое Божество!

— Следи за языком, сын Градиса! — проревел Бог так оглушительно, что Фарос содрогнулся. — Это я, Повелитель Мести, и ты, по собственной воле или нет, находишься на моей территории, так что будь полюбезнее! У меня множество лиц. — С этими словами вид Саргоннаса начал меняться: появился мрачный темноглазый эльф, бледный человек с крючковатым носом, хитро щурящийся гном, затем вновь возник минотавр. — И множество граней! — На этот раз Бог стремительно увеличился в размерах, почти упершись рогами в потолок, его свечение стало ужасающе ярким, так что Фаросу пришлось сощуриться. — Но прежде всего я тот, кто следит за избранными, за своими детьми...

— Следит и исчезает?

Саргоннас резко вернул себе прежний размер.

— Я никогда полностью не исчезал, Фарос. Все же раньше я был супругом Такхизис, Королевы Бездны, и если другие, вроде «очень благородного» Паладайна, доверяли слову Богини, то я ее натуру знал как никто другой! Когда она согласилась вместе со всеми принести клятву, обязуясь оставить Кринн в руках смертных рас, я еще не подозревал о предательстве, хотя меня оно совершенно не удивило бы. Но даже я не поверил в ее план украсть целый мир!

Фарос не понимал, о чем говорит Бог, да и не желал понимать. Ссоры богов не для него.

— Таким образом ты признаешь, что оказался в дураках...

— Не более чем мои дети, забывшие обеты Первому Богу и доверившиеся Предшественникам!

От такого разговора у Фароса начала кружиться голова.

— Оставил бы ты меня в покое, Бог, — сказал он. — Ты бессмертен, так какой помощи ждешь от меня?

— Саргоннас не единственный Бог, который вернулся, смертный... и именно потому пришел к тебе. Я очень ослаб, а один из других Богов ищет возможности расширить свою власть за счет моей. Он сотворит из минотавров нечто ужасное... если не найдется тот, кто сможет возглавить расу и вернуть ее обратно на путь чести и традиций, для которой они предназначались.

Фарос нарочито громко рассмеялся:

— Я твой воитель? Я не умею быть императором, Первый Рогатый! Я служу тебе на пути мести и больше ни в чем! И не собираюсь быть частью твоих замыслов!

— Месть разжигает аппетит, но не состоянии насытить истинного воина. Только честь способна дать силу выживания любой расе. Внутри тебя — пусть сейчас и спящее — есть семя величия, оно может помочь тебе стать таким же великим, как Амбеутин. — Внушающее страх Божество пальцем указало на Фароса. — В твоих силах воссоединить минотавров и повести навстречу судьбе!

— Я не твой воитель, — настаивал мятежник, — и уж точно не буду императором.

— Тогда твоей участью станет смерть в безвестности, ни для чего, и твой род также канет в небытие. Такое ли наследство завещал тебе отец?

— Оставь моего отца в покое! — гневно крикнул Фарос. — И хватит разговоров о нем! Градис погиб из-за тебя!

— Линия Дома Келинов завершится твоими костями, отбеленными здешним суровым солнцем, в этой дикой земле, — пробасил Рогатый, — и те, кто стремился стереть вас из памяти и истории, наконец одержат победу.

С диким криком Фарос взмахнул мечом и кинулся на Саргоннаса. Бог стоял неподвижно. Лезвие легко вонзилось в грудь, и не ожидавший такого поворота Фарос раскрыл рот от удивления. Пламенное Божество не выказывало никаких признаков боли, меч далеко вышел из спины, но никакая плоть, кость или органы не препятствовали клинку. Фарос выдернул оружие, ожидая гнева Бога, и рана Саргоннаса мгновенно затянулась.

Первый Рогатый провел пальцем по тому месту, где недавно было лезвие, и довольно кивнул:

— Смелый поступок. Ударить Бога... Градис был бы горд.

Фарос швырнул меч на камни.

— Я не собираюсь больше тебя слушать. Я не император и не гожусь для твоих планов. Уходи или дай мне уйти самому.

— Я позволю тебе быть. — Саргоннас указал в сторону меча, который немедленно прыгнул в руку бывшего раба. Изумруд, украшавший рукоять, сверкал наполненный новой энергией. — Я вижу, сейчас ты непреклонен, но, по крайней мере, настою на том, чтобы ты носил мой меч.

— Твой меч?

— Мой. Выкованный на заре мира для одного воителя, служившего моей неоплаканной супруге. Помнишь реку, Фарос? Ты случайно ничего там не нашел, он искал тебя долгое время. А ты никогда не задавался вопросом о кольце?

Минотавр удивленно посмотрел на кольцо с черным камнем — он так и не смог вспомнить, когда именно начал носить украшение. Но оно явно обладало магическими свойствами, в этом Фарос был уверен.

— Тоже создано хранить моих детей. Прежде его носил Рахм Эс-Хестос, командующий Имперской Гвардией... когда-то веривший в меня и собиравшийся спасти всех минотавров.