Империи норманнов: Создатели Европы, завоеватели Азии - Страница 65

Даже в лучшие времена столь юным монархам приходилось непросто. А если учесть бурное прошлое Сицилии, имелись все основания ожидать самого худшего. Поэтому первоочередной задачей Констанции стало укрепление положения сына. Очевидным союзником здесь был папа. Именно с папской санкции Готвили впервые обосновались на юге. И хотя в последние годы отношения с понтификом были натянутыми, преемник Целестина Иннокентий III мог многое выиграть, поддержав Констанцию с Фридрихом. Как и Целестин, Иннокентий не желал допустить, чтобы Сицилия и Германская империя попали в одни руки. Соответственно, лучшим способом помешать Филиппу или Оттону претендовать на Сицилию было поддержать Фридриха. Заплатить за папскую поддержку пришлось ценой отказа Констанции и Фридриха от притязаний на север. Если учесть ситуацию в Германии – где за трон боролись двое взрослых и для трехлетнего Фридриха места оставалось мало, – цена была приемлемой. Поэтому с момента своей коронации Фридрих перестал именоваться «королем римлян [то есть германцев] и Сицилии», ограничившись более простым (и более точным) титулом «король Сицилии, герцог Апулии и князь Капуи».

Констанция спешила, потому что здоровье ее ухудшалось. К осени 1198 года стало ясно, что императрица больна, и в конце ноября она скончалась. Переговоры с папой на тот момент все еще продолжались, поэтому Констанции оставалось лишь доверить ребенка и его власть Иннокентию III – в надежде, что тот поможет пережить грядущие неприятности. Это означало, что исходные надежды Генриха на Фридриха теперь полностью рухнули: Фридрих будет королем Сицилии, но не императором – по крайней мере, не во времена Иннокентия. Однако силу папы не следует преувеличивать. Возможно, регентство Фридриха и нуждалось в поддержке, однако и самому Иннокентию нужны были союзники. Как и предыдущие папы, Иннокентий обладал значительным авторитетом, но имел мало реальной силы. Он мог требовать, приказывать и иногда умасливать, но у него было не так много возможностей навязать свою волю. Приписываемое Сталину изречение «Сколько у папы дивизий?» в 1198 году звучало так же справедливо, как и в 1943-м.

Для Фридриха опекунство Иннокентия было палкой о двух концах. Оно помогало отражать притязания соперников, но мало что давало для повседневного управления Сицилией. Действительно, папа римский оказался регентом «на расстоянии» – впервые он ступил на сицилийскую землю только в 1208 году, – и поэтому все зависело от влиятельности его представителей. В результате борьбу за реальную власть повели местные сицилийские аристократы, в первую очередь имперский канцлер Вальтер Пальяра и маркграф Марквард фон Аннвайлер. Последний был фаворитом Генриха VI, но рассорился с Констанцией. Теперь он требовал права быть регентом на основании условий завещания Генриха VI. Напротив, Вальтер и его сторонники для оправдания собственной позиции ссылались на завещание Констанции и традиции папского надзора за сицилийским королевством.

В результате этой затянувшейся борьбы регентство оказалось совершенно парализовано. В таких условиях не было возможности заявить притязания на Германию, даже если бы Фридрих этого хотел. В 1208 году опекунство Иннокентия официально прекратилось. Но Фридриху было только 14, и он лишь постепенно брал бразды правления в свои руки. Почти всю свою жизнь к тому моменту он провел на юге Италии. Его родным языком был сицилийский диалект итальянского, на котором он сочинял стихи; он также немного владел греческим и, вероятно, арабским – другими великими языками Средиземноморья. Германию же и немецкий язык он знал только «из вторых рук», от нескольких северных аристократов при сицилийском дворе.

Однако происхождение и окружение Фридриха не помешали ему утвердиться к северу от Альп. Его отец был немцем на сицилийском троне, а Фридрих станет «сицилийцем на императорском троне», как выразился его последний биограф. Основу для этого заложила смерть Филиппа (дяди Фридриха) от рук убийцы в 1208 году – вскоре после того, как Фридрих достиг совершеннолетия. Таким образом у Оттона Брауншвейгского не осталось соперников в Германии и Северной Италии, и с новой силой встал вопрос о притязаниях Фридриха. Вскоре Оттон отправился на юг, чтобы папа короновал его как императора, тем самым также продемонстрировав старые имперские притязания на Апулию и Калабрию.

Но Оттон IV (если использовать его императорское имя) не просто отстаивал традиционные права. Фридрих, будучи сыном Генриха VI и племянником Филиппа, теперь стал главным соперником императора, поэтому все, что можно было сделать, чтобы подорвать его власть, играло Оттону на руку. Однако в отсутствие Оттона активизировались его старые противники к северу от Альп. Они избрали Фридриха королем in absentia[47], тем самым вынудив императора вернуться. Стало ясно, что для того, чтобы добиться прочного мира, Фридриху придется утвердиться в Германии. В результате в 1212 году он отправился на север по приглашению выбравших его князей, заручившись по пути поддержкой ряда крупных ломбардских городов. Затем Фридрих прошел через территорию современной Швейцарии, остановившись в Констанце на пути во Франкфурт. Здесь его повторно избрали королем римлян (то есть правителем Германии), а 9 декабря короновали в соседнем Майнце.

В течение следующего года Фридрих неуклонно привлекал людей на свою сторону. Впрочем, судьбу Оттона решило поражение армии императора и его английских союзников при Бувине. Оттон остался жив, но его силы были подорваны. Теперь он реально правил только в наследственных владениях Вельфов – в Брауншвейге и его окрестностях. В 1218 году Оттон умер. Фридрих же в июле 1215 года был вторично коронован как король Германии, на этот раз в Ахене – традиционном месте коронации в землях к северу от Альп. В 1212 году Ахен находился в руках сторонников Оттона, поэтому пришлось ехать в Майнц. Теперь же город открыл свои двери будущему императору.

Хотя Фридрих взошел на германский престол как сицилиец, вскоре он приспособился к местным обстоятельствам. В Германии король (или император) был первым среди равных. Его избирали князья, и он правил вместе с ними. На практике королевские указы имели реальную силу только в землях короны, которых становилось все меньше, и в личных владениях государя. В других местах все сильно зависело от согласия и сотрудничества князей. Это резко контрастировало с Сицилией, где король стоял во главе одного из самых централизованных государств Европы. Наиболее ярко такие различия выражает обращение с мятежниками и политическими врагами. В Германии они могли рассчитывать на прощение, если приносили клятву верности; на Сицилии они считались счастливчиками, если им удавалось сохранить жизнь.

Фридрих не смог бы изменить основы германской политики, даже если бы захотел. Но нет никаких оснований полагать, что он хотел их менять. Цель короля состояла в том, чтобы утвердить свою власть, дабы она походила на власть отца и деда. Кроме того, он был счастлив жить и давать жить другим. Его главные интересы лежали на юге, поэтому в Германии он шел скорее по течению, нежели против. Фридрих сознательно следовал примеру своих предков, поддерживая старых союзников и наказывая старых врагов. Ключевой момент наступил на Рождество 1213 года, когда король перенес останки своего дяди Филиппа из Бамберга в традиционное место захоронения императоров и королей в Шпайерском соборе. Но хотя Фридрих и стремился представить себя архетипическим Гогенштауфеном, во многом он оставался «апулийским мальчиком» (puer Apuliae), как называли его современники. Едва похоронив с должной пышностью дядю, Фридрих начал строить планы относительно собственного будущего погребения в Палермо – городе своей юности.